Мэйдзин

Сосредоточен,
не слышит шумных детей
мастер игры в го

А Ясунари Кавабата сосредоточен, не слышит за плечом дыхание западного читателя, ждущего сюжета, экшена, этнографических пояснений.
Кавабата, как всегда, хоккуистичен. Прозаический его текст - сплошная поэзия хокку. Максимум заложенных смыслов при минимуме слов. Игра бликов и философии. Простота стиля и глубина содержания.
- Отражение белого веера мастера беззвучно двигалось по черному лакированному подносу, на котором стояла охлажденная вода.

- Шелковица распустила свои листья. На черной накидке-хаори Отакэ пояс казался ослепительно белым.

- Когда Отакэ делал 73-й ход, на лужайке резвились четыре черных щенка. Потом небо снова затянулось легкими облаками.

Книга - подробное, пошаговое описание партии игры в го. Одной партии. Книга, так глубоко раскрывающая Японию. Книга, демонстрирующая полное пренебрежение автора к иностранному читателю. Полный внутреннего достоинства, о котором о столько писал в романе, автор повествует для японцев о чем-то очень и очень японском. Ты можешь, сжав упорно губы, следовать за мыслью автора - но никаких поблажек, снисхождений к твоему незнанию или твоей чуждой японскому духу психолигии.
Оказывается го - это жизнь духа, борьба энергий, божественная игра.
Оказывается, медитация входит в необходимые ежедневные упражнения игроков в го, но состояние мастера в игре ближе скорее к боевому трансу.
Оказывается, го скорее национальный релизиозный культ, чем национальный спорт.

Внимание! С этой книгой вы можете составить и свою партию игры.
Начинайте читать и обратите внимание, что каждый абзац наровит сложится в знаменитое трехстишье. Каждый! Делайте ходы. Победа заключается в том, чтобы, используя меньшее количество предложений, переложить их в большее количество хокку.
Начала и еле-еле остановилась:

***
Кажутся выпяченными
Плотно сжатые губы
Мастера игры в го.

***
Чист и холоден воздух
Предельно спокоен
Мастер игры в го

***
В хоси или в комоку?
Замерли зрители
в ожидании первого хода

***
Стало шумным дыхание -
Учуял сражение
Дух мастера го.

P.S. Кстати! Теперь каждый раз, читая дискуссию между активными любителями "плюсиков" и позитивными "простотакцами", я буду вспоминать слова Кавабаты об игре в го с американцем. Тот проигрывал раз за разом и, к удивлению рассказчика, ни мало этим не огорчался :

Я готов был склониться перед его неистребимой жизнерадостностью. Рядом со столь наивной и простодушной слабостью я чувствовал себя злобным извращенцем.

В какой-то момент, практически совершенно случайно, я загорелся идеей научиться играть в го. Я попробовал играть с приложением на телефоне, но у меня не очень получилось. Смотрел сайты клубов по игре в го в Москве, но сходить куда-то поучиться так и не собрался. Постепенно желание поутихло и осталось только в дальних уголках сознания. И вот теперь, кажется, оно исчезло полностью. Я прочитал данную книгу, и понял, что го – не моя игра. Хотя бы ради этого стоило прочесть.

В книге описывается последняя партия лучшего мастера игры в го Сюсаи Хонъимбо. Это реальная партия, состоявшаяся в 1938 году, хотя книга не документальная, и его противник в книге носит другое имя, чем в реальности. Читатель сразу знает исход партии, тем не менее следить за ней все равно до некоторой степени интересно. Даже если не понимаешь половины терминов. Главная идея книги – противопоставление поколений через игру. Мастер – игрок старой школы, для него в игре больше важны традиции и ритуалы, чем правила. Но на смену приходит другое поколение, более молодые игроки, которые, отдавая уважение традициям, тем не менее, дерзают рассматривать игру еще и как спорт, с его контролем времени, допустимыми уловками и строгим регламентом. В конце мастер умирает (это не спойлер, об этом тоже сразу известно), он завершил свою последнюю игру, но и места в стремительно развивающемся мире для него не остается. Партия длилась очень много часов с большими перерывами из-за болезни мастера. Она показана глазами третьего лица – журналиста, которым в реальном мире выступил сам Ясунари Кавабата. Его позиция вроде ясна, он смотрит в будущее, но сожалеет об утрате прошлого, его симпатии на стороне мастера, хотя он и пытается держать нейтралитет.

Я же в какой-то момент понял, что мне оба игрока не симпатичны. Это удивительно, и я немного покопавшись в себе, понял, что дело не в игроках, а в игре. Мне чужда позиция, что игра может быть священнодействием. Я не вижу ничего такого, чтобы почитать журнал, пока противник два часа думает над своим ходом (в книге это описано, как нечто мерзкое). Причем преклонение перед игрой, наблюдается и у «новой школы», да иное, но не лучше, в целом я не увидел большой разницы. Если это игра для избранных, то лучше без меня. Да, с момента описываемых событий прошло много больше полувека. И весьма возможно, что японцы больше не смотрят на европейцев, как на детей, которым недоступно искусство го. В любом случае, желание у меня играть окончательно пропало, если очень захочется стратегической настольной игры – выберу привычные шахматы.

Что именно заставляет меня читать эту книгу, где эти невидимые ниточки? Именно этот вопрос меня мучил, потому что на поверхности крайне сухое повествование, с документальной точностью описывающее мучительно долгую партию. Эту книгу я читала после прочтения "Ветки сакуры" Овчинникова, поэтому мне было легче понять, чем именно японцев привлекают такие истории без явной морали. А вот моя реакция меня удивила, казалось, что абсолютно не за что зацепиться, однако книга понравилась.