Глава 2
Мысли обо всем и ни о чем

Мысли. Мысли. Мысли. Они были повсюду. Иногда разлетались, как воробьи, напуганные непоседливым ребенком, иногда прилипали, как водоросли к коже на мели озера в цветущей мутной воде. Женя медленно переставляла ноги, словно они вязли в тине сомнений, которые уже не помещались внутри нее.

Как же трудно жить, когда к людям при рождении не прилагаются инструкции, будто к технике: на какую кнопку нажать и что делать, чтобы ничего не сломалось. Хотя, скорее всего, если бы такие инструкции существовали, их бы все равно никто не читал.

Недавний разговор с мамой снова поселил в Жене мысль, от которой она пыталась безуспешно избавиться. Выяснилось, что проще вытравить тараканов из общаги, которых все мило называли стасиками, чем Саву из ее головы.

Первое правило Жени Котиковой: не думать о Савелии Омутове.

Второе правило Жени Котиковой: совсем не думать о Савелии Омутове.

Женя нагрузила себя работой, а в свободное время пропадала в сериалах и подкастах – чужие драмы уменьшали собственную. Ей нравилось составлять распорядок дня и списки дел: такие бытовые мелочи позволяли заземлиться и почувствовать контроль хоть над чем-то. Если она распланировала завтракать в девять утра, значит, она будет завтракать ровно в девять утра, и ничто, ни одна самая блестящая мысль, ее не остановит. Выполненные дела она отмечала галочками в заметках телефона, которые создавала чуть ли не каждый день, забивая память устройства, и рост галочек в оранжевых кружочках прямиком соотносился с ростом ее настроения.

Июнь уже не чувствовался таким свободным, как раньше: половину месяца Женя потратила на закрытие сессии, слоняясь по коридорам с тетрадками и учебниками. На указательном пальце до сих пор немного болела мозоль – одна из преподавательниц принимала контрольные только в письменном виде, и вечерами под разговоры Кристины она садилась на неудобную деревянную табуретку, раскладывала тетради на столе и постигала современный русский язык.

Женя гуляла по бульвару, держа в руке шуршащий крафтовый пакет с двумя апельсиновыми круассанами – оба для нее. Кристина предпочитала придерживаться здорового питания (плюс один к раздражающим факторам). Она успела поработать в кафе и выпить три чашки латте – теперь ее организм наполовину должен был состоять из молочной пенки, молока и эспрессо. В наушниках звучала песня Wildest Dreams – проводки белыми змейками спускались в карман блейзера. Женя любила гулять с наушниками, чтобы перебивать шум улиц. Город, приютивший ее, воплощался в людях, которые постоянно куда-то спешили – парочками, поодиночке, шумные, веселые или грустные. Женя так и не почувствовала здесь себя своей – иногда город, казалось, относился к ней благосклонно и включал зеленый свет в светофорах, позволяя ей прибежать на пары вовремя, освобождал места в кофейнях прямо перед Жениным приходом и показывал багряные закаты – как на картинах Куинджи. Порой Женя ощущала себя отвергнутой – вспотыкалась на ровном месте, не догоняла уходящие трамваи и попадала под внезапно начавшийся дождь. Может быть, город мстил ей, ведь она не желала слышать его, поэтому затыкала уши наушниками.

«Если ты не хочешь узнать меня, то я отвечу тебе тем же, – как будто сообщал ей город, отправляя очередной трамвай в депо. И смотрел на нее глазами-окнами пятиэтажек – уютными и светящимися теплым светом по вечерам и уныло-тревожными по утрам.

Теплый июньский воздух уже согревал, но пока еще не обжигал. Женя прогуливалась по бульвару в тени деревьев, растягивая время, чтобы подольше не появляться в общаге. Ей хотелось побыть наедине с собой, а в общаге это невозможно: порой она представляла себя муравьем на муравьиной ферме, за которым постоянно следили сквозь стеклянные стены. В толпе незнакомых людей ей было комфортно, потому что никому не было до нее никакого дела.

Женя до сих пор помнила время, как только заехала в общагу, чуть ли не с одним рюкзаком, и плакала почти каждую ночь – беззвучно, совсем не шевелясь, чтобы Кристина ничего не услышала. Она старалась влиться в учебу и научиться жить в новых обстоятельствах – без бабушки и Савы. Сава еще недолго писал ей, но, не получая ответа, вскоре перестал. Тогда их связь окончательно оборвалась. Или это произошло гораздо раньше, просто Женя не распознала сигналы?

Она отписалась от него в соцсетях, потому что в свободные минуты рука так и тянулась к телефону, чтобы узнать, как и чем живет Сава: скроллинг его ленты создавал ощущение причастности к жизни бывшего друга и был вынесен чуть ли не в отдельный пункт в делах, отмечаемых галочками. Сава не выкладывал селфи, но по фото Женя видела, что тот учился, ходил в бассейн и знакомился с новыми людьми.

