– Fuck ъyou^[63], – он вновь плюхнулся на диван и уткнулся в журнал. Бриджит, тем временем, судорожно копалась в сумке, в поисках телефона. Наконец, нашла и набрала номер: – Это я, – задыхаясь, произнесла в трубку. – Он чуть не убил меня минуту назад.

Американец услышал звонкий голос. Но не разобрал слов. Судя по тону, ирландке не выразили никакого сочувствия.

– Я поняла, мэм, – девушка поджала пухлые губы. Нажав на кнопку, она с ненавистью посмотрела на мужчину. Выдохнула:

– Feicfidh me tu a mharu.^[64]

– Смотри, не лопни от злости, – отозвался он.

Некоторое время они молчали. Бриджит сверлила его злобным взглядом, а он делал вид, что читает журнал. Прошло минут пятнадцать, прежде чем Десмонд соизволил обратить на нее внимание:

– Уверен, тебе нужен секс. И сразу полегчает. После стольких лет-то в тюряге…

– Что? – она была так ошарашена, что сразу не поняла, о чем он говорит, а когда поняла, залилась краской. – Ты себя предлагаешь?

– Еще чего, – его слова звучали серьезно. – Но ты можешь пойти на улицу Сен-Дени.

– Зачем? – растерялась она. – Что это за улица?

– Там снимают шлюх, – пояснил он. – Заодно подзаработаешь. Выглядишь, как «white trash»^[65] – не мешало б привести себя в порядок. Наше начальство не очень щедро.

Она смотрела на него распахнутыми глазами, которые наливались обидой и непониманием, за что он так оскорбил ее. Он истолковал ее молчание превратно.

– Но если ты стала лесби в тюрьме, то тогда тебе к кортам Роллан Гарос, – продолжал он с издевкой. – Там платят лучше. Это в Булонском лесу. Спустишься в метро и на Насьон пересядешь на девятую ветку в сторону… Ты меня слушаешь?..

Бриджит словно вернулась в детство, когда учитель математики в католической школе, где она училась, перед всем классом обозвал ее шлюхой за то, что она чуть подкрасила тушью светлые ресницы. У нее, в прошлом безжалостного боевика ИРА, предательски задрожали губы.

– Эй! – он впервые внимательно ее оглядел – с головы до ног. – Ты что – плачешь?..

– Еще чего! – Бриджит сцепила зубы.

– Плачешь, – он потер лицо холеной ладонью. – Нервы у тебя – ни к черту. Что тебе делать с такими расшатанными нервами в этой помойной яме?

– Видала я места и похуже, – выдавила Бриджит. – Здесь просто тесно… и неубрано.

– Да я не про эту дыру, – он снова легко вскочил с дивана и оказался рядом с ней – лицом к лицу. – Я про свору убийц, которые называют себя Палладой.

– Сам-то ты кто, – проворчала она, отворачиваясь, чтобы все ж скрыть навернувшиеся слезы обиды.

– Я – убийца, ты же сама сказала. И ты, как я понял, тоже. Но те, которые нас свели вместе – хуже нас. Они прикрываются идеей.

– Что плохого в идее? – Бриджит попыталась отодвинуться. От мужчины пахло приятно, но он внушал ей страх – не потому, что несколько минут назад чуть не убил ее, а потому, что глаза его при этом не выражали ничего – даже злости. Такой взгляд она видела однажды – у Мэри Кармайкл, вернувшейся в камеру после очередного свидания. Только вместо любимого мужа в тюрьму явился адвокат с бумагами о разводе и лишении ее родительских прав.

– Ничего плохого нет в идее, пока ею не начинают прикрывать преступления. И убийства в том числе.

– Во имя идеи стоит умереть! – воскликнула Бриджит. – Мои соратники…

– К дьяволу твоих соратников и тебя туда же. Умри сама за идею, но не убивай других, – буркнул он. – Какого черта, в самом деле! Если надо убить – убей, но не прикрывайся красивыми словами. Это лицемерие. Впрочем, кому я это говорю…

Ничего себе! И вот с этим жутким типом, который заявляет: «Надо убить – убей!», ей предстоит жить! Он же прикончит ее без колебаний, если ему будет… «надо».

