Это долгая история

Оказавшись в каюте, занимаемой Дубровским, я обратила внимание, что кровать он не расстилал. Интересно, где ночевал? А что, если мой сон не был сном? Вот сволочь… Нет, не буду спрашивать. Заявит, что ничего такого не было, и начнет посмеиваться с того факта, что он мне снится ночами.

А еще я подумала, что вот мы и встретились снова. Каждый раз ждешь эту встречу, а когда она наступает – не знаешь, что с ней делать. Ожидание любви приятнее, чем ее наступление. Ждать – быть где-то, не сейчас, не в этом моменте, не потом, не быть…

Чтобы не допускать разгула романтизма, я молча переплела пальцы в замок, подперла подбородок и пронзила его взглядом:

– Давай сразу к делу. Я задаю вопросы – ты отвечаешь. Во сколько ты сел на борт?

Бросив взгляд на часы, Дубровский пожал плечами:

– Часа четыре назад.

– С какой целью ты тут?

– Это долгая история.

Я предложила начать сначала. Дубровский кивнул.

– Тогда сначала объясню, как я стал Ивановым. С чего начать-то… Когда мы как-то нехорошо расстались в Угличе в начале сентября, я был подавлен, потому решил съездить развеяться.

– Ты? Подавлен? – хмыкнула я, поглядывая в окно.

– Ладно, если тебе удобнее думать, что я бесчувственный чурбан, думай. Короче, я был по делам в Лондоне и в один из дней зашел в местный бар.

– Уже ближе к правде.

– Поверь, я реально переживал из-за тебя, из-за нас.

– Нет никаких нас…

– Вот именно, а я хотел устроить свои дела так, чтобы… Проще говоря, у меня была встреча с одним из соратников отца.

– Тоже вором в законе? Что он забыл в Лондоне? Я думала, они предпочитают отдыхать на островах.

– У тебя несколько превратное представление об этой публике. И не перебивай меня больше, если хочешь услышать правду. Итак, я увидел, как соратник отца сидит за столом с каким-то парнем, хлопает того по плечу, а у самого парня вид какой-то обалдевший. А между тем встреча у этого знакомого была назначена со мной, и встреча конфиденциальная, так что присутствие третьих лиц исключалось. С чего бы ему приводить какого-то типа? И тут я подумал, что мы с тем обалдевшим парнем чертовски похожи.

– Что за чушь? Зачем мне вся эта мутная история?

– Дослушай до конца. До меня вдруг дошло, что папин соратник перепутал нас. Меня и этого парня. Соображаешь? У нас оказалась одинаковая прическа, я к тому времени тоже отпустил бороду. Солнечные очки. Главное – рост и широкие плечи. Мы могли бы сыграть братьев-близнецов в кино. Это показалось занятным, я подошел и представился. Слово за слово, мы познакомились. Чувак оказался Александром Ивановым, молодым российским предпринимателем. Стартапером, девелопером, миллионером.

– Понятно, обычный набор непонятных терминов, свидетельствующих, что перед нами гений-выскочка, которого не признавали в детской песочнице.

– Обожаю твое чувство юмора. Но самое главное дальше. Родом Иванов оказался из… твоего города! Такое совпадение показалось еще более забавным, и мы стали теснее общаться. По моей инициативе, конечно. Пару раз сходили вместе в бар, поплавали на его яхте, один раз сгоняли на скачки, а вообще он увлекается велоспортом и картингом. Рассказывал, как два года назад попал в серьезную аварию в Лондоне. И ему делали операцию на лице, буквально по частям собрали левую половину.

– Так вот почему он стал таким загадочным и почти не общался ни с кем из класса, – догадалась я.

– Наверное, стеснялся своего лица. Ждал, пока окончательно восстановится. Конечно, хирурги там молодцы, шрамов почти не осталось, но это навело меня на некоторые мысли.

– Допустим, вы похожи так, что мать родная не отличит. Хотя с этой бородой и в очках ты сильно изменился. Но меня интересует другое! Зачем тебе пришло в голову представиться Александром…

– Как-то в баре мы с Ивановым предались ностальгии. Ну, как обычно бывает, когда два мужика выпивают вдали от Родины. Конечно, я расспрашивал его, не знает ли он тебя или кого-то из твоих. В ответ он много рассказывал о своих одноклассниках, с которыми они дружили. Про первую любовь, про школьных товарищей, походы, байдарки. Он говорил, что единственное, о чем он тоскует, так это школьные годы и их веселые приключения.

