Глава 5

Слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

Ноченька пробежала в мгновение ока. Тёмное время суток зеленоокая провела не в горнице, а в поварне³⁵. Убрав заслонку, она сунула лучину со светцем прямо в покойную печь, а подарок бабушки Таяны бережно положила на шесток. Пламечко вело себя тихо, в избе было спокойно и не тревожно, ведь после того, как Злата уснула, а хозяйка двора отправилась в личные владения, юная знахарка по привычке оставила на столе кусок уже подсохшей лепёшки, припрятанной с обеда, и блюдце с молоком для невидимого хозяина дома чтоб задобрить на дальнейший лад.

Зоренька заглянула в оконце, чем облегчила усталость очей в изучении лечебника, над котором она всё это время неустанно корпела, словно мучимая жаждой испивая каждую строку, и добавляя то, что помнит, когда-то видела или ведает сама.

Заслышав, сколь натужно её ученица сейчас читает по частицам изречения на глаголице, мудрая мастерица грамоты – Бронислава, кабы была здесь – точно бы отвесила той тумаков по хребтине. У Златы с чтением и писаньем ладилось гораздо лучше подруги, её отец хорошо поспособствовал росту ума и письма дочери, Ждане же приходилось стараться самой, ведь мамка была не учена грамоте да письму.

В берестяной книге оказались не только руны, но и союзы трав, заговоры, шепотки, обряды, а также то, что делать не стоит с указанными на то последствиями. Оказалось, что всегда необходимо ставить на себе защиту при работе с людьми, чтобы хворь, наговор или даже думы пришедшего не прицепились, как к единственному источнику взаимосвязи в процессе, и не сделали худо ведающему. Также, если знахарь не воздаст должной платы за ритуал, или таинство будет совершено неверно, в таком случае ведающего настигнет обратка. Ведь процесс или будет испорчен или не будет завершён должным образом, и вся собранная энергия для ритуала также ударит с той же силой, какая была направлена в действие. Плата закрывает обряд, запечатывает. Ведь всегда и за всё нужно платить, и когда совершается таинство, ступает обращение к богам, дабы всё сложилось верно – необходимо чем-то жертвовать.

В пример она вспомнила густую капну своих волос и с какой жадностью поглощало их пламя во время ритуала на Лысой горе, а ныне её косы – как две сосульки не казавшиеся ей красивыми в сравненье других девушек её возраста. Ведь косы знаменуют благодать и здоровье каждой девицы, чем ныне Данка похвастать не могла. Ещё пришла мысля, о всегда болеющей матушке, которая не брала ничего в благодарность, когда лечила жителей Беловодья, и, выходит, плата взымалась её духом, а обратка, получается, выливалась в головные боли?..

– Авось не спала, Жданка? – с нотами недовольства в голосе выказала Злата слишком резко появившаяся в проходе. – Али к вечёркам уже готовишься?..

Ждана, вздрогнула от неожиданного появленья подруги, закрыла спиной следы недавнего таинства, потирая уставшие глаза.

– Что-то Сон меня сегодня не навестил, да Дрёма мимо прошла. На вечёрки… не до них мне ныне, Златушка, ещё будет время для веселья, ступай уж одна. А ты как спала на новом месте? Приснился жених невесте?

Подруга пропустила мимо ушей беспокойство Даны и направилась умываться студёной водицей во двор. Молодая знахарка же наскоро спрятала лечебник под пуховую подушку и направилась в холодную темнушку, с целью раздобыть припасов для готовки.

Когда златокурая вернулась, на столе уже ютились первые чуть подгорелые блины, а на блюдечке разливало свои ароматы малиновое варенье в керамической черепушке. За столом во время кушаний стояла тишина, покуда не пришла бабушка Тая с желанием спровадить девушек на торговый рынок, чтобы продать вчерашние творения из соломы, тряпок и лент.

Всё время прогулки до рынка и уже обосновавшись на площади Златка вела себя отчуждённо, даже боязливо, что не было схожим на обыденное поведение подруги. Но стоит заметить, что перед выходом златовласая предложила Дане вплести остатки разноцветных лент в волосы, и при согласии соорудила невиданно-красивую косу овивающую голову, словно пёстрый венок. Знахарка же не могла прознать причин такого изменчивого поведения, а на её вопрошание та вновь фыркала и закатывала глаза.

Бабушка и подруга, найдя себе самое проходимое место, скучковавшись, стали наперебой зазывать покупателей. Работы ей вновь не нашлось, тогда девица направилась сперва бродить по рядам, дабы очи вынести на свет града чудного, да усмотреть чем нынче торгуют, а после устроить прогулку на главной площади.