Американец с улыбкой наблюдал, как она меняется в лице. Ему удалось напугать рыжую нахалку – отлично! Пусть знает свое место.

– Держись от меня подальше, – посоветовал он резко. – А теперь закрой рот и не мешай мне.

И он вновь плюхнулся на диван и уткнулся в свое непритязательное чтение.

Конец марта 2014 года, Париж, Репетиционный зал Опера Бастий

– Et encore un coup dès le début, répétez!^[66] Анна, да соберитесь наконец, чем у вас голова забита?

Анна устало перевела дыхание. Вот уже второй день они бьются над этой поддержкой, а Этьен, балетмейстер, все недоволен. Борис Левицкий, ее партнер, делает страшные глаза, после того, как тот в очередной раз орет «Halte-là!» и картинным жестом вцепляется себе в волосы.

Впрочем, Этьен прав – голова у нее, Анны, действительно забита не тем, чем нужно. Мелочь какая-то, но, как всякая мелочь, объяснения которой нет, она выводит Анну из состояния равновесия. Пару дней назад ее пригласил к себе директор Жоэль.

По обыкновению, он говорил уклончиво, в результате чего запутался сам и внушил Анне безотчетное чувство тревоги.

– Дорогая Анна, – начал он. – Как у вас дела? Вас все устраивает?

Получив от Анны традиционно положительный ответ – даже если б ее что-то не устраивало, она бы не стала жаловаться – директор все равно не угомонился. Видимо, он был обеспокоен до такой степени, что словно ее не слышал: – Вы ничего не хотите мне сказать?

Анна заверила его, что у нее все в порядке. Жоэль продолжал коситься на нее с недоверием. – Вы не собираетесь прервать контракт с Парижской Оперой? – наконец выпалил он.

– Ради бога, мсье директор! – взмолилась Анна. – Да с чего вы взяли?

– В связи с предложением, которое вы недавно получили, – промямлил он. – Или получите в ближайшее время. Логично предположить, что вы нас скоро покинете.

– Но я не получала никакого предложения! – возмущено воскликнула Анна. – И даже если б получила – я всегда выполняю взятые на себя обязательства и не подвожу людей, которые были ко мне добры.

– Отрадно слышать, – закивал директор. – Но, насколько я понимаю, от подобных предложений не отказываются.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – Анна начала раздражаться.

– Да? – в голосе директора все еще слышалась подозрительность. – Анна, я умоляю вас! Если вы соберетесь расторгнуть контракт… сообщите мне максимально быстро!

– Вы первый узнаете, – пообещала Анна. – Но, клянусь, не понимаю, о чем вы!..

…Вымотанный танцовщик, в насквозь промокшим от пота трико тяжело дышал, упершись ладонями в колени. Анна, переступая passe-pied^[67], посматривала на стенные часы – время близилось к пяти, а у нее с утра маковой росинки во рту не было. Но положение примы не позволяло ей жаловаться – так, во всяком случае, она считала. Зато Борис решил, что вполне может пренебречь условностями. – C’est tout! – заявил он. – Je suis fatigué et tiens! J’ai les crocs.^[68]

Этьен с досадой поморщился, но, не тратя время и нервы на споры, безнадежно махнул рукой: – Bien, на сегодня все. Завтра к десяти, – отдав короткое указание аккомпаниаторше, он скрылся за дверью танцкласса, бормоча вполголоса что-то нелицеприятное в адрес les célébrités russes ambitieaux^[69].

– Как же он меня достал, мудак, – пробормотал Борис, срывая со станка полотенце.

– Ш-ш-ш, – Анна покосилась на аккомпаниаторшу, которая невозмутимо собирала с пюпитра ноты. Борис говорил по-русски, но Анна не сомневалась, что эпитет, которым Левицкий припечатал Этьена Горо, уже прочно входил в лексикон труппы и персонала Опера Гарнье, ввиду частоты употребления емкого слова российским танцовщиком.

– Да ладно, – отмахнулся Борис. В этот момент в класс заглянула одна из служительниц. – Мадам Королева! Вас спрашивают внизу.

– Кто? – удивилась Анна. За ней собиралась заехать Жики, чтобы вместе поужинать в Ledoyen^[70]. Но для той еще рано.

– Какая-то женщина, и с ней девочка лет десяти.

