Глава 3

Умирая от жажды под палящим солнцем, я смиренно таскался по городу вслед за родителями. Они выбирали для меня новую школу, в очередной раз лицемерно делая вид, будто мое мнение имеет значение. Заходя в разные учебные заведения, они бросали дежурное: «Ну, как тебе?», и, не дожидаясь ответа, сами выносили безапелляционный вердикт. То директор слишком молод, то классы недостаточно просторны, то местоположение, видите ли, неудобное.

Так проходил час за часом, и день постепенно превращался в пытку. Мы только и делали, что спускались и поднимались из метро. В каждой школе мы проводили не больше пятнадцати минут.

Кстати, метро. Какая же это помойка! Такое чувство, что ездишь не в вагонах, а внутри мусорных баков с остановками на свалках. Удушающая вонь, невыносимая духота, горы разного рода отходов и жирные серые крысы, нагло снующие под ногами, – вот истинные достопримечательности подземного Нью-Йорка. Каждый раз, когда мы прогуливались от очередной станции к новой школе, я молился, чтобы сегодня мы в метро больше не спускались. Но мы вновь и вновь оказывались под землей. Мне и так не нравилась мысль, что ближайшие два года я проведу в Нью-Йорке, а начав знакомство с городом с метрополитена, меня стало от нее тошнить.

Покинув очередную воняющую станцию, я вдохнул полной грудью, стараясь сдержать рвотные позывы. Никогда бы не подумал, что буду так рад впустить в легкие раскаленный пыльный городской воздух. Но в тот момент он казался мне воздухом Рая.

Родители шли впереди, увлеченно споря о чем-то. Я плелся за ними, равнодушно скользя взглядом по окрестностям. Высокие здания отбрасывали длинные желанные тени на тротуары, защищая машины и пешеходов от солнца. Повсюду сновали люди. На улицах царила атмосфера деловитости и волнения. Наверное, если капнуть глубоко в прошлое, именно таковым я и представлял себе Нью-Йорк. Город, который вечно куда-то спешит.

Свернув с шумной улицы, мы немного поплутали между одинаковых высоток и, наконец, вышли к очередной школе, окруженной черными прутьями забора. Здание из красного кирпича с решетками на узких окнах напоминало скорее тюрьму, чем учебное заведение.

Я в ужасе сглотнул подступивший к горлу ком.

«Лучше сразу расстреляйте!» – пронзительно закричал внутренний голос, протестуя против того, чтобы я заходил в двери пыточной. Что-то внутри подсказывало, что родители остановят выбор именно на этом чудовищном месте, но я старался об этом не думать.

Судорожно оглядываясь, я искал спасение. Куда бы сбежать, чтобы меня точно отпустили без лишних вопросов? Вокруг не было ничего, кроме узкой дороги с односторонним движением, небольших кирпичных строений, очевидно, технических, красной заправки чуть поодаль и, конечно же, высоченных зданий, заслоняющих небо. Куда же без них?

Надежда почти угасла, когда я вдруг осознал, что принял за заправку нечто другое. Огромная желтая буква «М» бросилась в глаза, словно спасительный знак.

– Пап! – позвал я. – Еще немного и я умру от жажды. Разрешите, я схожу в Макдональдс?

– Неужели нельзя подождать? Мы потом вместе зайдем, – запротестовала мама.

Я замотал головой.

– Где он? – нахмурившись, спросил отец.

Я молча указал рукой в сторону вывески с желтой буквой «М».

Тяжело вздохнув, отец достал из кармана джинсов пластиковую карточку и протянул ее мне.

– Будь там. Мы скоро подойдем.

– Хорошо, – кивнул я, схватив кредитку.

Губы предательски растягивались в торжествующей улыбке, и я поспешно отвернулся, зашагав прочь от зловещего кирпичного здания, от одного вида которого по спине бежали мурашки.

Приблизившись к заведению с красной крышей, я заглянул внутрь сквозь огромное окно. Полупустое помещение вызвало почти детский восторг. Я ожидал увидеть толпы народу, борющихся за первенство в очереди за Биг Маком, ведь в моем представлении ньюйоркцы не питались ничем, кроме фастфуда.

Толкнув стеклянную дверь, я вошел в прохладный зал. Эта школа, по соседству с Макдональдсом, уже не казалась такой плохой. Конечно, леденящее чувство страха от ее вида никуда не делось, но теперь я знал: если станет совсем невыносимо, всегда можно будет сбежать сюда.

