Глава 8

Казалось, от Антона Лейбенко исходило некое тяжелое спокойствие, которое давило на всех присутствующих. Во взгляде читалось легкое презрение, непонимание и бесконечное терпение. Он не совершал лишних движений, не произносил ненужных слов, не испытывал пустых эмоций, дышал ровно и размеренно. Он жестко контролировал себя.

Кира вполуха слушала стандартные следственные вопросы и четкие конкретные ответы на них.

– Время, когда вы ушли из дома вашей любовницы Людмилы Старцевой, полностью совпадает со временем убийства, – сообщил Григорий.

– Не могу сказать точно, когда отлучался и когда вернулся. Пробыл у нее три часа. Приезжаю каждую неделю, вторник и пятница, с двух до пяти.

– Время зафиксировано на фото. На этом же фото на ваших руках и лице видны пятна, похожие на кровь. – Самбуров выложил перед ним фото с телефона Ласточкиной.

– Это кровь кота. – На лице Лейбенко не дрогнул ни один мускул. – Людмила взяла у подруги кота. Та переехала в другую страну. Кот невоспитанный и агрессивный. Напал на меня, поцарапал. Могу продемонстрировать царапины на бедре и ягодице. Я неудачно его отшвырнул, он ударился, у него в голове что-то перемкнуло, кот орал, отказали ноги, я засунул его в сумку, чтобы добить, но не дома, на глазах у Люды. Там неподалеку есть заброшенный недостроенный дом. Я вышел из дома Людмилы, пошел в направлении Лугового переулка, на котором есть нежилой участок. – От интонаций мужчины мороз пробирал по коже.

У Ани, которая не могла пройти мимо кошки или собаки, кормила и гладила всю встречающуюся на пути животину и держала в собственном доме почти зверинец, тряслись губы. Кира склонила голову набок, внимательно рассматривая Лейбенко. Четко очерченные скулы, прямой нос, загорелое подкаченное тело с хорошей осанкой. Если бы не маленькие черные глаза, обливающие всех презрением, можно было бы назвать красавцем. Он таковым себя и чувствовал, а еще героем-спасателем.

– Почему вы испачкались в крови? – ледяным тоном поинтересовался подполковник.

– Неудачно шибанул кота башкой об дерево. Кровища брызнула, вот и перепачкался. Труп бросил в кустах, думаю, еще найти можно. Толстовку жена выстирала, но кровь же так просто не смыть? Могу принести на экспертизу.

Кира вздохнула и поинтересовалась:

– Насилие и грубость – это норма в ваших отношениях с женщинами?

– Исключительно в рамках ролевых постельных игр. Все добровольно, – ни чувства вины, ни стыда на лице героя МЧС не отразилось.

– Мария Ласточкина считает иначе. – Кира вперила в допрашиваемого взгляд, в котором читался лукавый интерес. Специалист по психопатологии сложила губки бантиком, опустила глазки долу и снова вскинула на него взор. Она флиртовала.

– Мария?.. Мария?.. Кто это?

– Девушка, с которой вы познакомились в больнице. Некоторое время назад она была вашей любовницей, – Кира хмыкнула на слове «любовница» и облизала губы.

Реакции не последовало.

– Некоторое время? Любовницей? Громко сказано. Имел пару попыток растормошить этот мешок. Она амеба. Мне не понравилось. Она считает, что я ее изнасиловал?

– Она считает, что вы ее насиловали. Она была против подобных развлечений, не нашла их привлекательными и неоднократно вам об этом говорила.

– Она обратилась к врачам? Написала заявление? Только сейчас началось расследование? Что-то вы запоздали, – он скривил губы, при этом не испугался, не удивился, даже не встревожился.

Кира бы предположила социопатию, но к их делу это отношения не имело. Она прикинула, какую часть тела можно оголить в той одежде, которая была на ней надета.

– Я не скрываю, что мне нравится жесткий секс, – продолжил Лейбенко. – Законодательно у нас это не запрещается и не преследуется.

– Если практикуется добровольно. – Кира расстегнула горизонтальную молнию на майке и вскинула руки вверх, поправляя длинные волосы, чтобы нижний край груди более явственно вылез из топа. Она не сводила взгляд с подозреваемого. Зрачки Антона расширились, но лицо осталось каменным, он уставился девушке прямо в глаза, дернул уголком губ и произнес:

– Интересные методы дознания у нас используют правоохранительные органы. Среди следователей часто такое практикуется?

– Я не следователь. Практикую все, что мне по кайфу, – отозвалась Кира, не сводя с него прищуренных глаз.

– Провоцируете?

– Да, – просто ответила Кира.

– Зачем?

– Хочу увидеть реакцию.

– Увидели?

– Да, – кивнула Кира. Она застегнула молнию и отошла.