Позже он закрыл профиль – как будто почувствовал, что за ним подглядывают. Интересно, делал ли он так же? В любом случае Женя даже устыдилась своих порывов и решила двигаться дальше. Но, как оказалось, решить – не значит воплотить это в жизнь. Несмотря на то что Сава стал ее первым настоящим другом, они не были обязаны общаться до гробовой доски: люди часто сходятся и расходятся, это нужно принять как данность. Некоторые задерживаются дольше, некоторые – чуть меньше, но все так или иначе оставляют след, даже если проносятся вихрем по твоей жизни и сносят там все к чертям. Сава не был вихрем и ничего не ломал, наоборот, только чинил: Женя не была популярной в школе и иногда подвергалась насмешкам, последствия которых Сава умел устранять своим присутствием.

Когда-то их было трое – Сава, Рита и Женя. После окончания школы все, кроме Риты, разъехались, но Женя и Рита продолжили общаться. Женя забрала с собой подаренный Ритой английский темно-синий блейзер с гербом на нагрудном кармане, который сейчас и был накинут на ее плечи. Рита – королева секонд-хендов – часто выискивала там винтажные вещи. Ее шкаф, как ненасытный монстр с огромной пастью, требовал все больше и больше одежды. Рита не могла ему противиться, поэтому полки нередко пополнялись новыми нарядами.

В кармане завибрировал телефон. Женя остановилась и увидела на экране высветившееся имя подруги.

Рита-сеньорита (14:37)

Тревога: код красный!!!

Рита-сеньорита (14:37)

Сава в городе!

Женя вздохнула. Почему все считают важным сообщить ей об этом? Они вполне себе функционируют по отдельности, и ничего – так бывает. Как сказал один древнегреческий философ: «Все течет, все меняется». После антички Женя слишком много думала чужими мыслями, которые ей вкладывала в голову преподавательница на лекциях.

Женя (14:40)

Я в курсе

Телефон в ее руке снова ожил – на этот раз Рита решила не ограничиваться сообщениями и позвонила сразу по видео.

– Привет! – воскликнула Рита, как только Женя нажала на зеленую кнопку. – О, ты в моем блейзере, тебе так идет! – Женя улыбнулась и вытянула руку вперед, чтобы полностью показать ей образ – бежевые шорты-бермуды, белая футболка и блейзер, накинутый на плечи, который Женя очень любила. За спиной – рюкзак с ноутом. – Скучаешь, да? Хранишь его под подушкой и нюхаешь по ночам?

Ритина улыбка появилась на экране лишь на мгновение, а потом она показала ящерку в аквариуме – Эклера.

– Он передает тебе привет.

Эклер сверкнул маленькими желто-зелеными глазами и отвернул голову – похоже, никаких приветов он передавать не собирался.

Женя и Рита так редко созванивались, что каждый раз Рита почти никогда не могла остановиться – говорила и говорила, перескакивая с мысли на мысль, пока не пересказывала все, что произошло в ее жизни: на самом деле после того, как Рита решила остаться в городе и устроилась официанткой, их разговоры в основном сводились к обсуждению противных клиентов.

В семье Жени Риту любили. Бабушка относилась к ней как к собственной внучке и все время спрашивала, как дела и не нашла ли та себе кавалера. Почему-то бабушка считала важным узнать Ритин статус и беспокоилась за ее будущее. За Женино тоже: когда та садилась за угол стола, бабушка всегда говорила, что та теперь не выйдет замуж минимум семь лет. Иногда Женю забавляла такая вера в приметы, и она специально притаскивала стул к углу стола или ела с ножа. Когда в ее тарелке оставалась еда, бабушка причитала, что муж будет некрасивым, с прыщами на лице. Женя не понимала, почему должна беспокоиться о будущем мифическом муже.

Рита же на вопросы бабушки только пожимала плечами. Она много времени отдавала гимнастике и часто пропадала в спортзале, а потом появлялась с синяками на теле, но с горящими глазами – ей было не до кавалеров. После того как Рита получила разряд и бросила гимнастику, огонек в ее глазах потускнел. Женя улыбнулась и наконец помахала в камеру крафтовым пакетом в руке.

– Привет. Ну как там наша улица Озерная? Все так же?

Женя жила с мамой, но часто проводила время у бабушки, поэтому законно считала эту улицу своей.

– Без тебя – никак.

– Буду делать вид, что не заметила твою лесть.

– Ой-ой-ой. На самом деле все по-прежнему. Правда… пустовато. Просто… все разъехались, у всех кипит жизнь, новые друзья…

Обе помолчали. Они практически не обсуждали смерть Жениной бабушки и прекращение общения с Савой: перед отъездом Женя сказала, что интересы с Савой разошлись – школа закончилась, теперь все будет по-другому. Никакой драмы. Рита приняла это, хотя вряд ли поверила, но с тех пор старалась не бередить еще не зажившие раны разговорами о бабушке или Саве. В этот раз она почему-то не стала делать вид, что их всегда было двое.