Мгновения летели скорёхонько, и она вдоволь нагляделась на необычайные деревянные фигурки животных Лукоморья, созданные мастерами, разносортные виды опьяняющей медовухи и мёда, украшения из злата да серебра с переливающимися на солнце камнями, да вычурные дудочки и свистульки. Очень ей полюбились на другом ряду махонькие лики божеств, что почитали в Яви, и до того они мастерски вырезаны были – что не отличить их было от исконных, что стояли на капище у Беловодья. Издалека, вероятно доносилось с площади, раздавались небесной чистоты женские песнопения, словно птицы Алконост³⁶ вещали чрез запевы под заливистый перелив гуслей истории про урожай, смену времён года, судьбу и, конечно, любовь. Повсюду сулило веселье: несколько ребятишек пробегали мимо рядов расталкивая мешающих взрослых играя в гуси-лебеди и сопровождая всё задорным смехом. Всецело отдавшись забаве, самый маленький из детей отстал от остальных и запнувшись о свою же ногу упал. На стёртых коленях и локтях стала местами сочиться кровь. Градские, занятые собственными делами обступали ребёнка, не обращая никакого внимания на происшествие. Ждана же вмиг подлетела к парнишке с предложением помощи заодно осматривая тело и ушибы, присев.

– Ты цел? – обеспокоенно спросила она, открыто подавая ему свою ладонь.

Девушка не умела ладить с детьми, не знала толком как с ними играть и как по-доброму успокоить, но предрассудки смолки дав волю сострадательному сердцу. Подняв свой чумазый лик на неё, парнишка шмыгнул носом, потёр ладонью кровь размазывая по коже и улыбнулся.

– Эх-х беда-бедовая, опять последний из всех!

Мальчишка сник, потуплено глядя на всё ещё протянутую ладонь Жданы.

– Не беда ошибиться, беда не исправиться. Ноженьки быстрые у тебя, да очи вперёд них бегут! Что-ж ты в оба не глядишь, шустрик? – ласково выровняв отроку³⁷ запыленный картуз что сполз набекрень, ответила зелейка. – Айда с пути, я тебе ранки очищу? А то, ненароком, затопчут нас…

– Матушка также мне молвила, она у меня доброй ведуньей была! Как ты! Глянь, у тебя линий полным-полно, вся длань сплошняком порезана… всякому б с экой вольною судьбою быть! Счастливица! – вновь шмыгнув носом мальчуган резво вскочил и, пробравшись меж рядов, улизнул.

Девушка ещё раз неловко оглядела обе своих ладони, заинтересованно покрутив, пристально разглядывая, но лишь пожала плечами на слова сорванца.

Дале она вышла на чуть обособленную свободную площадку, где двое мужчин в рваных рубахах истошно колотили друг друга подле дощатого сооружения непонятного ей, однако напоминавшего подобие виселицы. Один, был явно покрепче, второй более сухой по телосложению, но тем не менее это не мешало ему нанести добротный удар в челюсть, от которого крепкий изрядно пошатнулся. Деревенская девушка, до того видевшая драки лишь когда пьянчуги переберут и выясняют отношения, либо когда молодцы за девушку-красную бойню устраивают, теперь стояла изумлённая, наблюдая как куча народа восхищённо улюлюкает, подсвистывает и веселится с данного зрелища.

Мимо ступала пышногрудая девушка, что несла полную корзину спелых яблок, подёргивая раменами, тем самым скидывая мешающие косы и завлекая вниманье окружающих. «Диковинно – молодка, а уже две косы заплела! Неужель замужняя?». Ждана специально чуть задела ту рукой, обратив на себя взор больших распахнутых глаз и пышных ресниц. Кивнув подбородком, зелейка вопросила её, мол: что они делают? Зачем колотят друг друга на потеху толпе? Та лишь посмеялась над ней, объяснив, что мужи так развлекаются, да навыки в силе оттачивают, а зовётся это зрелище – кулачным боем.

Следом пришла мысль приобрести себе какую-никакую одёжу, так как из собственных нарядов – шиш, да ни шиша, да и брать раз за разом наряды у подруги не хотелось. Только с монетами у неё была беда, даже сторговаться было нечем. Однако смиловавшийся торговец с слезящимися очами выдал ей простенький понёвный комплекс³⁸, в обмен на чудом оказавшееся средство в мешочке, который оставил Велес, для лечения больных глаз – иссушенные грибы сморчки. «Не вспомню, чтоб я затаривала такое снадобье» – заметила покупательница про себя. Мешочек показался затейным, Ждана не стала его отдавать, пересыпав лекарство прямо в протянутые ладони торговцу. Оба остались довольны сделкой.