Через несколько минут она с легким недоумением наблюдала, как представительный серьезный мужчина в форме МЧС раскладывал перед Самбуровым характеристики от сослуживцев, ходатайства с работы, подробный список заслуг, из ситуаций, где Лейбенко проявил себя героем, и людей, которых он лично спас. Искренние и подробные заверения в кристальной чистоте перед законом.

– Не совершал, не замечен, не способен, – пропела Кира, заметив потерянный непонимающий взгляд Ани.

У капитана МВД не укладывалось в голове, как человек, спасающий жизни людей, мог спокойно и невозмутимо убить кота, ударив башкой об дерево.

…Потом жена, заламывая руки, с трепетным, испуганным выражением лица заверяла, что он отличный муж и прекрасный отец. Кира бы могла поинтересоваться, отчего у нее на запястьях ссадины и зачем она надела водолазку с воротом по самые уши в краснодарские плюс тридцать пять. Но ответ она знала и так, остальное было неинтересно.

– Она ведь под присягой заявит, что он чист и светел в своей профессии и семье, – нахмурился Самбуров, подойдя к окну и встав рядом с Кирой.

Выпроваживать гостей он предоставил Ане.

– Это не он, – Кира помотала головой. – Да, он тиран, манипулятор и позер, даже, возможно, социопат немного. Жена подвергается домашнему насилию, на работе он в некоторых рамках нарушает правила и регламенты, но ничего непоправимого. Он адреналинщик, ходит по грани, бежит навстречу опасности, но не перегибает палку. При этом он действительно хороший отец, заботящийся о детях, и за жену кому-то другому он голову оторвет. На работе все так и есть, как они в бумажках написали. Лейбенко первый на всех заданиях, в огонь, в воду, в ДТП. Рисковый, азартный, настоящий герой и спасатель. Он в своей роли, любит себя в ней, гордится, получает настоящее удовольствие от этого.

– Это ты решила, после того как потрясла перед ним полуголыми сиськами? – невозмутимо и не глядя на нее уточнил Самбуров.

– Нет, это я решила, как только он сюда зашел. Он видит себя брутальным самцом. Он женщин спасает, и они ему отдаются. Совместно они тонут в агрессивной, животной страсти. Жену он к этому принуждает, она всю жизнь будет стискивать зубы и терпеть – ради детей, ради семьи, не знаю, что она там придумала. А любовнице нравится. Есть женщины, кайфующие от жесткого секса. Ну или позволяющие мужчинам заниматься таковым ради каких-то других плюшек. – Вергасова пожала плечами и вздохнула. – Почему ему Маша не подошла? Потому что замерла и терпела. Потому что жертва. Его не интересует жертва, его интересует взаимность, яркий ответ. Лейбенко сексуально активен. Даже сексуально агрессивен. У него вон, тестостерон из ушей льется. Он трахает, и ему это нравится. Но он контролирует свои желания. У него в глазах нет безумия, нет истерии и ужаса. От голых сисек в экстаз не приходит… У него стандартные, нормальные реакции на сексуальную провокацию. Зрачки расширяются, слюноотделение повышается, э-э… встает член. Все, как у физически здорового, сексуально активного мужика. – Кира стучала ноготками по подоконнику.

Самбурову показалось, что думает она о чем-то другом. Девушка продолжила:

– Тот, кто убил Олесю и Наталью, реагирует не на голые сиськи, не на обтянутую юбкой задницу. На что-то особенное, индивидуальное. В понимании обычного человека вообще может быть не сексуальное. И дело не в том, что женщины не изнасилованы. Чтобы насиловать, чтобы вот так трахать, как Лейбенко, нужно желание, сила, ощущение себя самцом, может, желание наказывать. У нашего убийцы все не так. Он робок, он осторожен, он боязлив. Его психику подавляли в детстве, сейчас уже он сам себя подавляет. У него вообще слабая половая конституция. У него агрессия не сексуального характера. Я не уверена, что ему нужен страх и ощущение власти. Вот этот момент мне очень не нравится. Я пока не могу сказать, что им движет, – скомканно пробормотала Кира.

Она ненавидела эту фразу «я пока не могу сказать». Эту оговорку, которая фактически означала, что невозможно сделать выводы по пока существующим прецедентам, а значит, для принятия решения потребуется еще время и еще трупы. Жертвы.

Кира поправилась:

– Надо подумать. Но, понимаешь, любым человеком движет желание силы. Быть самым лучшим, быть первым, чтобы все на тебя смотрели, тебя слушали. Нормальные люди, психически здоровые, морально развитые, идут к власти законными методами. Одна часть через профессию, через компетенции. Они стремятся стать лучшими в своей области и таким образом получить внимание и признание. Из этой категории почти не получается убийц и преступников, зато получаются хорошие врачи, бухгалтеры, спортсмены. Кто угодно. Это люди, получающие силу над другими людьми путем великолепно отточенных навыков и профессиональных достижений. Есть другая категория. Она воспринимает власть более конкретно, прямо – контроль над другими людьми, подчинение их приказам. Эти идут в армию, в полицию, в администрацию, во власть. В школу и в садики, кстати, тоже такие часто идут. Но, опять же, действуют законным путем, социально одобряемым. Да, у них чуть слабее развита эмпатия, они проще и поверхностнее относятся, если причиняют кому-то боль, они страдают и кайфуют от знаков внимания или их отсутствия. Им важно, кто кому и сколько раз «ку»^[6]. Но они в рамках закона. Более того, часто очень высоко его чтят. Часто стоят на страже.