– Да, я уже в курсе, что они были дружны, – нетерпеливо перебила я, поглядывая на часы.

– А я хотел увидеть тебя. И тут подумал, что уже был Александром тогда, в Угличе. Твои меня немного знали под этим именем. Что мешало мне появиться в том же образе еще раз? То, что я до этого долго жил в Англии, сняло бы все вопросы у твоих предков. И я мог бы остаться Александром в твоей жизни…

– Звучит как бред. Но я все-таки сделаю вид, что услышала. И тогда вопрос. Почему ты был так уверен, что он не приедет сюда сам?

– Во-первых, у него тут нет родных. Отец умер много лет назад, маму с сестрой он давно перевез в Англию. В этом городе его не держит ничего, кроме детской ностальгии. А во-вторых, что главное… Сидя в Англии, он заделался ярым либералом и часто жертвовал энные суммы не туда, куда надо. И даже писал об этом у себя в соцсетях.

– Прямо туда жертвовал? – ахнула я, закатив глаза вверх, а Дубровский многозначительно кивнул и добавил:

– Ты же часто бывала в Европе, должна понимать. Им там так промыли мозги, что они считают – стоит ступить с трапа самолета на землю, тебя тут же упекут за решетку спецслужбы. Я не стал его разочаровывать, что он тут никому даром не сдался. Наоборот, подтвердил опасения. Сказал, что сам скрываюсь по тем же мотивам. Короче, немного его покошмарил, чтобы он наверняка сюда не сунулся в ближайшее время. Возможно, это некрасиво, но мне очень приглянулась его личина.

– Все равно это риск… Одно дело незнакомые люди, которые вас спутали, другое – знавшие его сто лет одноклассники.

– Некоторое несходство можно было объяснить операцией после аварии, а еще я скопировал его стиль в одежде, отрастил волосы подлиннее. Затемненные очки для зрения, кепочка – и вот я уже Саша Иванов.

– Конечно, это попахивает бредом сумасшедшего. Хотя, зная тебя, я даже не удивлена. Но даже не это главное… Зачем тебе нужны были его одноклассники? Вся эта заварушка с теплоходом и встречей старых друзей? Только не начинай опять, что организовал это для встречи со мной.

– Все это было нужно для достоверности. Мне нужна была надежная проверка, как знак качества. Если бы они все признали во мне Александра, это сняло бы любые вопросы для твоих предков. Плюс возможность выманить тебя в открытые воды, где мы будем рядом какое-то время, и ты не сможешь не выслушать меня. Только если в воду не сиганешь. Думал, это будет романтично. Кто же мог предположить, что на теплоходе случится убийство?

– Может, ты это убийство и затеял, чтобы дольше оставаться рядом? – невесело пошутила я, злясь на Дубровского всеми фибрами души.

– Прекрати, – он взял меня за пальцы и вкрадчиво заглянул в глаза. – Думаешь, мне самому нравится эта история? Я пока не могу сообразить, что делать. А тут еще ты рядом, и мои мысли…

– Оставим романтику. Как ты вообще сейчас собираешься выкручиваться? – стряхнула я его руку, потому что по телу уже поползли предательские несвоевременные мурашки. – Одно дело скрыть личность, организовывая праздник. И даже если бы тебя раскусили, всегда можно было бы что-то наплести про розыгрыш и так далее. Другое дело – полиция. И непосредственное столкновение с ней в твоем новом… гхм… образе. Да еще и на фоне убийства!

– Для начала успокойся. У меня на руках имеется вполне дееспособный паспорт на имя Александра Иванова. Я за него отвалил столько денег, что по этому документу могу попасть даже в Белый дом. Надеюсь, он не вызовет вопросов у местной полиции. Иначе мне придется исчезнуть, а мне бы очень этого не хотелось.

В этот момент в каюту постучали: дверь приоткрылась и в проеме показалась голова Славика.

– Александр, вас зовут одноклассники, – ехидно сообщил он. – Надеюсь, хотят линчевать. Я им пока ничего не сказал, хотя у меня миллион вопросов.

– Вопросы к Дарине, – Дубровский нехотя поднялся, сдвинул Славку в сторону и вышел.

– Как ты мог не раскусить этого гада? – напустилась я на приятеля после того, как в двух словах поведала ему эпопею превращения Дубровского в Иванова.

– А что ты хочешь? – возмутился Славик. – Со мной общался якобы какой-то его помощник. Сказал, что Иванов поручил ему организовать все по высшему разряду в своем родном городе. Деньги перевел, все вопросы передавал «Иванову» и сам держал со мной связь. Согласись, мы не банк, чтобы идентифицировать личность заказчика. Я что, должен был запросить его группу крови и фото со всех ракурсов? На моем месте и ты бы не поняла, с кем имеешь дело.

