Глава 5. Ворон

Как объевшиеся киты, вальяжно покачиваясь, в главные ворота пионерского лагеря въехали груженные рюкзаками и школьниками новенькие «Икарусы». Могучие сосны закружили вокруг них хоровод. Заскрипели тормоза. Разновозрастная детвора посыпалась из автобусов, на ходу стряхивая с себя дорожную пыль и вдыхая кислородный коктейль, настоянный на еловых шишках и черноморском бризе… Малыми и большими группами из разных местечек нашей необъятной страны (кто на поезде, кто на самолете, а кто с пересадками) на автобусе прибыли советские школьники на заслуженный отдых.

Старый черный ворон сонно наблюдал, как снизу под деревьями вожатые начали перекличку, разбивая прибывших ребят по отрядам.

– Грачев Коля?

– Я!

– Арбузова Нина?

– Здесь.

Светка как раз навела фокус отцовского пленочного фотоаппарата «Зенит» на ворона, как вдруг услышала голос вожатого:

– Скороходов Гена?

Земля покачнулась под Светиными ногами.

– На месте, – послышался до боли знакомый голос.

Резко оглянувшись, среди ребят Света увидела ухмыляющуюся физиономию Генки, он заметил ее раньше и потому не был удивлен.

Генка показал пальцем вверх, Светка подняла голову – ворона уже не было.

– Аникина Света? – сквозь толстые линзы очков щуплый вожатый Антон, заглядывая в мятый, написанный явно не по алфавиту список отряда, вопросительно сверлил толпу ребят.

– Я, – глухо отозвалась Света.

Случилось худшее – они попали в один лагерь, да еще в один отряд! Закончив перекличку, вожатый резюмировал:

– Девятый отряд, меня зовут Антон. Я – ваш вожатый. А сейчас за мной – расселяться!

Вереница новобранцев гуськом потянулась за вожатым Антоном. Под палящим южным солнцем они шли по главной площади Детского пионерского лагеря «Орленок». Мимо маршировал отряд загорелых ребят, судя по всему, не первый день отдыхавших в лагере. Их вожатый затянул речевку, отряд ему дружно отвечал:

– Кто идет?

– Мы идем!

– Кто поет?

– Мы поем!

– Кто шагает дружно в ряд?

– Пионерский наш отряд! Дружные, веселые, всегда мы тут как тут. Пионеры ленинцы, ленинцы идут!

– Будь готов?

– Всегда готов!

– Будь здоров?

– Всегда здоров!

На флагштоке развевался красный советский флаг с золотыми серпом и молотом. А рядом на постаменте возвышался свежевыкрашенный друг всех советских детей – Владимир Ильич Ленин. Он улыбался сидящим у него на коленях «орлятам» – мальчику и девочке в пионерских галстуках. Девятый отряд как раз проходил мимо памятника, когда на голову Ленину сел, как показалось Светке, тот самый ворон, которого она не успела сфотографировать. Свете стало стыдно за «своего» ворона, ей показалась неприличной такая фривольность, даже со стороны птицы, и она мысленно порадовалась, что не сфотографировала его. Но Скороходов все испортил:

– Аникина, ты почему позволяешь своему ворону сидеть на лысине вождя?!

Все приостановились и задрали головы на памятник Ленина, а потом уставились на Светку.

Та стояла, чувствуя, как от смущения ее щеки пунцовеют.

– Я не позволяю… Это не мой ворон… При чем здесь я?!

Антон поспешил Светке на помощь:

– Скороспелов? Или как там тебя?

– Скороходов! – нехотя поправил Генка.

Ребята захихикали.

– Скороходов, отстань от девочки! Ты с ней и познакомиться толком не успел, а уже… смущаешь.

Растерянная Аникина смотрела то на вожатого, то на Генку, не зная, как себя вести, – это была ее первая поездка в пионерский лагерь. Она вообще впервые была одна, сама – без родителей. В предыдущие годы Света каждое лето проводила на берегу реки Волги, в гостях у деда и бабушки.

– Ага, ее смутишь… – пробурчал себе под нос Генка.