Нежная улыбка не сходила с лица девушки с глазами молодой травы. Под весёлый гул ярких красочных эмоций, она вспомнила в сравненье на миг своё заволочённое печальной серой дымкой Беловодье и сердце предательски укололо порченной иглой выдав лица живших в родном краю, тем самым растворив настроение. И несмотря на это, всё же память тёплыми вспышками явила свободные от заборов Беловодские долины, раскаты ярких молний в полях, проторенные дорожки до погружающей в свои прохладные объятия протоки, впадающей в море синее. Стало легче.

Очи загорелись, когда дева подошла к ряду сладостей. Повсюду витал божественный медово-пряный аромат лакомств, которые лежали на прилавке один краше другого. Однако больше всего полюбились взором ей пряники, кои с малых лет мечтала попробовать и прознать вкус свежего благоуханного печенья. Даже Златке отец мог привезти лишь чёрствые, залежавшиеся пряники, которые потом размачивали в горячем молоке. Здесь же выбор был обширен: в глазури, формой птиц, животных и рыб, начинённые орехами или фруктовым повидлом – выбор велик… когда есть монеты.

– Раз платить нечем – пошла прочь отсюда, нищая! – громко заявил пищащий, однако всё же мужской голос с яркой шепелявостью.

Ждана почувствовала грубый толчок локтем в живот, а от приложенной силы попятилась назад и, запнувшись о камень, упала, успев выставить назад руки для опоры, но всё же угодив в лужу.

С нескрываемой брезгливостью во взгляде на неё взирал холёный парень постарше её летов и ростом чуть выше Жданы, а его раздобревшее телосложение напоминало человека, которого захватила Пухнея, да так и мучала без конца и края не отпуская. Вряд ли этот неотёсанный грубиян занимал какое-либо высокое положение, но то, что он мог быть дитятком такого человека – вполне могло быть похожим на правду. Подле него вились ещё несколько юнцов и девиц, по всей видимости, разделяющих взгляды нападавшего. Девушка опешила.

– Язык проглотила? – изгалялся противный, – И то верно! Хоть чем-то брюхо наполнишь!

Собрав всю имеющуюся в отвратно-мерзком рту слюну, недобрый плюнул в зеленоглазую и принялся гоготать. Подпевалы его поддержали. Харчок приземлился рядом с босыми девичьими ножками.

Находясь будто в наваждении и, сама того не осознавая, она сжала добела кулачки. Аккуратные губки разлепились, выдавая сжатые до скрипа зубы и наскоро запричитала шёпотком:

– Как дурак ест, меры не знает, так и ты свинья, ешь, объедайся, жиром наливайся. Питайся гад сварливый до тех пор, пока визг твой не протянется до Лукоморских гор! Крепко и нерушимо моё слово. Да будет так. Да будет так. Да будет так!

В тот же миг невесть откуда позади раздался вороний грай. Молодая девица помотала головой, услышав карканье, точно отбиваясь от наваждения.

Чёрная птица налетела на языкастого и, схватившись за его бережно начёсанные власы, принялась со всей дурью клевать и истошно бить крылами недруга. Но что поразило напрочь всех зевак, да и саму Жданку, что постылец, не обращая вниманья на птицу, стал с лютой жадностью сгребать все пряники, пирожки, курники и иные лакомства – всё, на что падал его ненасытный взгляд. Тело с немыслимой скоростью разбухало в размерах, пухлые пальцы, раздуваясь, не унимались вырывать из рук продавца последнюю партию свежеиспечённых блинов в жирном масле. И если бы кто-то сейчас подошёл и увидел его, то точно бы окликал что ни на есть боровом.

Красочно расцарапав острыми твёрдыми когтями лицо, ворон улетел столь же быстро, как и появился. Но самое страшное происходило, когда парень стал верещать и надрывно рыдать от отсутствия кушаний, кои сам же и умял, заливаться горем, пока не перешёл на истошный требовательный крик и моление в подати яств, а следом увидал своё отражение в луже, оставшейся после ночного дождя. Лихорадка полностью зажала парня и тот стал колотить себя, считая, что так уберётся ворожба. Подтянувшийся народ начал рассуждать в слух и искать виновника внезапно обрушившийся хвори на холёного. С каждой стороны от наблюдавших слышалось наперебой о том, что в Китежграже завелась ведьма. Но что было ещё большим интересом, так это прознавши на кого именно накликалась беда, дале выказывалось тихое одобрение за то, что видят сейчас очи собравшихся на представление.