– Ладно, – пробормотала я, понимая, что претензии мои на самом деле необоснованные. – Вопрос теперь в том, что делать в такой щекотливой ситуации? Раз все считают его Ивановым, нам, наверное, тоже лучше помалкивать и делать вид, что мы не в курсе. Особенно сейчас, после убийства.

– А как он…

– Пусть выкручивается, как хочет. Нам важно стоять на своем. Ничего не видели, никого не знаем. Услугу оказали по прейскуранту. Мы же на самом деле ничего не нарушали.

На этих моих словах мы ощутили сильный толчок, будто теплоход напоролся на препятствие или сильно чихнул. Со стола Дубровского даже упала пластиковая бутылка с водой. Мы встревоженно переглянулись.

– Что, уже остановка? – удивился Славик.

– Не знаю. В любом случае, надо идти руководить процессом. Сейчас подъедет полиция и начнется свистопляска.

Каково же было мое удивление, когда, покинув каюту, я поняла, что теплоход буквально застыл посреди реки. Пытаясь понять, что происходит, мы устремились к кают-компании, где все должны были пить кофе в ожидании прибытия.

К нам навстречу уже спешил нахмурившийся Тимур.

– Это какой-то сюр, Дарина. Представляете, теплоход сломался!

– Только этого не хватало, – ахнул Славик. – Складывается ощущение, что мы в фильме ужасов. И сейчас начнется резня бензопилой. Ну, или нас всех убьют по очереди…

Тимур нервно поперхнулся и пробормотал, что ему нужно переодеться. Мы же поспешили к остальным участникам событий.

На собравшихся было больно смотреть. От веселых разбитных одноклассников не осталось и следа. Промокшая одежда, несчастные серые лица, на которых явно читалось: зачем мы согласились на это мероприятие.

– Что-то с двигателем, – объяснял капитан как раз в тот момент, когда мы вошли. – Наш Юрий сейчас будет разбираться.

Я заметила, что на Сашу Иванова все поглядывали уже без приязни. Как будто автоматически считали его виновником случившегося.

Бабуля, про которую я совсем забыла во всем этом кошмарном кошмаре, поднесла мне чашку кофе и подмигнула:

– Дарина, это высший пилотаж! Я думала, вы организовываете какую-то ерунду, а тут такой квест! Я в восторге, все так натурально!

– Погоди, ты что, решила, что это розыгрыш? – осенило меня.

– Мы же сейчас будем искать «преступника» по подсказкам? Или это не так?

– Ох, ба, извини, я даже не успела тебе объяснить. Произошло реальное преступление! И мы все тут под подозрением. Ты только не волнуйся. Думаю, тебе будет лучше вернуться в отель, я позвоню мамуле…

– Так это же вообще феноменально! – выкатила глаза Мэмэ. – Настоящее преступление! Я всю жизнь мечтала поучаствовать в расследовании, как миссис Марпл, моя любимая героиня…

– Вообще-то у меня погибла подруга, – с обидой заметила я.

– Да, это, конечно, очень плохо, – стушевалась бабуля, – но факт уже свершившийся. Так что…

– Вы со Славиком очень похожи, – буркнула я ей, направляясь к капитану.

Алексей Михайлович, заметив меня, тоже шагнул навстречу:

– Дарина, мы накрыли… тело… В общем, нашлась у нас большая клеенка. Ничего, что мы так?

– Наоборот. Спасибо… Я даже не подумала об этом.

– Я тоже в такой ситуации впервые. Да, случались травмы, один раз пьяный пассажир за борт упал, но чтобы смерть…

Я не нашла ничего умнее, чтобы пробормотать «извините».

– Но… – продолжил Алексей Иванович, – я не хочу говорить такое вслух, просто так оно выходит, что… убийца вроде как один из вас?

В этот момент я поняла, что до сих пор старательно отгоняла от себя эту мысль, и нехотя протянула:

– Теоретически так, я еще не думала об этом. Не до того было.

– То есть преступник до сих пор здесь? – еще тише пробормотал капитан, тревожно оглядывая собравшихся. Я проследила его взгляд и тоже уставилась на них. Никто из одноклассников Сони не был похож на человека, способного хладнокровно убить свою одноклассницу.