Женя весь год ощущала легкую неловкость, когда они созванивались, как будто каждый раз приходилось знакомиться заново, и блуждала взглядом по бульвару, и только вскользь – по Рите.

– Поэтому я сижу дома и смотрю сериалы. Ну, в перерывах от работы. Мне не нравится эта взрослая дурацкая жизнь. Хочу как раньше.

– Эй, ты ведь в курсе, что у тебя все получится?

– Что – все? – Рита явно напрашивалась на поддержку.

– Ну… Ты проделала столько работы не для того, чтобы опустить руки. Ты круче нас всех. Пока мы… – Женя запнулась. – Пока мы с Савой страдали фигней, ты пропадала на тренировках. Короче… В конце концов, учеба не самое главное.

– Скажи это моим родителям, которые считают, что без корочки я никто. И буду работать дворником. Хотя что плохого в дворниках?

– Ты не никто. И наверное, они хотят для тебя лучшего?

Рита не смогла поступить на бюджет и решила временно устроиться на работу, чтобы пересдать экзамены или накопить на платное обучение.

– Вот зачем стоило тебе позвонить. Просто, не знаю, я как будто чувствую себя… – Рита подняла взгляд и осмотрела комнату поверх экрана телефона, словно пыталась там что-то отыскать. Она помолчала, легонько прикусывая губу, и сложила руки на груди – закрылась. Телефон, как любила она делать при разговорах, был зажат между ее коленей. Иногда Женя чувствовала, как их дружба испещряется трещинами недосказанности, но не была готова что-то предпринимать. Сейчас подруги находились на комфортной глубине для обеих, и неизвестно, что будет, если они решат нырнуть глубже и покопаться в проблемах. – Ладно, неважно. Так вот, вернемся к сериалам. Ты смотрела…

– Ты звонишь мне, чтобы рассказать о сериалах?

– Ну-у-у… – Рита помолчала. – Я тут подумала…

– Подумала? Ты? – Женя улыбнулась.

– Эй!

– Дай угадаю: ты хочешь, чтобы я приехала?

– Откуда ты знаешь?

– У меня открылся третий глаз.

– Правда?

– Да, я днями медитирую и дышу маткой.

– А меня научишь?

– Не уверена, что ты поддаешься обучению. А вообще, недавно мама всеми способами пыталась уговорить меня.

– Святая женщина! Нам надо объединиться.

– Ни в коем случае. Тогда я точно не приеду.

– Вернемся к теме. – Рита пододвинула к себе стакан со льдом и начала грызть прозрачные кубики. Привычка, которую Женя никак не могла понять. – Ты же в курсе, что Лида скоро устраивает вечеринку? Что-то вроде сбора бывших одноклассников, как я поняла. Она написала мне, потому что ты не ответила на ее эсэмэску, жаловалась, спрашивала, все ли у тебя в порядке. Я к тому, что, кхм, ну… – Рита увлеклась разгрызанием кубиков льда: хрусть-хрусть-хрусть. Даже Женины зубы свело от холода. – И… кхм… Как бы… Почему бы не…

Лида действительно писала Жене и приглашала ее на вечеринку: со школьного выпускного прошел почти год, и она хотела собрать всех бывших одноклассников вместе на один вечер. Женя прочитала ее сообщение и не ответила – она не планировала возвращаться домой на лето. Ее удивило, что Лида запарилась и написала Рите: конечно, та знала, что они дружили, потому что в маленьких городках практически нет места тайнам, но не то чтобы Женя пользовалась популярностью в школе и вечеринка не могла состояться без нее. Скорее всего, Лидин перфекционизм заставлял выполнить задачу на сто процентов. В школе она была круглой отличницей, но и во всяких тусовках участвовала так же усердно.

Сава, вероятно, тоже получил приглашение.

Ритины светлые волосы с одной стороны были убраны заколкой с крупными белыми бусинами. Несмотря на плохое качество, Женя видела, как на Ритиных руках прорисовывались рельефные мышцы – футболка с обрезанными рукавами хорошо это демонстрировала. Рита не была перекачанной, совмещая в себе и хрупкость, и невероятную силу.

– Просто почему бы тебе…

– Ладно, не будем делать вид, что ты не хочешь спросить, откуда я знаю про Саву.

– Боже, наконец ты сказала это!

Рита сидела на полу в своей комнате в окружении растений в горшках: один из них стоял на деревянной треноге, и зеленый широкий лист попадал в камеру. Рита подперла рукой подбородок, приготовившись внимательно ее слушать.

– Ничего такого. Мама рассказала. Вроде встретила его в магазине. Вот и все. А ты откуда знаешь? Вы общаетесь?

– А что – запрещено?

– Конечно, нет… Просто спрашиваю.

Хрусть-хрусть-хрусть. Женя поморщилась:

– Просто спрашиваешь?

– Прекрати повторять.