Получив свой заказ, я устроился за столиком у окна и принялся неторопливо потягивать долгожданную ледяную колу в ожидании родителей. Их все не было, и это начинало казаться странным. Исходя из прошлого опыта, я предполагал, что это учебное заведение их заинтересовало, иначе они бы уже были здесь и рассказывали, какого отвратительного цвета стены в коридорах. Да, даже такие мелочи могли повлиять на их выбор школы для меня. Подчеркиваю – для меня!

Родители управляли моей жизнью. Глупо было бы это отрицать. С каждым годом их влияние только усиливалось, потому что я, словно марионетка, молчаливо подчинялся и позволял им дергать за ниточки. Я не вступал в споры, не перечил. Мне было удобно. В каждом их решении я находил свою выгоду, ловко используя их планы для собственных целей.

Отправили в музыкальную школу? Отлично! Лекции стали удобной маскировкой для посещения компьютерного клуба.

Записали на внеклассные занятия? Замечательно! Появилось дополнительное время для встреч с друзьями, и никто не будет задавать лишних вопросов о моем опоздании.

Я никогда не был тем послушным ребенком, которого они себе представляли. Они не имели ни малейшего представления о том, кем я становлюсь за стенами дома, как общаюсь с другими людьми, как живу вне их строгого контроля. В их глазах я был хорошим мальчиком, во всем им потакающим. Но настало время разрушить этот тщательно созданный имидж.

Рано или поздно это должно было случиться. Нельзя вечно жить под чужой диктатурой, даже если это диктатура любящих родителей. Как справедливо заметил Кайл, мне нужно строить свою историю жизни. И Джил стала ее неотъемлемой частью.

Как бы я ни старался, мысли вновь вернулись к нашим взаимоотношениям с Джил. Я до сих пор не знал, что она чувствует ко мне после открывшейся ей правды. И это грызло изнутри. То, что она удалила свою единственную страницу в социальных сетях, пугало еще больше. Я уверен, что ее родители никогда бы не смогли убедить ее поступить так. Значит, это было ее решение. Но зачем?

Джил умная девушка, и она прекрасно понимала, что, если я захочу связаться с ней, первым делом я проверю ее аккаунты в социальных сетях. Неужели ее поступок означает, что она не хочет, чтобы я вновь появился в ее жизни?

Я отрицательно покачал головой. Этого просто не может быть! Я отказывался в это верить.

Внезапно кто-то сел напротив. Я оторвал взгляд от раскаленного асфальта за окном и посмотрел на человека, прервавшего мои мрачные размышления.

Мама. Она, не моргая, смотрела на меня в упор, словно знала, о чем я только что думал. Но поскольку это было невозможно, ее грозный взгляд был явно вызван чем-то другим.

Я поежился от такого напора и поставил на поднос картонный стаканчик с колой. Лед внутри начал таять, и сладкий напиток постепенно терял насыщенный вкус.

– Ну? – я в недоумении вскинул брови. – В чем я виноват на этот раз?

Мама нахмурилась, от чего между ее бровей залегла глубокая морщинка.

– Неужели тебе совсем все равно, какое ты получишь образование? – спросила она. Тон голоса занижен, нотки грубости проскочили между словами. Она явно была раздражена.

– Разве я говорил что-то подобное? – я пожал плечами, опустив руки на колени.

«Только спокойно», – мысленно напомнил я себе. Не стоило ссориться с ней по пустякам.

– Почему ты не пошел с нами? – спросила она чуть громче.

– На улице слишком жарко, мы ходим давно. Я устал.

– Это не повод халатно отнестись к месту, где ты будешь учиться ближайшие два года.

– Значит, я буду учиться здесь? – я улыбнулся, стараясь сгладить накалившуюся атмосферу.

– Да, здесь. Мы с отцом пришли к такому выводу. Тебя же там не было! – ядовито выговорила она, будто мое присутствие действительно могло на что-то повлиять.

Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза.

– Кстати, где папа? – попробовал я сменить тему.

– Ждет на улице. Ты напился?

– Вполне, – кивнул я, мельком глянув на стакан с колой.

