Женщина должна всегда знать, что мужчина играет по её правилам. Любые отношения – игра. А мужчина в этой игре должен позволять женщине думать, что правила её. Пусть даже это не так. Спорить бесполезно. Доказывать обратное – тем более. Менять эти правила – вообще гиблый номер. Пока женщина думает, что игра идёт по её правилам, отношениям мало что грозит. Как только женщина замечает, что козыри не в её рукаве, назревает буря. А потом в отношениях наступает природный катаклизм: цунами, вулкан, смерч, всемирный потоп – что угодно. И если мужчине не удалось убедить, что не он правит балом, отношения ждёт крах. Игра окончена.

– Мой кофе остынет. Как и твой остыл, который ты оставила на моём столе, – я подмигнул ей и медленно пошёл в сторону кабинета.

Алевтина незамедлительно перескочила через стойку и догнала меня, затолкав в кабинет. Она закрыла за собой дверь на ключ и, соблазнительно облизывая губы, попыталась стянуть с меня халат.

Я взял эту игру под свой контроль: приподнял Алевтину и усадил на стол, сбросив свой халат на диван. Алевтина обхватила мои ноги своими: юбка на ней задралась выше, оголяя бёдра. Я водил ладонями по её гладкой коже. Она пробегала холодными пальчиками по моей спине, запустив ру́ки под рубашку. Я скользил губами по её пульсирующей шее: учащённый пульс выдавал её желание. Я освободил одну руку и отодвинул чашку с остывшим кофе в сторону, чтобы уложить Алевтину на стол. Когда я медленно опускал её в горизонтальное положение, мой взгляд упал на конверт, лежавший на полу под креслом, и я замер. Аля продолжала водить пальцами по моей спине. Её грудь быстро поднималась и опускалась, дыхание сбивалось на каждом вдохе. А я вмиг остыл. Как тот кофе в чашке. Сейчас я снова почувствовал, что изменяю. Вайлет. С Алевтиной.

Алевтина уловила эту перемену во мне и приподнялась на локтях, убрав руки с моей спины:

– Что случилось?

– Неправильно это, – выдавил из себя я и, надевая халат, опустился в кресло.

Пока Алевтина слезала с моего стола и приводила себя в порядок, я успел незаметно поднять конверт и положить его в ящик. Хорошо, что я был сверху: окажись в этом положении Алевтина, ситуация обернулась бы неприятными последствиями.

Алевтина подняла с пола отстегнувшийся бейдж со своим именем и посмотрела мне в глаза: в её взгляд вернулось подозрение.

– Арсений, что происходит? Я похожа на дуру, которая не замечает перемен в тебе?

– Всё в порядке. Просто мы не будем смешивать работу и отношения. И тем более не будем заниматься любовью на моём рабочем столе.

– Интересно, а где мы будем ей заниматься? – недовольно фыркнула она. – И, главное, когда? Ночами ты на дежурствах, а утром отсыпаешься. Причём, неизвестно где. И, что более важно, с кем. Посвяти меня в дальнейшее развитие наших отношений, будь добр.

Я вздохнул, выпив холодный кофе залпом – в горле пересохло.

– Аля, я же просил не накручивать.

– А ты залезь в мою шкуру, а после убеди, что у меня нет абсолютно никаких причин злиться сейчас! – на повышенных тонах скороговоркой выпалила она.

Я вздохнул, не зная, что ответить. Пришлось согласиться, что она права. Но дать понять это ей будет ошибкой.

– Успокойся. Думаю, причина твоей вспыльчивости кроется в скором пмс. Сделаю тебе кофе.

Я поставил чайник.

– Да пошёл ты! – прошипела она и ушла, как всегда, хлопнув дверью.

Женщинам выгоднее объяснять свою ярость и вспыльчивость этим периодом. Даже если женщина уверяет, что спокойна во время пмс, значит, она неспокойна за неделю до. Вся буря эмоций созревает в ней и ждёт момента, чтобы вылиться на кого-нибудь. Происходят срывы, когда чаша этих эмоций полна. Везёт тем женщинам, которые уравновешены в своих эмоциях. А точнее, везёт их мужчинам. Но существуют те, в которых эмоции не созревают. Такая женщина эмоционально бедна. С такой женщиной скучно. Мужчина предпочтёт сверхэмоциональную и вспыльчивую для роли любимой. Именно в неуравновешенную истеричку он влюбится. Такова наша природа. И женщины это чувствуют, но им нужно как-то хотя бы для себя объяснить своё взвинченное состояние, когда всё внутри кипит и рвётся наружу. И они придумали отмазку: «Ты чего не в духе?» – «У меня пмс», – «Понял». А ведь давно доказано: когда у женщины «эти дни», мужчин к ней ещё больше тянет. И с природой не поспоришь.