Самбуров усмехнулся:

– Не помню, чтобы в юношестве, когда выбирал профессию, рассматривал ее как возможность контролировать других.

– Вот именно, что не помнишь, – ничуть не смутилась Кира. – Да и редко когда люди настолько логичны и осознанны, что понимают, что и зачем делают. Преступники – они в большинстве своем из второй категории, но это те, у кого не получилось социально адаптироваться, не получилось законным, не вредящим никому путем получить вот эту власть подчинения. У них эмпатия отсутствует напрочь, они чувствуют себя сильными, пренебрегая законом и правилами. Они дегуманизированы. То есть для них есть только они, а все остальные – тюфяки с питательной жидкостью, над которыми нужно доминировать. Чтобы удовлетворить свою потребность в силе, они идут на преступление. Именно связав, украв, заполучив каким-то образом человека в свою власть, он запугивает, издевается, мучает. Вот это апофеоз психического удовлетворения. Убийца питается страхом жертвы, упивается властью над нею. В этом его сила. Для этого он совершает преступление.

– Ты хочешь сказать, что психически больные люди, желающие власти над людьми, идут работать в соответствующее органы? – уточнил Самбуров.

Кира оторопело уставилась на него, помолчала, потом ее взгляд сделался сочувствующим и насмешливым.

– Вот я где это сказала? А? Я сказала, что для нормальных людей есть два законных способа стать сильными. Да, они выбирают разные пути, но в целом идут одной дорогой, удовлетворяют свою потребность в силе законно и не вредя другим. Преступниками тоже движет желание силы и власти, но способы они выбирают иные. Психически больных берут в МВД?

– Нет конечно! В прошлом году одного жестко отсеяли. Рвался, но психологи не пропустили. – Самбуров все равно смотрел обиженно. – Хорошо!

– В общем, нормальный маньяк должен удовлетворять потребность в силе желанием власти и страха, при этом себя должен чувствовать в безопасности, – продолжила Кира. – А наш убийца ведом чем-то другим. И убийца точно не Лейбенко. Он на поведение «жертвы» вообще не западает.

– Совпадений много. С этого аккаунта писали обоим жертвам.

– Аккаунт не Антона. В его телефоне же не нашли подтверждения, что он хозяин страницы?

– Не нашли. Аккаунт НэоКэтсу, видимо, не его, – кивнул Григорий.

– Вот смотри. – Кира опять открыла скриншоты на своем телефоне. – В самом начале переписки НэоКэтсу и Маши. Он не говорит, что он Антон Лейбенко. Он говорит, что он ее старый знакомый, им было хорошо, он сожалеет, что все закончилось вот так. Разведка боем. Если девушка начнет выпытывать, кто он, где познакомились, он сольется, перестанет отвечать и все. Они же в сети. Никаких рисков. Он ничего конкретного не говорит. Маша так яростно желала, чтобы ей написал Лейбенко. Ждала. По сути, это ее единственные отношения с мужчиной. Она очень хотела и выдает желаемое за действительность. В аккаунте НэоКэтсу природа, девушки вон какие-то нарисованные, даже фото Лейбенко нет, хотя это ничего не доказывает.

– Фото можно было бы с его настоящего аккаунта сделать скрин и вставить?

– Именно. Легко. Но НэоКэтсу знать не знает про Лейбенко. Маша сама подвела реальность под фантазии. Хотела отношений с Антоном, или чтобы он пожалел, что ее обидел, или что-то кому-то доказать. Так хотела, чтобы он ей написал, что решила: НэоКэтсу – это он, – Кира пожала плечами. – НэоКэтсу просто не стал ее разубеждать. Она все сделала сама.

– Хорошо. Согласен. Связи между аккаунтом НэоКэтсу и Лейбенко нет. Но этот Кэтсу писал обеим жертвам.

– Вот это очень подозрительно. Согласна. И по манере поведения похоже. Робкий, без конкретной цели. Встречаться с Машей не хотел. Разговоры ведет о детстве, о родителях, об ее увлечениях. Когда они поругались, он ей написал, что она шлюха, развратная и так далее, а еще смотри…

Кира увеличила скрин на своем телефоне и продемонстрировала Григорию.

– «Ты не достойна своих корней»? – прочитал подполковник – Что за бред!

– Согласна, странноватая фраза при расставании с девушкой. И говорит она о том, что эти отношения для него значили… что-то свое. Что-то, что мы не понимаем.