– Тогда идем. Нам сегодня еще нужно успеть в банк, чтобы завести тебе отдельную кредитную карту и…

Мама продолжила перечислять семейные дела, которые необходимо было сделать до захода солнца, но я перестал ее слушать. Отключившись от окружающего мира, я принялся размышлять о том моменте, когда родители, наконец, оставят меня в покое. Кайл обещал, что сегодня свяжется с Анжелиной, а это означало, что вечером у меня будет действующий номер телефона Джил.

Я старался не думать о том, что девушка моей мечты могла отказаться от меня, сменив номер и удалившись из всех социальных сетей. Нет, она бы так не поступила! Только не моя Джил.

Встав из-за стола, я набегу сделал последний глоток из размокшего картонного стакана и поспешил выйти обратно под палящее солнце.

***

С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, я быстро шел по тротуару вдоль сонной улицы, мысленно считая выстроившиеся по обе стороны громадные дома. Эта улица разительно отличалась от района, где поселились мы с родителями. Обширные владения, архитектура, дышащая современностью, и лоснящиеся от полировки автомобили, припаркованные на подъездных дорожках, не оставляли сомнений – здесь царит роскошь. Я никогда не относил свою семью к высшему классу, но, взглянув на район, в котором жил Кайл, я вполне мог об этом задуматься.

Впрочем, сейчас у меня не было времени для размышлений о социальном неравенстве. В эту минуту мной владело лишь одно желание – как можно скорее найти нужный дом и выудить у брата хоть какую-то информацию о Джил.

Мне выдали подробную устную инструкцию, как добраться до дома Кайла, и я повторял ее про себя всю дорогу, боясь заблудиться в лабиринте одинаковых улиц. Видимо, по мнению родителей, дать мне мобильный с навигатором было намного страшнее, чем искать меня потом где-то в Нью-Йорке, не имея возможности даже связаться со мной.

Вечерело. Дневной зной отступил, дав возможность жителям города вдохнуть полной грудью, не опасаясь сжечь легкие. Но, несмотря на это, мне по-прежнему было нестерпимо жарко. Вероятно, пять месяцев, проведенные в прохладной Исландии, напрочь отучили мой организм от этой влажной духоты, и теперь ему требовалось время, чтобы вновь акклиматизироваться.

Досчитав до тридцати четырех, я замер напротив двухэтажного дома, выдержанного в строгом темно-сером цвете. Любовь брата к минимализму сквозила в каждой детали участка. Изумрудный газон, казалось, поглотил собой все свободное пространство. Тропинка, выложенная из длинных бетонных плит, вела от калитки к входу и заканчивалась короткой лестницей, ведущей на террасу. Огромные окна в пол с зеркальной тонировкой занимали большую часть фасада здания. Ничего лишнего. Никаких садовых гномов, никаких вычурных украшений, лишь пара белых кресел, скромно приютившихся на террасе. Мне нравилось.

В окнах первого этажа горел теплый свет. Нажав на кнопку звонка, я практически мгновенно услышал тихий щелчок, оповестивший об открытии магнитного замка на калитке.

Взбежав по лестнице на террасу, я нос к носу столкнулся с Жаклин, распахнувшей дверь с непривычно приветливой улыбкой.

– Где Кайл? – выпалил я, не успев переступить порог.

– Сначала принято здороваться.

– Привет! – я попытался улыбнуться, но вышло криво. – Где Кайл?

– Ладно, прощаю твою бестактность, – выдохнула она. – Вчерашний ужин с вашей семьей стал для меня настоящим праздником благодаря устроенному тобой представлению.

Жаклин по-прежнему улыбалась, преграждая мне путь в дверном проеме. Ее маленькие голубые глаза смотрели на меня с лукавой насмешкой.

– Рад, что удалось тебя развеселить.

– Отец Александр рвал и метал после твоего ухода, – продолжала она. – Я никогда не видела его таким разъяренным.

– Нужно обладать особым талантом, чтобы вывести его из себя.

– Научишь?

– Вряд ли у тебя получится завязать отношения с дочерью его злейшего врага.

Жаклин громко расхохоталась, запрокинув голову, и посторонилась, пропуская меня внутрь.

– Кайл разговаривает по телефону. Проходи.

В прихожей меня встретили светло-серые стены, черный шкаф-купе и два небольших мягких пуфика под цвет стен. Застыв у входа, я устремил взгляд вперед по коридору и увидел ярко освещенную гостиную, где Кайл, зажав телефон у уха, расхаживал из стороны в сторону.