Захватив с собой чашку горячего кофе, я вышел покурить. Под каждый вдох я думал о Вайлет. Какая она? Вспыльчивая? Она явно не из числа уравновешенных. В силу возраста и избалованности. Но в одном я был уверен: из неё выросла бы удивительная дама высшего сорта. И мне вдруг остро захотелось переубедить её в том, что уже свершилось. И один вопрос звучал в моей голове: где я был раньше?

Как врач, я всегда убеждал себя, что всех душ мне не спасти. Как бы сильно ни хотелось этого. И почему во мне созревает желание спасти именно эту душу? Что в ней такого, что отличает её от других?

Если я начну мысленно отвечать на её письма – это провал сразу в нескольких ипостасях. Когда мужчина отвечает женщине не простыми «да», «нет», «возможно» и «как знать» – это первый признак, что женщина волнует его. А там и недалеко до «я люблю тебя» или «я тоже тебя люблю». Следующая ипостась – психиатр. Я осознал, что изучаю письма под другим углом.

В молодости у меня был роман на расстоянии. По ошибке мне пришло письмо от девушки из другого города – она перепутала адрес, когда писала своей подруге. Но мне она показалась интересной в этом письме, в котором делилась своими любовными проблемами. И я ей ответил. После она снова написала мне – я тоже заинтересовал её. Мы стали общаться. Обменивались фотографиями. Обменивались глубокими мыслями, которыми не делились даже с друзьями. После она рассталась со своим молодым человеком, проблемами с которым делилась в первом письме. К слову, не из-за меня. Наше дружеское общение переросло в нечто большее. Мы оба надеялись на реальную встречу. Мы были молоды и полны желания раздвинуть руками расстояние между нами. Оба мечтали и верили в нашу общую мечту. Она была готова приехать и вверить мне свою жизнь, если бы я позвал. Но… я не позвал. Я был не готов к такой ответственности. Я порвал эту связь, а должен был разорвать расстояние. Я поступил очень эгоистично по отношению к ней, решив за нас двоих.

Сейчас-то я понимаю, почему поступил так. Испугался, что образ, который я создал у себя в голове, не совпадёт с реальной девушкой. Что было бы, если бы она оказалась не такой? Я-то был влюблён в придуманный мной образ.

Интересно, многим ли удаётся перебороть этот страх? Многие ли решались разорвать расстояние? Совпадали ли их образы с реальным человеком? Наверное, мне не хочется провести опрос и узнать, что процент трусов, которые разрывали связь, а не расстояние, окажется больше.

Я докурил и вернулся в здание. Алевтины на посту не было, но на стойке был прикреплён стикер: «Я сплю в первой палате».

Я не стал её будить. Взглянул на часы: мой ночной обход уже давно начался, но сегодня у меня не было желания совершать обычный ритуал. Такое случилось только второй раз за время моей работы здесь.

У меня оставалась ещё одно непрочитанное письмо из сезона страсти.

«Мой сезон страсти на последних вздохах.

Сегодня меня навещал Валик, мой жалостливый воздыхатель.

Почему жалостливый?

Почему жалостливый?

Она отвечает на заданные мною вопросы, я пропал.

Потому что он приходил ко мне только из жалости. А сегодня я сказала ему, что больше не хочу его видеть.

Я спросила, что он во мне любит теперь. А он ответил, что я не изменилась: моё лицо такое же красивое, мои волосы такие же приятные на ощупь и вкусно пахнут, мои глаза такие же глубокие… И попытался меня поцеловать, а я засадила ему по морде! Наглый и противный врун! Нельзя любить за что-то. Если бы он сказал «ты не изменилась, твоя душа осталась прежней, за неё я тебя и люблю», я бы поверила ему. В его любовь.

Меня не нужно жалеть! Я нуждаюсь в любви. И не за что-то, а вопреки. Возможно, даже вопреки всему. Вопреки этому инвалидному креслу. И вопреки моей жирной голове, которую мне сложно мыть самостоятельно. И вопреки моим волосатым ногам, которые мне лень – и не хочется! – брить. И даже вопреки моему скверному характеру!

Но несмотря на сверхэмоциональность, я умею любить так же сильно, как и злиться. Что в этом плохого?

Ничего. Так и должно быть.

Это правильно. Слабоэмоциональные девушки внимание парней привлекают реже, им с такими скучно.

Я чувствовал, как скулы свело от не сходящей с моих губ улыбки.

Цитирую: парни, выбирайте себе в жёны истеричек, никогда не знаешь, чего от них ожидать – очередного скандала из ничего, бурного секса или крысиного яда в борще, зато с ними никогда не будет скучно. Не помню, кто автор, но он чертовски прав.