– Я сейчас спущусь. Только переоденусь.

Спустя четверть часа Анна появилась у служебного входа. Около охранника, задумчиво ковырявшего одноразовой вилкой китайскую лапшу в коробке, стояла женщина лет тридцати пяти – высокая, спортивная, с гривой пепельных волос, небрежно скрученных в нечто наподобие «бабетты». Несколько тонких прядей упруго волнились у висков. Девочка рядом – по всей видимости – дочь, была причесана точно как мать – видимо, страстно желая подражать той, которой восхищалась. «Быстро у них это проходит», – мелькнуло у Анны в голове: «Через несколько лет, скорее всего, она побреется наголо и сделает татуировку с именем бойфренда». Но отметила про себя, что обе держались как парижанки, уверенно и расслабленно, правда, женщина грызла дужку солнечных очков, словно в нетерпении.

– Bonjour. C’est vous qui m’avez demandé?^[71]

Однако женщина неожиданно заговорила по-русски: – Анна? Вы же Анна Королева?

Анна кивнула, озадаченная – женщина была ей незнакома. Та улыбнулась ей, но девочка оставалась серьезной, даже чуть надутой.

– Вы меня не знаете, – сказала женщина. – Не пытайтесь меня вспомнить.

– Так может, вы представитесь? – Анна чуть нахмурилась. Она устала, проголодалась, а тут, похоже, назревал долгий разговор. Что надо этой даме?

– Меня зовут Лиза, – спокойно произнесла женщина. – Лиза Гладкова. А это моя дочь Тони. Антуанетт.

– Лиза Гладкова? – пробормотала Анна, в замешательстве рассматривая девочку. – Я должна вас знать?

– Скорее всего, нет, – покачала головой женщина. – Если только Антон не рассказывал вам про меня.

Если б та вытащила пистолет и выстрелила в нее, Анна, вероятно, не была бы настолько ошеломлена. – Антон? Вы говорите про Антона Ланского? Вы его знали?

– Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте? Не думаю, что нам следует вспоминать Антона – здесь. – Женщина огляделась вокруг.

– Пойдемте в кафе! – Анна выскочила из служебного подъезда. Она почти бежала – вот кафе, в котором она всегда обедает, официанты ее прекрасно знают. Она упала на стул подле одного из столиков. Лиза вместе с дочерью неторопливо следовала за ней.

– Говорите! – умоляюще произнесла Анна. – Вы знали Антона?

– Мы учились с ним в одной группе в МГУ, на юрфаке, – произнесла Лиза и обратилась к дочери по-французски: – Cherié, пойди купи себе мороженое, – она вручила девочке бумажку в 10 евро. Девочка пожала плечами и ответила:

– Я лучше книжку куплю! – и побежала через дорогу к Галери Лафайет.

– Итак?

– Антуанетт – дочь Антона, – без предисловий заявила Лиза.

– То есть как? – ахнула Анна. – Не может быть!

– Почему? – удивилась Лиза. – У нас был долгий роман. Но правду сказать, мы расстались на последнем курсе.

Анна растерялась. Она не знала, как ей реагировать на признание этой женщины. Было, однако, совершенно очевидно, что та говорит правду. Спокойное лицо, искренний голос и сквозившая в нем печаль.

– А почему вы расстались? – неуверенно спросила Анна. – Простите, если…

– Все нормально, – Лиза грустно улыбнулась. – Он считал, что я его бросила. Но на самом деле, я оставила его, когда поняла, что он меня не любит. Не любит так, как люблю его я. Я не хотела, чтобы он маялся подле меня. Поскорее вышла замуж – только чтобы он не страдал от чувства вины.

– Но зачем? – поразилась Анна. – Если вы его продолжали любить…

Лиза достала из сумочки сигареты. Они сидели на улице, и поэтому официант мгновенно поставил перед ней пепельницу. – Вы не против? – спросила Лиза и, когда Анна покачала головой, закурила. – Именно потому, что любила и хотела, чтобы он был счастлив… И позже он нашел свое счастье – с вами.

Анне стало вдруг невыносимо стыдно – словно она обманывает эту женщину. – Он нашел со мной не только счастье, – прошептала она, стараясь не смотреть на Лизу. Но та все же поймала ее взгляд и не отпускала его – без малейшего намека на осуждение. – Все это уже не важно. Главное, без меня он был счастливее, чем со мной.