Глава 6. Ключ

Спустя неделю подкралось неизбежное – их назначили дежурными в пару! На утренней летучке на этом настоял вожатый Антон.

– Налицо – открытый конфликт, совместная ответственность даст им возможность ближе познакомиться и подружиться.

– Они учатся в одном классе, – хмуро парировала старшая вожатая Марина, – я смотрела их анкеты.

– Тем более, – вскочил Антон, – это наш долг, мы просто обязаны решить то, с чем не справляется школа!

В утро того рокового дня стрелки часов вытянулись в прямую, разделив циферблат на два полюса – сна и реальности. Пропикало шесть утра. Послышались первые торжественные аккорды гимна Советского Союза. Светка любила просыпаться под гимн. Дома она с вечера делала радио погромче, даже если ей утром можно было еще поспать. Торжественные звуки и слова делали сам «вход» в эту жизнь значительнее. Будто они предвещали начало чего-то важного и особенного. И главным действующим лицом всего этого была, конечно, сама Света. Весь этот гимн звучал словно для нее и про нее!

Генкина реакция на лагерную традицию была простой и лаконичной. На третью ночь складным ножичком он перерезал провода, идущие от громкоговорителей к их комнате. Выходку его обнаружили не сразу. Вожатый Антон заметил, что 25-я комната, в которой проживали мальчишки из его отряда, стабильно опаздывает на зарядку. Проверка показала, что гимна никто не слышит, и потому все спят, сколько хотят. Так что в то утро Генка Скороходов и выспался бы, но вожатый Антон самолично разбудил его:

– Скороходов, подъем! Вы с Аникиной сегодня дежурные. А значит для всех пример – должны проснуться первыми и товарищам помочь.

Проклиная Олимпиаду, импортную жвачку и шипучую Кока-Колу в придачу, по милости которых он оказался в лагере, Генка встал и пошел, как на каторгу. Но несмотря на малоприятное общество Аникиной, которую аж распирало от собственной важности, – нахмурив брови, она шла, грозно оглядывая «свои» владения, и подгоняла опаздывающих на зарядку, – Генка нашел свои плюсы в том, чтобы быть дежурным. Зарядку можно было не делать, на построении пламенные речи не слушать, а наоборот – следить за тем, чтоб все это делали другие. Правда, в обед им предстояло попотеть – надо было помогать в столовой накрывать столы, зато, говорят, компота перепадает сколько хочешь! Но до обеда было еще далеко.

Почти за каждым шагом Генки и Светки зорко с портретов следил товарищ Ленин в возрасте «орленка». Самодельные плакаты требовали, чтобы дети отдыхали, набирались здоровья, дабы в будущем стать крепкой и надежной опорой своей стране.

Но не суждено было простым советским школьникам Геннадию Скороходову и Светлане Аникиной сегодня исполнить свои обязанности дежурных. Направляясь по холлу первого этажа с целью проверки чистоты и порядка в комнатах, Светка вдруг остановилась.

– Что это? – она протянула руку в заросли комнатных растений палисадника, разбитого под плакатом «Сделал дело – гуляй смело!». Скороходов нехотя притормозил. И тут он увидел в руке Аникиной странный ключ. Таких прежде он не видел. Света покрутила ключ в руке.

– Здесь цифры. Номер комнаты, что ли?.. Отдам вожатому, там разберутся…

– А ну, дай глянуть? – и, не дожидаясь Светкиного согласия, Генка резко выхватил ключ.

Он увидел, что на верхней части ключа действительно выбиты четыре цифры – 2.0.1.3. Светка возмущенно потребовала ключ обратно. Не обращая внимания на гневный тон Аникиной, Генка изучал чудной ключ – рассмотрел его на свет, потер, понюхал. Светка ревниво следила за его манипуляциями, повторяя:

– Отдай, это мой! Аккуратно, не сломай…

Оглянувшись и увидев поблизости дверь, недолго думая, чисто из любопытства, но скорее из вредности Генка вставил ключ в замочную скважину. Светка закричала, схватив его за руку:

– Отдай!

Но ключ сам провернулся в скважине, вмиг затянув за собой ребят…

Глава 7. Шкаф

Сначала Генка подумал, что он умер. Так вокруг было темно и тихо. Но тут же почувствовал сопение Аникиной и боль в запястье. Светка, боясь пошевелиться, стояла, вцепившись в Генкину руку.