Как только я заметил брата, все остальное мгновенно потеряло значение. Я преодолел разделявшее нас расстояние в несколько широких шагов и, подойдя к нему сбоку, положил руку на его плечо, пытаясь уловить обрывки разговора.

Кайл заметил меня и приветливо кивнул. Ответив ему тем же, я вслушался в диалог.

– Жаклин недавно призналась, что соскучилась по тебе, – произнес Кайл в трубку. – По ее словам, ты самая нормальная в нашей семье. После меня, естественно.

– Можешь передать ей, что я прилечу на Рождество, – послышался приглушенный голос Анжелины из динамика.

– Замечательная новость! Арон прилетит с тобой?

– Нет. У него закончилась виза.

– Если бы он давно сделал тебе предложение, то уже получил бы грин-карту¹.

– Кайл! – осуждающе воскликнула Анжелина.

– Ладно, это ваше дело. Кстати, Сережа пришел.

– Передавай ему привет. И я по нему не соскучилась, – отрезала она.

Я раздраженно фыркнул и закатил глаза.

– Думаю, он тебя услышал, – рассмеялся Кайл.

– В таком случае, оставляю вас наедине. Рада была поболтать. Звони чаще.

– Договорились.

Кайл отключился и упал на белый диван, стоявший в центре комнаты. Не сводя с него взволнованного взгляда, я опустился в кресло рядом с ним.

– Анжелина сказала, что ты изрядно достал ее, пока был в Рейкьявике, – усмехнулся Кайл.

– Чем это? – недоуменно спросил я, изогнув брови.

– Джил.

Стоило Кайлу только произнести это имя, как сердце на мгновение замерло. С трудом переведя дыхание, я решился спросить:

– Анжелина знает что-то о ней?

– Она сказала, что последний раз разговаривала с ней в день твоего отъезда.

– Я знаю, что Анжелина предупредила Джил о том, что родители купили билеты. Она больше ничего не говорила по этому поводу? Ну, там, может, сказала, какой была Джил в тот день?

– Ей показалось, что Джил была слегка растеряна, – пожал плечами Кайл.

– Растеряна? – не выдержал я, повысив голос, но тут же взял себя в руки и продолжил тише: – Ты же понимаешь, что это ни о чем не говорит?

– Понимаю, – кивнул Кайл. – Чтобы выяснить хоть что-то ты можешь позвонить Джил прямо сейчас.

С этими словами он подтолкнул ко мне телефон с включенным экраном, лежавший все это время на кофейном столике.

Глянув на экран, я увидел открытый контакт: «Джил Хендерсон». Под именем были записаны заветные цифры, которые я поклялся выучить наизусть, как только обнаружил, что потерял свой мобильный.

Я уставился на телефон Кайла, словно впервые видел его. Часто моргая, я не мог сообразить, что делать дальше. Я так долго мечтал позвонить Джил, и вот, наконец, у меня появилась такая возможность. А я бездействовал. Просто сидел и пялился на ее номер, словно не знал, куда нужно нажать.

Страх подступил к горлу, лишив способности разговаривать. Я боялся взять телефон и набрать номер. Я в ужасе представлял, как Джил произносит «между нами все кончено», а затем звонко смеется.

И почему я не подготовился к этому моменту? Ведь я заранее знал, что Кайл сможет достать ее номер.

Непреодолимое желание ударить себя со всей силы внезапно вспыхнуло внутри.

Я полный идиот! Но исправить это уже нельзя. Сейчас можно только попробовать опровергнуть это: взять в руки телефон и позвонить Джил. И будь что будет.

– Ты разучился пользоваться телефоном? – насмешливый голос Кайла вырвал меня из оцепенения. Злобно глянув на брата, я схватил мобильный со стола и, не раздумывая, нажал на кнопку вызова.

Тишина. Я слышал только свое сбивчивое дыхание. Закрыл глаза в попытке совладать с собой.

Гудок. Длинный, скрипучий, с небольшими помехами. Сердце пропустило удар, а затем бешено заколотилось.

Еще гудок. И еще…

Легкие словно обожгло огнем. Я внезапно осознал, что перестал дышать, и тут же судорожно вдохнул, опасаясь, что потеряю сознание раньше, чем Джил возьмет трубку.

– Алло, – послышался тихий, до боли знакомый голос в динамике.