Она замолчала.

– Но вашей дочери… – сколько ей? – спросила Анна не без трепета.

– Недавно исполнилось двенадцать, – улыбнулась уголками губ Лиза. – Не волнуйтесь, Анна, и не подумайте ничего плохого – это произошло еще до того, как Антон встретил вас. Однажды… я тогда только развелась, мой первый брак оказался катастрофой и продлился недолго… Так вот, однажды мы случайно встретились на какой-то корпоративной вечеринке. Казалось, он искренне обрадовался. Пожалуй, мы чуть перебрали, я осмелела и затащила его к себе. И вот – результат… Вы плачете? – растерялась Лиза. – Простите, что огорчила вас.

– О нет! – улыбка озарила лицо Анны. – Господи, какое счастье, что после Антона осталась дочь!

– Правда? – спросила Лиза несмело. – Вы не сердитесь?

– Сержусь? – воскликнула Анна. – Что вы… Надо сообщить родителям Антона, это станет для них спасением! И вот еще что! Антон оставил мне деньги и акции – это все надо отдать вашей дочери!

– Нет, Анна, не выдумывайте! – Лиза остановила ее движением руки. – Я достаточно состоятельная женщина, мой муж банкир, и моя дочь ни в чем не нуждается. Я просто решила рассказать Тони о ее настоящем отце – и, когда она услышала про вас, пришла в восторг – она обожает балет.

– Мне показалось, она сердится.

– Что вы, она просто стесняется. Она очень застенчивая.

– Вся в отца, – улыбнулась Анна грустно. Тут она почувствовала вибрацию телефона в кармашке шелкового жакета. Номер определился незнакомый, но явно парижский. – Извините, Лиза! Алло!

– Querida? – услышала она приглушенный неторопливый голос. Ей стало пронизывающе зябко. Разом онемели губы и язык, и запершило в горле. – Querida! Зачем ты убила меня, querida? Ты убила меня из-за пейнеты?..

Анна дрожащим пальцем нажала на отбой. Ей всего лишь это кажется. Ей почудилось. Этого не может быть. Просто не может быть. Галлюцинация.

– Анна, что с вами? – словно сквозь вату пробился женский голос. Лиза! Вот она – реальность, Прекрасная, жизнеутверждающая реальность, а не это колыхание адской бездны, в которую она только что случайно заглянула.

– Анна, с вами все в порядке? Вы будто привидение увидели…

– Нет, все нормально, – Анна еле нашла в себе силы улыбнуться в ответ. Тони уже вернулась и теперь с умным видом уткнулась в «L'Île mystérieuse»^[72] – что за идеальный ребенок? Читает настоящие книжки, вместо того, чтобы гонять идиотские игрушки в телефоне или планшете.

– Тони что-нибудь знает об Антоне? – осторожно поинтересовалась Анна. Но телефон снова завибрировал – теперь, лежа на столе, он издавал мерзкий гудящий звук. Анна в панике посмотрела на экран – опять тот же номер! Несколько касаний пальцем экрана – и номер отправлен прямиком в черный список. Вот так!

– Что-то случилось? – спросила Лиза.

– Назойливый поклонник, – поколебавшись, соврала Анна. Лиза, скорее всего, поняла, что та врет, но комментировать не стала. Анна же спросила снова: – Тони знает про Антона?

– Да, – спокойно улыбнулась Лиза. – Теперь знает. Cherié, что ты знаешь про папу?

– Про папу Шарля или папу Антона? – невозмутимо уточнила девочка, подняв голову от книги.

– Про папу Антона, – пояснила Анна.

– Он умер, – грустно покачала головой Тони. – Совсем недавно. Жаль. Я хотела бы с ним познакомиться. Мама говорит, он очень добрый… Вернее, был добрый.

– Да, милая, – губы Анны задрожали. – Он был очень хороший. Замечательный.

– А вы – его жена?

Господи, эти современные дети! Ничем их не смутишь! Все в порядке вещей – два папы, жена первого папы – звезда балета, мама вышла замуж за второго папу…

– Да, Тони. Я была его женой, – это было почти правдой. Несмотря на то, что они так и не зарегистрировали отношения, Анна всегда чувствовала себя женой Антона. А потом – вдовой.

