Цитаты из книги «Время библиоскопов. Современность в зеркале книжной культуры»

Целью такого собрания может стать формулирование своего уникального взгляда на природу критического творчества, на его задачи

Андреем Рудалёвым: «Критик также жаждет быть прочитанным и узнаваемым в большом кругу, где-то в подсознании смутно чает он всенародной любви и почёта. Он

относительном процветании условно выделяемой филологической критики свидетельствует появление жанра книга критика – собрание программных статей и эссе, наиболее значимых публикаций авторитетных специалистов за определённый «отчётный» период. При этом каждый критик ставит свои цели и решает персональные задачи.

несмотря на снижение значимости в культурной жизни, публиковаться в толстяках по-прежнему считается престижным и статусным, поскольку означает признание критика профессиональным сообществом, принятие в литературно-критический цех.

толстые журналы привечают критиков, сохранивших приверженность классическим традициям: общественно-публицистический пафос, просветительскую ориентацию, интерес к теоретическим аспектам, внимание к собственно эстетическим (художественным) достоинствам произведения. Данный формат близок к западному literary criticism, соединяющему критику и литературоведение.

критика углублённая, ориентированная на анализ произведений, философичность, историзм, выявление закономерностей литературного процесса получила условное название филологической, начала отождествляться с литературоведением и понятием толстый журнал.

от писателя постоянно требуют «чего-нибудь новенького», непременно ждут оригинальности и самобытности, осуждают за самоповторы и бесконечные «продолжения продолжений». С другой же стороны, писателя насильно загоняют в границы формата, ограничивают жанровыми и стилевыми рамками, ругают за несоответствие ожиданиям «целевой аудитории». Попытка «выйти из тренда» приравнивается чуть ли не к побегу из тюрьмы.

Критика-эксперта вытеснил критик-классификатор, критик-мерчендайзер

интересна не только в профессиональном, но и в личном плане.

В такой системе писатель существует не как художник слова, а как публичная личность, медийный персонаж, «герой дня»