«О нет!» – мысль, что его угораздило оказаться рядом с Аникиной еще и на том свете, быстро вернула к жизни.

Светка трусливо прошептала:

– Гена, что случилось? Почему темно?

Генка с силой отодрал Светкину руку от своей.

– Да отцепись ты, – он потер запястье.

Глаза привыкли к темноте, и он заметил щели, сквозь которые проглядывал свет. Гена протянул руки вперед, потом в стороны и нащупал стенки.

– Шкаф, что ли?!.. – тихо промолвил он.

Аникина уже оправилась от шока, и ее медленно, но верно наполняла ярость.

– Говорила тебе: «Отдай ключ!» Он мой, я его нашла, – зло шипела она. – Нас, небось, уже вожатые вовсю ищут! Навязался на мою голову… От тебя одни проблемы!

Стараясь не обращать внимания на закипающую одноклассницу, Генка сосредоточенно искал выход. Он толкал все четыре стенки вперед-назад, но они не открывались.

– Да как отсюда выйти?! Сейф это, что ли…

Светка замерла. Гена присел на корточки и неожиданно нащупал колесики.

– Ух ты! – Генка осторожно двинул стенку на колесиках в сторону – она легко поддалась.

Потрясенные, Генка и Светка вышли из… шкафа-купе. Света огляделась – большой лакированный стол занимал полкомнаты. Над ним висело фото вождя незнакомой наружности.

– Смотри, какой Ленин… на себя не похож, – отметила Светка.

Затем внимание ее привлекли огромный аквариум с экзотическими рыбками и рядом карта – схема лагеря. Светка в ужасе все поняла.

– Мамочки, это кабинет директора лагеря!

А тем временем Генка с неподдельным интересом крутился возле незнакомого ему предмета.

– Ты только посмотри! Это же ПЭВМ! Я такой в журнале «Наука и жизнь» видел… Правда, этот какой-то хлипенький. В журнале был мощнее, на телевизор больше похож… Или это не ПЭВМ?..

Генка с трепетом исследователя тронул сенсорную панель управления макбука и сам напугался того, что открытые «окна» браузера враз разлетелись в разные стороны. Светка в ужасе ахнула:

– Что ты наделал?! Ты все сломал. Все, я все расскажу!

Из-за двери кабинета стали слышны быстро приближающиеся голоса. Генка, как затравленный зверь, зажал Светке рот рукой и потащил ее за штору, Светка мычала и лягалась изо всех сил.

В кабинет стремительно вошел директор лагеря Никанор Иванович, маленького роста, лысоватый, он чем-то отдаленно походил на того, кто завещал «Учиться, учиться и еще раз учиться!», а вместе с ним – вожатая Олеся – хрупкая, нервная студентка Пединститута. Они обсуждали предстоящую смену.

Никанор Иванович вытер платочком обильный пот – он явно не переносил жару – привычным движением быстро запустил турбины морозного воздуха комнатного кондиционера и картаво изрек:

– Эта смена истогическая. Постепенно опускайтесь вглубь истогии. Начните, напгимег, ну, что далеко ходить – с СССГ…

– Ясно. Никанор Иванович, у нас еще были предложения насчет…

Директор ослабил галстук.

– Потом-потом, Олесенька. Мне надо ехать. Какая духота… никак к дождю?! А кто окно откгыл?

Никанор Иванович отдернул штору. Генка и Светка, вжавшись в стену, стояли снаружи на парапете второго этажа корпуса. Опасаясь разоблачения и очевидного риска предательства со стороны Светки, Генка все еще зажимал ей рот. Увидев руки директора, закрывающие окно, Аникина отчаянно замычала. Директор резко оглянулся на Олесю:

– Сейчас! Сейчас посвежеет…

Окно захлопнулось, задув огонь надежды в Светкиных глазах.

Глава 8. А где Антон?

Под Генкиной рукой Светка что-то яростно мычала.

– Хорошо, – сказал он, – отпущу, если обещаешь не кричать.

