Глава 2

Аль отсутствовал долго. Мы успели съесть булочки и даже начать разговаривать, на что я уже не надеялась – такая напряженная тишина повисла в комнате.

– Предлагаю делегировать Марви управление нашим трио, – произнес после долгого молчания Ястин.

– Ты же у нас гений! – фыркнул Аркарис. – Она и так управляет! Ты просто не понял.

Надгар насупился, втянул побольше воздуха для «достойного ответа», вирн сжал кулаки, но я вмешалась:

– Ребята. Вы мне лучше вот что скажите. Как Прав наблюдает за нами? То есть он прямо все видит или так, изредка проверяет?

– Прав вроде как чувствует каждое расследование и даже при необходимости магически вмешивается. Как он это делает, никому неизвестно. Но вот как-то так. Можешь не сомневаться – Прав знает обо всех наших телодвижениях. Будет заминка – подскажет и поможет. Если уже этим не занимается, – отозвался Аркарис – я заметила, что он всегда умудрялся первым взять слово. Ястину же оставалось только ждать, когда напарник закончит тираду.

– А как мы позовем Чи или Роса? – обратилась я к надгару, чтобы уравнять общение.

Парни заметили, почти одинаково ухмыльнулись, и Ястин ответил:

– Вроде они приходят по зову. Ты зовешь – они приходят. Ну я так слышал.

– Просто по имени? Типа приди к нам такой-то и такой-то? – нерешительно уточнила я у Аркариса. Почему-то вспомнился ритуал вызова Кровавой Мери. Перед глазами замаячила картинка, как мы медитируем перед зеркалом в окружении десятков свечей и скандируем имена преподов.

Ребята опять оценили равноправие в общении и заулыбались.

– Не совсем. Они приходят, когда действительно нужны, и ты их призываешь. Вроде того, – путано объяснил вирн.

Я задумалась. Вот любопытно. Если Рос и Чи действительно нужны, а я не призываю – придут? Или наоборот буду очень звать, просить, хотя могу справиться самостоятельно?

Чем больше я узнавала про процесс обучения, тем загадочней он выглядел. Внутри зрел и беспокоил еще один вопрос – как мы вернемся отсюда в Академию. Из вуза в разные миры и места вели порталы сквозь стены. Возле замка Аля я не видела ни тех, ни других, и никаких других устройств для обратной телепортации. Этот вопрос я и адресовала ребятам, чтобы те не развели очередные альфа-самцовые разборки.

Аркарис и Ястин переглянулись.

– Вроде Прав помогает вернуться обратно. Когда нужно. А иногда сами адепты возвращаются в Академию. От магии ребят зависит… Кажется, – после недолгой паузы откликнулся вирн.

Хм… ясно, что ничего неясно. Вроде бы все адепты, кроме меня, землянки, имели представление – как учатся в Академии, что происходит, и как нужно действовать. На деле же никто ничего толком не знал.

– А вот мне любопытно, – озвучила я следующие умозаключения. – Почему адептов вначале не учат, как в обычных школах и вузах. Не дают теорию, не рассказывают в подробностях о практике. Зачем такая странная методика – сразу с корабля на бал? Поступил – иди расследуй. А?

Ребята обменялись очередными многозначительными взглядами. Ястин нахмурился и бросил Аркарису.

– Ты у нас самый умный, объясняй!

Вирн пожал плечами, словно говорил – ну раз тебе слабо, без проблем, и разродился:

– Видишь ли. Считается, что сыскная магия пробуждается только в процессе расследования. Ее можно направлять, контролировать, даже блокировать, при острой необходимости. Но чтобы научить магическим расследованиям, требуется пробудить магию. В общем, как-то так…

И снова я получила мутный, не совсем понятный ответ, от которого любопытство разгорелось лишь сильнее. Наше трио очень напоминало мне интернов первого года обучения. Вот только мы не знали ни медицины, ни азов фармакологии, даже перевязки и те не умели делать. Но почему-то сходу отправились к больным – врачевать и спасать. Наверное, что-то в этом крылось.

Возможно на самом деле сыскную магию иначе пробудить нельзя. Но впечатление складывалось странноватое.