А я чертовски согласен! Жизнь и так полна однообразия и скучных будней, пусть хоть в личной жизни будет как на пороховой бочке. Но желательно без крысиного яда в борще.

Конечно, про крысиный яд в борще – это он уже слишком. Например, есть такие барышни, которые борщ вовсе варить не умеют. И да, я к ним тоже отношусь. Меня никто не учил. Да и что лукавить, мне само́й это было не так уж и нужно. А сейчас я задумалась… И кому вот я такая нужна? Без кулинарных способностей со своей любовью.

Я, например, борщ не люблю… Да и сам неплохо готовлю.

Наверное, тому, кто борщи не любит и сам умеет готовить…

Я опять почувствовал, как губы расплылись в улыбке.

А что же касается бурного секса… Возможен ли этот феномен с инвалидом? Наверное, только в стандартной позе. Секс – немаловажная составляющая отношений. Помимо всеобъемлющей любви между мной и моим возможным любимым, всегда будет ещё кое-что – инвалидное кресло.

В который раз поражаюсь, как точно она подбирает слова, как глубоко она залезла в себя, вытаскивая такие мысли наружу. Точно ли ей восемнадцать?

Иногда я сомневаюсь, что мне исполнилось восемнадцать. Быть может, всё же сорок?

Из списка неизвестного автора остаётся только очередной скандал из ничего. А вот на это я не поскуплюсь! Это я умею уже с пометкой «профессионально». Но кому нужна обычная вспыльчивая истеричка?!

Ты необычная, Вайлет…

Таких истеричек пруд пруди.

Захотелось мне сегодня пройтись, подышать свежим воздухом, ощутить почву под ногами… Но потом я вспомнила, что в инвалидном кресле, и такая накатила на меня грусть-тоска, что хоть в петлю лезь. Двояко звучит это выражение.

Я бы даже сказал – трояко.

А ещё мне очень захотелось покататься на детских качелях. Таких, на которых ещё солнышко делают, знаешь?

Знаю.

И такие как раз есть в больничном парке. Я выкатилась из своей башни к ним, даже самостоятельно перебралась на них из кресла и ощутила такой прилив эмоций – не описать словами! Хорошо, что я ещё не разучилась радоваться простым мелочам.

Меня отчего-то это тоже радует.

Когда отец увидел, что я без сопровождения в парке, да ещё и на качели взобралась, стал ругаться. Хочет, чтобы я оправилась от душевной боли, при этом забирая меня от того, что эту боль вытесняет. Нелогичность!

Согласен.

Я, конечно, показала свой характер, но вернулась в свои «хоромы». И стала писать тебе это письмо. Знаешь, мне так душевно спокойно с пером в руке и чернильницей рядом. Кстати, я пишу тебе настоящим гусиным пером. А письма складываю в старинную шкатулку.

Интересно… В коробке с личными вещами шкатулки не было. Где она?

Думаю, пора закругляться. Мне становится слишком хорошо с тобой.

Как и мне…

И мне становится страшно от этого.

Как и мне…

Целую. Твоя Вайлет.

С любовью из мая. 7».

Как только я спрятал конверт в ящик, открылась дверь и зашла Алевтина. Она молча присела на диван, подобрав под себя ноги.

– Кофе? – Я потянулся к чайнику.

Она кивнула.

– Ты прав.

Я непонимающе посмотрел на неё.

– Ты всегда прав. Ты знаешь меня лучше, чем я сама себя знаю. В принципе, ты всех женщин знаешь…

Я подумал о Вайлет – не всех.

– Ты даже знаешь о моих критических днях, когда я не знаю и сверяюсь с календарём.

Я сделал нам кофе и поставил одну чашку ближе к ней.

– Если ты говоришь, что между нами нет другой женщины, я верю тебе. Если же ты врёшь… Пусть это останется на твоей совести. А она у тебя имеется. Пусть же она тебя грызёт по ночам.

Я сделал глоток, не поднимая глаз на Алевтину. Моя совесть уже с готовностью подтачивала зубы.

– Я тоже не идеал, но ты не устраиваешь мне истерики. И я буду стараться сдерживать свои. Просто пойми меня: я скучаю. Очень скучаю. Мы уже больше недели не виделись вне стен больницы. А в больнице ты просишь играть так, как будто между нами ничего нет.

– Я тебя понял.

– У нас всё хорошо? – спросила она, по-щенячьи состроив глазки.

Я кивнул. Сказать «да» не поворачивался язык. Сказать «нет» – тем более.

– Пойду на пост. Скоро пересменка. Да и Калусовский появится с минуты на минуту, – Алевтина поставила чашку на стол, обошла его и присела ко мне на колени, обхватив шею руками.

Я поцеловал её в висок. Она поймала мои губы своими и стала целовать их. А я подавил в себе желание отстраниться.