Словно услышав наш разговор, уже порядком нетрезвый Артем возвысил голос:

– Раз уж мы все здесь, ответьте: кто убил Соню? Главное – зачем? Черт меня дери, Сашка, неудачно ты заехал…

– Я уже и сам понял, – вздохнул Дубровский.

– А куда он исчез? – обвел всех безумным взором Васятка.

– Кто «он», чудо ты в перьях? – переспросила Татьяна, старательно утиравшая покрасневшие глаза носовым платком.

– Ну, убийца. Тот, кто ее стукнул…

Наступила нехорошая тишина, прерываемая какими-то металлическими скребущими звуками из моторного отсека.

– Как ни печально это осознавать, но убийца, должно быть, один из нас, – кашлянула я.

– Не обязательно! – горячо возразил присоединившийся к нам Тимур. – Теоретически он мог как-то проникнуть на теплоход, убить Соню и скрыться.

– Ты сошел с ума? – возразила Элла. – Надо быть Акваменом, чтобы провернуть такое незаметно. Да и кто решится прыгать ночью с теплохода?

– Я бы доплыл. Думаю…

– А чего это ты так заволновался? – криво усмехнулся Артем. – Да ладно, Тимурка. Ты-то понятно, пловец. А нам, простым смертным, деваться с подводной лодки некуда.

– Кстати, если вы не заметили, мы висим посреди реки. Вы уверены, что мы не пойдем ко дну, как Титаник? – удачно встряла бабуля, уводя тему убийцы в сторону. А я подумала, что нераскрытая тема Титаника все-таки всплыла. Хорошо, что не потонула.

Словно отвечая на ее вопрос, в дверях появился сквозь зубы извергающий ругательства Юрий. Он остервенело тер грязные руки замасленной тряпкой.

– Короче, залез я в машинный отсек. Дело плохо.

– Опять двигатель? – помертвевшим голосом уточнил капитан. – Что-то с топливом?

– У вас уже были подобные поломки? – вскинул брови Иванов-Дубровский. – Значит, вы знаете, что там?

– Ага, – скривился Юрий. – Короче, объясняю на пальцах: чтобы не лишить агрегат подачи соляры в неподходящий момент, доблестные умы из Российского Речного Регистра решили использовать в топливной системе только железные и медные трубки. Шланг, дескать, может перетереться, порваться и черт еще знает что. А железяки – они же вечные. Едрена мать. Еще при вчерашнем вечернем осмотре обратил внимание, что в машинном отделении под сланями мокровато. И пахнет характерно… Отвалилась трубка, идущая от самого топливного танка к двигателю. Перетерлась из-за вибрации, вот тебе и супер надежно.

– Подождите, вы вчера подозревали поломку, но промолчали? – икнув, возмутился Артем.

Юрий удрученно потер заросший щетиной подбородок:

– Ну, собирался завтра во время стоянки спокойно починить. Она вполне надежно держалась. Да, капало, но трубка должна была дожить. Ладно, запчасти для ремонта есть, устраним.

– Надо причаливать прямо здесь, – озабоченно заявил капитан. – Выбора у нас нет.

– Как причаливать? – брякнул Славик.

– За счет течения и подруливающего устройства, как иначе? Нам повезло, на левом берегу я заметил остатки заброшенной лодочной станции. Туда и причалим.

Следующие минут десять мы молча наблюдали за героическими попытками теплохода подойти к берегу. Пока суд да дело, заплаканная Анна Михайловна подала ранний завтрак: кашу с маслом, омлет, оладушки. Я машинально отметила, что еда была вкусная и отлично согревала изнутри в эту промозглую погоду. Хотя аппетита никто не выказал: все вяло жевали, мучаясь похмельем и ужасным чувством неизвестности. Но главным чувством, конечно же, был непомерный ужас от случившегося.

– Я с ума сойду с этой историей, – бормотал Славик, косясь на Дубровского.

– С ума сходят те, у кого он имеется изначально, – утешала Славика бабуля, намазывая хлеб паштетом фуа-гра. – Хотя это, конечно, полная дичь…

– Когда вчера Славик кричал, что красное вино отлично подходит к дичи, мы не думали, что это надо воспринимать буквально, – уныло выдал Тимур.

Васятка, имевший после вчерашнего крайне неприглядный вид, цедил свой чай и вопрошал:

– И что теперь будет? Кто будет беседовать с полицией?

– Точно, – встрепенулась Элла. – Мы не дошли до пристани, а вызвали-то ее туда…

– Придется перевызывать, – ответила я, думая, что все худшее, что могло случиться, уже случилось. Как же я ошибалась! Все становилось очень, очень серьезно.