– Вы поможете связаться с его родителями? – спросила Лиза. – Я могу, конечно, попробовать их найти по официальным каналам: посольство и все такое… Но мне не хотелось бы. Мне кажется, лучше сохранить приватность.

– Согласна, – Анна не могла оторвать глаз от светловолосой девочки. А ведь это могла быть их с Антоном дочь. Помладше, конечно… Лет шести-семи. Она почувствовала, как защипало в глазах. Как можно было быть столь эгоистичной! Прощаясь с Валентиной и Альбертом Ланскими после похорон, Анна чувствовала вину за то, что Антон не оставил потомства – ведь именно она всегда была занята, а он, принимая ее одержимость балетом, не настаивал. Теперь Анна понимала, как счастлив был бы ее муж, если б она… «Остановись, – приказала она себе. – Самобичевание ни к чему не приведет». Сейчас главное – эта женщина нашла в себе смелость родить от любимого, хотя точно знала – счастья рядом с ним ей не обрести никогда.

– Я сейчас же позвоню его родителям, не надо откладывать!

– Удобно ли их беспокоить, – смущенно проронила Лиза.

– Очень удобно! – Анна была настроена решительно. – Отвлекутся от нефтяных вышек и верблюдов.

Лиза удивленно подняла брови: – Разве они не в Москве? Все еще в… Забыла, где…

– В Кувейте, – напомнила Анна, листая записную книжку в смартфоне.

Международная связь сработала превосходно: – Анечка! – услышала она мягкий голос Валентины. – Рада, что ты нас не забываешь!..

– Как я могу, – улыбнулась Анна. – У вас все хорошо?

– Насколько возможно, – вздохнула мать Антона и, в свою очередь, заволновалось: – А у тебя ничего не случилось?

– Кое-что, – осторожно сказала Анна. – Вы помните Лизу?.. Лизу Гладкову?

– Лизоньку? Конечно! Такая милая была девочка!..

– Дело в том… Мы с ней встретились здесь, в Париже. И она сейчас сидит передо мной.

– Ах, как хорошо! – воскликнула Валентина. – Передай ей привет.

– Непременно. Но она не одна.

– Не одна? – Валентина, казалось, была озадачена. – А с кем?

– С дочерью. И это дочь Антона, – Анна не отрывала взгляда от внезапно побледневшего лица Лизы.

– Анечка, я тебя… я тебя… не расслышала, – Валентина стала запинаться, словно ей было трудно говорить.

– У Антона есть дочь. Ей двенадцать и ее зовут Тони, – отчеканила Анна.

– О господи, – Валентина замолчала на несколько секунд. – Анечка, а ты уверена… – она не закончила фразу.

– Она очень похожа на Антона, – в горле у Анны вдруг пересохло. – Она так на него похожа…

– О господи, – повторила Валентина, а потом крикнула куда-то в сторону. – Альберт, иди сюда скорее! Иди сюда, говорю, брось ты этот дурацкий планшет! Анечка, я прилечу… мы прилетим в Париж при первой же возможности! Пожалуйста, скажи Лизе… Скажи Лизе…

– Я скажу, – успокаивающе пообещала Анна. – Я скажу, что вы рады.

– Я не рада, – тут Валентина разрыдалась. – Я так счастлива!

Хотела бы Анна сказать то же о себе. Конечно, появление Тони в жизни родителей Антона придаст смысл их грустному существованию. Но и станет горьким упреком ей, Анне, ее откровенному эгоизму и ненасытной жажде славы… Но с этим ей теперь придется жить.

Мужчина, прогуливавшийся по другой стороне улицы, внимательно следил за двумя женщинами и, особенно, за одной из них. После того, как прима поднялась и, прощаясь, протянула руку своей собеседнице, он не спеша вынул из кармана смартфон.

– Она до смерти перепугалась, – удовлетворенно сообщил он. – Отправила номер в черный список. Думаю, пора нанести ей визит. А за ее подружкой я отправлю un fileur.^[73]

Начало апреля 2014 года, Московская область пос. Быково

...

4 5 6

...

Стандарт

4.5

(14 оценок)