И самое любопытное – чем больше я об этом думала, тем больше росла и крепла в душе уверенность, что нас будут направлять. На расстоянии, не подавая виду, но следить за каждым шагом и корректировать их по мере необходимости. Так, чтобы магия пробуждалась, но носители ее не натворили черт знает чего. От этих мыслей, ощущений на душе резко полегчало. Ребята задумчиво переглядывались в ожидании очередных каверзных вопросов. Но я сменила тему. Дала возможность каждому немного рассказать о собственных расе и мире. Раз уж нам вместе работать, стоит познакомиться поближе. О моей немагической Земле парни, очевидно, наслышаны. А вот я про их миры и народы не имею ни малейшего представления… Надо исправлять досадное упущение. В особенности, если придется разнимать напарников снова. Выясню – на какие лучше давить рычаги, какие козыри припасти в рукавах.

И вот тут меня ждало еще несколько преинтересных открытий.

Надгары поголовно перешли на вегетарианство больше десяти веков назад, но у них до сих пор практиковалась смертная казнь. Аркарис несколько раз прошелся по этой теме ироничными замечаниями. Мол, убивать животных плохо, а вот сородичей – самое милое дело. Они ведь не какие-нибудь недостойные твари, они – существа высшего порядка!

Ястин парировал, излив море желчи по поводу традиций вирнов. Поедания «кровавого мяса», шаманских ритуалов по управлению природой и погодой, «сумасшедших» плясок вокруг костров вместо «нормальных балов и праздников».

По мере общения с ребятами я сделала выводы, что вирны – эдакие цивилизованные варвары. Дикие в плане обычаев, но цивилизованные и достаточно мирные, для того, чтобы ближайшие соседи уже не боялись набегов и грабежей. Надгары же больше напоминали аристократов времен расцвета французской монархии. С той лишь разницей, что они часто мылись и вообще чтили гигиену. С помощью магии обе расы достигли гораздо большего уровня жизни, чем люди с помощью научно-технического прогресса.

Что, впрочем, не удивительно. Если бы в моей земной трешке водопровод чинился несколькими щелчками пальцев, а электричество заклинанием… ммм… я жила бы себе припеваючи и горя не знала.

Может мне тогда и муж не понадобился бы… А ТСЖ, ЖКХ, ЖКУ и прочие жужжащие аббревиатуры звучали бы нелепым набором букв и рождали не злость – недоумение.

Вирны практиковали культ силы – как обычной, так и магической. Король и аристократы обязаны были владеть всем известным расе оружием и, желательно, боевой магией. Если в знатных семьях рождались «слабаки», их натаскивали всеобщими усилиями, развивали, чтобы не позорили вельможный клан.

Надгары силу уважали тоже. Но без умения изящно танцевать, пластично двигаться и решать математические задачки, в их мире продвинуться не получалось. Аристократы мира Ястина учились десятилетьями, чтобы поражать не только физической мощью, но и недюжинным умом. Однако по части смекалки и сноровки здорово уступали вирнам, которых считали туповатыми и недалекими.

Впрочем, все это выглядело больше данью традиции, расизмом и недопониманием. Насколько я успела понять – вельможные вирны учились тоже немало. Конечно, им почти не преподавали «культуру соседних миров и земель», «основы элегантности», «правила хорошего тона» и прочие немужские, по мнению Аркариса дисциплины. Но в науках обе расы преуспели отлично. Ничуть не хуже землян, хотя и обращались к физике-химии куда реже, предпочитая им магию.

Поначалу казалось – между народами напарников столько же общего, сколько общего между африканскими племенами людоедов и индейцами Майя. Но вскоре выяснилось, что вся эта культурная пропасть скорее надуманная, наносная, ненастоящая. Вирны отлично танцевали и блистали знанием наук не хуже надгаров. Надгары же сражались не менее азартно и ловко, чем вирны.

Вскоре мы дошли до собственно магии, и я вновь поразилась невероятным открытиям.

Среди вирнов рождалось три вида боевых магов. Огненные, водяные и ледяные. Среди надгаров аналогично.

Так вот, Аркарис родился огненным, а Ястин – ледяным. Я вообразила, как ребята стреляют пламенем и льдом, поджигают и замораживают. Но и тут меня ждал невероятный сюрприз.

Аркарис мог обращаться в огненного великана, а Ястин – в ледяного. Пострелять пламенем или льдом, заморозить или воспламенить ребятам также ничего не стоило.