Светка убедительно замотала головой. Генка вздохнул, собрался, как перед прыжком в ледяную воду, и отпустил руку. Света с нескрываемым раздражением вытерла рот о плечо.

– Ну, Скороходов, я это тебе еще припомню. Недолго тебе ходить в пионерах!

– Да больно надо, – парировал Генка, перелезая с парапета на пожарную лестницу.

– Скороходов, стой! – бледная Светка стояла, вжавшись в стену, стараясь не смотреть вниз, – я высоты боюсь.

– Вы что там делаете?! – взвился женский голос снизу.

Света глянула вниз.

Страх перед вожатой, застигшей их в момент, как казалось Свете, преступления, оказался сильнее страха высоты, и она быстро перебралась с парапета на пожарную лестницу и спустилась вслед за Скороходовым.

Олеся впервые в жизни пошла вожатой в детский лагерь, вынужденно.

Если бы она успела вовремя собрать документы, была бы сейчас в Турции… аниматором, а вместо этого торчала тут. И потому все шло наперекосяк. Утром она потеряла список своего отряда и теперь имена и фамилии ребят восстанавливала с их слов.

– Меня не интересует, что вы делали у окна директора лагеря, только в одном случае… – Светка с Генкой навострили уши, – если вы не из моего отряда.

«Фу-у-ух! Прям камень с плеч», – мысленно обрадовалась Аникина.

– Мы из девятого, – облегченно вздохнув, ответил Генка.

– Начинается… – недовольно забормотала вожатая. – Ну почему? Ну почему я такая «везучая»?!

Гена и Света непонимающе смотрели на незнакомую вожатую и почему-то им ее реакция не понравилась.

– Так, ладно. Имя, фамилия? – кивнула она Генке.

Он ответил. Та же процедура прошла и со Светой. И только записав ребят в свой список, Олеся обратила внимание на их пионерские галстуки.

– Куда торопитесь? В пионеры завтра будем принимать…

– Нам не надо. Мы – уже! – гордо парировала Аникина. – Правда, не все морально устойчивые… – и она покосилась на Скороходова.

Тот незаметно от Олеси показал Аникиной кулак.

– Да хоть комсомольцы. Мне по барабану. Год рождения, школа, адрес проживания? – Олеся приготовилась записать.

– Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой, – учтиво ответила Света.

– Что?! – замерла Олеся. – Умничаем?! И это после вашей-то выходки?! – махнув на окно директора, воскликнула вожатая.

Светка растерялась. Пиетет ее перед старшими, пусть даже и не очень старшими, но в звании руководителя, зашкаливал.

Родители были не в счет. В их семье, наоборот, она считалась главной. И потому сейчас Света покраснела и виновато опустила глаза, искренне не понимая, что она сказала не так?

– Ладно, зайдем с другого боку, – Олеся посмотрела на Генку. – Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Уже лучше. Значит… – Олеся что-то записала в свой листок. – А тебе? – спросила она Светку.

– И ей двенадцать, – ответил за нее Генка и чуть вытянул голову.

То, что он увидел, его потрясло! Вместо года их рождения вожатая записала комбинацию цифр. «Шифр!» – подумал он. Страшная догадка словно парализовала Геннадия Скороходова. Он пристально посмотрел на Олесю.

«Неужели шпионка?! Надо за ней последить», – Гена мысленно дал себе задание. Лагерь начинал ему нравиться.

Вдалеке послышалась музыка и голоса, усиленные громкоговорителем. Олеся вмиг переключилась на них.

– Так, давайте быстрее! Сейчас построение начнется.

– А где Антон? – с интонацией сыщика спросил Гена.

– Да, где наш вожатый? – подхватила Светка.

Высокий детина Антон, двадцати одного года отроду, грозно смотрел сверху вниз на Генку и Светку.

– Ну, я Антон.

Скороходов и Аникина тревожно переглянулись.

– Нет, а где наш Антон? – уточнила Света.

И Генка добавил для полноты информации:

– Вожатый девятого отряда.

– Я – вожатый девятого отряда. И… – Антон усмехнулся и глянул на Олесю, – один единственный в лагере Антон. – Еще вопросы?

– Да, есть.