Я поневоле задумалась – а что же такое эдакое умею я? И умею ли? Не хотелось бы вдруг в процессе расследования вспыхнуть костром или превратиться в водяной столб. Но и остаться «небоевой единицей», как выражались напарники, выполняя исключительно роль связующего звена, тоже не улыбалось.

Я и понятия не имела – какой магией теперь обладаю. А если бы и знала… все равно изменить ничего невозможно. Как сказал Прав – первичная инициация предательством самая мощная и непредсказуемая. Она вытаскивает изнутри давно дремавшие силы, умножает их и превращает ведьму в сверхсущество. Остается лишь пристегнуть ремни и получать удовольствие.

Пока ребята распинались про собственные миры, доказывали, насколько раса одного лучше расы другого, вернулся Аль. Позади него держался беловолосый мужчина чуть постарше. Если бы твердо не знала, что перед нами – Болн, родной брат «жертвы», никогда бы не подумала, что они родственники. Откуда такая уверенность? Понятия не имею. Информация пришла сама собой, без малейших усилий с моей стороны.

Аль выглядел мощным, крепким, приземистым, как дуб. Болн, при том же росте казался сухощавым, словно осина. Его собранные в белоснежный хвост волосы с легким голубоватым отливом доставали почти до пояса. Очень светло-серые глаза временами казались выцветшими, потухшими. В то время как яркие глаза Аля горели, будто подсвеченные изнутри.

Болн устало опустился в кресло, раздвинув полы своего пиджака из золотисто-желтой кожи арргулисов. Аль скрестил руки на груди и остался стоять.

Я ожидала, что братья принесут кипы документов, но они явились с пустыми руками. Только хотела удивиться, как Аль вытащил из кармана крошечную стопку бумаг и положил на стол. Стопка выглядела игрушечной. Но ровно до того момента, пока Болн не провел над ней рукой.

Перед нами выросла гора документов самых разных видов и форм. Треугольные папки соседствовали с прямоугольными, квадратные листки – с круглыми. Хм… они так заодно геометрию изучают что ли…

Аркарис приподнял уголок губы – подивился тоже. Ястин едва слышно хмыкнул. Братья не обратили на это ни малейшего внимания. Аль указал на стопку и пояснил:

– Те самые документы. Вернее, их магические слепки. Настоящие документы не должны покидать сейфы компании. Отдаю в полное ваше распоряжение. А теперь спрашивайте, что хотели. Мы все внимание…

Следующие пару часов мы расспрашивали о семье Аля так, словно точно знали – какие задавать вопросы. Хм… чудно… Еще недавно я и понятия не имела, как действовать и на чем заострить внимание. Но затем в голове сформировался план опроса. Сам собой. Будто из ниоткуда. Ребята не отставали.

Выяснилось, что почти все братья в семье Ваттарн – от разных матерей. У веллеров – расы Аля – сложились очень странные, почти неестественные для меня обычаи. Каждый мужчина женился только раз в жизни. Разводы и браки после смерти одного из супругов строго порицались обществом. Особенно знатью. Но детей веллеры могли иметь от разных женщин. Их не называли любовницами, только «матерями потомства». Обычно в таком случае мужчина обеспечивал всех «матерей потомства». А детей либо забирал на воспитание, либо селил в своих владениях вместе с любовницами.

В замке Ваттарнов они жили под одной крышей, вместе с женой лельда Омлиса – я так поняла, это титул, равноценный герцогскому.

Сам лельд многие десятилетья азартно разводил арргулисов, что у местной знати приравнивалось почти к спорту. Многие вельможные кланы пробовали себя на этом поприще, но мало кто преуспел, как Ваттарны.

Мясо и шкуры арргулисов с семейной фермы Аля очень ценились и стоили немало. Лельд решил вдруг отойти от дел и заняться чем-то еще. Что, по словам Аля, очень похоже на отца. Омлис любил затевать что-нибудь новенькое, желательно грандиозное, доводить до ума всеми силами и средствами. Но когда предприятие начинало приносить стабильный доход и уже не требовало ни рекламного креатива, ни оригинальных коммерческих решений, лельду становилось скучно. И он придумывал себе новое развлечение.

Мда… у богатых свои причуды.

О своем новом деле лельд пока не распространялся. Сыновья знали лишь, что он скупает земли где-то на окраине материка, неподалеку от моря. Прибрежную полосу закрывал громадный скальный массив. Из-за него-то туристические компании и не расхватали те «площади» и не отстроили там сотни отелей. Любопытный Аль предполагал, что Омлис решил воспользоваться новой технологией строительства прямо в скале, из материала самой породы.

Болн казался не слишком заинтересованным делами отца, да и управлять фермой, по-видимому, не жаждал. Но вот прослыть в семье подлецом, который вредит собственному предприятию, боялся сильно. Аль переживал тоже, но Болна прямо убивала одна мысль о таком будущем.

После двухчасовой беседы у нас с ребятами появилось множество подозреваемых. Причем, у каждого имелся мотив, и даже возможность совершить преступление.

Взять хотя бы «матерей потомства». Семь женщин, которые не имели ничего своего кроме того, чем одаривал их от широкой души лельд… Они представлялись более чем заинтересованными подставить Аля. Он-то родился от жены Омлиса и в любом случае наследовал львиную долю фамильного состояния. Остальные дети лельда получали лишь небольшой пансион от щедрот отца. Да и то лельд мог лишить их этих денег в любой момент. Но… если бы бастарды встали во главе семейного бизнеса… Вот тогда им принадлежало бы огромное, очень доходное предприятие. Так что… подставить Аля было выгодно очень многим. Но я никак не могла отделаться от мысли, что ведь бастарды – между собой тоже конкуренты. Конечно, ничто не мешало им сговориться против общего врага. Но, судя по скупым замечаниям Болна и пространным рассуждениям Аля, незаконные сыновья лельда не особенно дружили. Да и доверять кому-то из сводных братьев они бы не стали. Ничто не мешало счастливчику заполучить предприятие, а остальных выгнать взашей. Все знали – лельд не интересуется бизнесом, который отдал на откуп другим членам семьи.

Знали на примере двух весьма успешных предприятий Ваттарнов. Компания по добыче какого-то редкого на планете топлива сейчас принадлежала брату Омлиса, и лельд даже не брал с того положенный процент. Несколько плантаций дорогих ягод, которые выращивались только при определенных условиях и ценились выше остальных, лельд отписал дяде. И тоже словно забыл о них.

Вот почему рассчитывать, что наследник лельда оставит сводных братьев работать на ферме, позволит им получать приличный доход с нее, выглядело опрометчивым. И даже если бы братья заключили пакт о перемирии ради победы над единственным законным сыном Омлиса, ничто не мешало новому владельцу фермы разорвать все договоренности в одностороннем порядке. У него даже возможность такая появлялась. Сразу же после назначения главой фирмы.

Наследуя предприятие, сын лельда автоматически получал и титул – вот такие странные были на Йокарте обычаи и законы. Будущий владелец мог пообещать братьям за содействие что угодно и даже документально оформить обязательства. Но вот незадача! После того, как Омлис передавал ему ферму, все эти документы превращались в бесполезные клочки бумаги. Потому что наследник становился лельдом, и его прежняя, «незнатная» подпись становилась недействительной.

Конечно, ничто не мешало братьям объединиться против Аля все равно, в надежде, что потом они как-то уладят разногласия и проблемы. Но, если верить Болну, бастарды – все как один – унаследовали фамильный недюжинный ум и смекалку. И просчитать результаты своих действий могли легко. Ничто не мешало новому лельду сдать их с потрохами отцу или даже властям. Слово лельда против слов бастардов, с недействительными документами в качестве аргументов… Родственники и органы правосудия непременно встанут на сторону наследника. Как минимум это выгодно – поддержать нового владельца громадной фермы, надеясь на то, что им перепадет жирное местечко, хороший куш или что-то еще. Как ни крути, новому владельцу понадобятся помощники, заместители, управляющие. Как максимум это безопасно – ссориться с таким влиятельным вельможей себе дороже.

По всему выходило, что сводным братьям Аля, впрочем, как и их матерям, выгодно подставить друг друга. Но работать вместе – навряд ли.

С характеристиками братьев у Аля с Болном вышла заминка. Насколько похоже они рассказывали о наследовании и традициях, настолько по-разному описывали родственников.

Старшего брата Торна обе «жертвы», похоже, искренне любили. Наперебой твердили, что он не мог совершить ничего плохого, и вспоминали массу хорошего, что делал для родных бастард.