Когда мы подъехали к нашим воротам, я ожидала поблагодарить своего спасителя. И да, узнать его имя. А потом он ушел бы в закат, а я – проклинала бы Конселло до конца своих дней. Ведь даже голову не могла нормально повернуть. Боль в шее подсказывала, что я, скорее всего, что— то растянула в попытках вырваться из лап тех чудовищ.

Но все пошло совершенно не так.

У ворот уже стояли охранники Марко. Несколько машин с включенными фарами. Ворота были закрыты. Они искали меня. Я знала. Вся эта суета поднялась из— за моего отсутствия. Я никогда не пропадала больше, чем на час, а на часах уже давно перевалило за нужную отметку.

– Черт! – выругалась под нос, заметив силуэты, спешно приближающиеся к нам.

Дверь с моей стороны открыл Вико, консильери Марко.³* Его брови сошлись на переносице, а из губ вырвался усталый вздох.

– Синьорина, вы что, решили довести отца? Он разгорячен!

– Напомни, Вико, когда он не был разгорячен? – насмехалась я, выходя из машины и с грохотом захлопывая дверь.

Мужчина покачал головой, сжав губы в раздражении, глядя хмуро и строго.

– Кто этот молодой человек в вашей машине? – Вико посмотрел в сторону «того самого» молодого человека, который вышел вслед за мной.

Все вокруг ощутимо напряглись. Словно он один мог справиться со всеми. Их, к слову, было человек пятнадцать.

– Мой друг! – нагло соврала.

Между бровями Вико пролегла глубокая складка, а глаза требовали правды. Казалось, от злости его седые волосы встали дыбом. В этот момент к нам подошел…

– Даниэль, – спаситель встал напротив Вико и серьезно продолжил: – Я нашел ее, когда трое незнакомцев пытались силой забрать синьорину.

Мой рот приоткрылся от изумления. Вот же… мразь! Зачем он это сказал? Почему не подыграл? Боже! Теперь тюремного заключения не избежать – это уж точно.

Вико почти закипал от возмущения. Последний месяц, с тех пор как Лоан ушел в отставку, вся ответственность за меня легла на плечи Вико. Он был, можно сказать, моим телохранителем. Просто не ходил за мной по пятам. Но за все мои проступки получал по полной.

– Ты вообще понимаешь, в какую опасность влипла? – о да, кто-то явно разозлился. На «ты» он переходил только в таких случаях.

– Понимаю, – закатила глаза и пошла мимо, направляясь к дому.

Grazie⁴**, чертов Даниэль.

– Андреа! – крикнул мне в спину Вико, но я упрямо продолжила свой путь.

– Его тоже заведите в дом, – услышала позади.

И, кажется, уже поняла, о ком шла речь.

Быстро забежала в дом и устремилась к лестнице. Вот сейчас запрусь в комнате, и будет спокойней. Но не тут— то было. Только ступила на первую ступень, как услышала злобный возглас Марко:

– Андреа!

Господи, сколько раз за день я слышала это злобное «Андреа!».

Замерла на пороге, устало закатила глаза и обернулась к отцу.

– Ты окончательно решила, чтобы я тебя убил?

Я рассмеялась. Тем самым сбила его с толку. Он недоумевал. Наверное, подумал, что я сошла с ума.

– Ого, – раскинула руки в стороны, заливаясь смехом еще громче, – ты сделаешь мне этим лишь одолжение.

Его глаза залились яростью. Но я решилась продолжить путь.

Слышали о том, что не стоит поворачиваться к хищнику спиной?

Кажется, я – нет. Потому что, обернувшись, тут же ощутила, как Марко сжал мои волосы на затылке и резко потянул вниз. Мгновенно оказалась на полу.

По пояснице прошлась боль от удара о мрамор. С губ сорвался рык. Ни всхлип, ни крик, ни жалобный писк – настоящий, отчаянный, злой рык.

Рука Марко мертвой хваткой впилась в мой подбородок, а другой он все так же держал меня за волосы. Вцепилась в его руки ногтями, отчего он зашипел и дернул меня еще сильнее. Кажется, я даже сломала один ноготь.

– Не трогай меня! – закричала в ярости. – Отпусти!

Марко наклонился ближе, обдавая лицо рыхлым дыханием. Захотелось плюнуть ему в морду, но во рту так пересохло, что не осталось даже слюны.

– Ты – жалкая сучка! Как смеешь убегать? Как смеешь ослушиваться?! – он отпустил мой подбородок, только чтобы в следующую секунду влепить звонкую пощечину. – Вся в мать. – Еще одна. – Такая же дура! – И еще одна.

– Кем ты себя возомнила? – когда его рука вновь замахнулась, я просто закрыла глаза и представила закатное небо.

Оно было таким красивым в это время суток. На нем смешивались розовые и желтые оттенки. Солнце исчезало за горизонтом, оставляя после себя ночь и пустоту. Кромешную. Холодную. Поглощающую.

Как взгляд тех самых черных глаз. Почему они так врезались в память?

Я потеряла сознание, вспоминая их. Так было легче, чем чувствовать всю боль от избиения.

– Эй, – тихий голос заставил меня сквозь боль разлепить веки.

Я вздрогнула, когда плеча коснулась рука Вивьен. Оглядевшись, поняла, что до сих пор лежу на полу в прихожей.

– Я помогу тебе подняться, – она попыталась помочь, но я, напрочь забыв о солидарности, отдернула ее руку.

– Не нужно, – бросила сухо, без чувств.

Немного приподнявшись, зашипела от боли и ощутила во рту железный привкус крови. В ее голубых глазах стояли слезы, что еще сильнее злило. Повернувшись к лестнице, я бросила напоследок:

– Эти слезы ничем не помогут. Не реви. Он их ненавидит, – и это было последнее, что сорвалось с моих губ, прежде чем я скрылась на втором этаже.

В темноте нащупала свою комнату и заперлась. Скатилась на пол и прикусила губу от боли в спине. Вскрикнула жалобно, когда задела разбитую губу.

Слезы застыли в глазах. Но я не имела права плакать. Не имела права себе это позволить.

Слезы льют только слабые. А я – воин.

Это заставило меня подняться и войти в душ.

Сняв толстовку, при тусклом свете луны, пробивавшемся сквозь маленькое окно, достала лезвие, спрятанное под тюбиком бальзама.

Все тело напряглось, когда металл коснулся правого плеча. Зубы сжались до скрипа. В ту же секунду лезвие разрезало кожу. Боль пронзила всю руку. Я подняла голову и устало вздохнула, ощущая лишь физическую боль. Плакать больше не хотелось. Все, что копилось внутри, больше не давило так сильно. Боль, которую я себе нанесла, перекрыла остальное.

Боль – мой главный наркотик. Она притупляла чувства. Давала забыться и оставляла приятное послевкусие. Я могла хотя бы некоторое время провести в состоянии забвения. А все остальное… все остальное было неважно.

Позже я набрала полную ванну ледяной воды.

Рана перестала кровоточить, а вот с губы все еще сочилась кровь – пришлось заклеить пластырем.

Моя аптечка была на все случаи жизни. Я знала все как свои пять пальцев. Уже с тринадцати лет умела оказывать первую помощь, перевязывать раны, останавливать кровотечения. Знала, как отличить перелом от вывиха или растяжения.

Когда тело окутала холодная вода, возникло ощущение, будто в кожу вонзились тысячи игл. Я нырнула, чувствуя, как щемят раны и свежие синяки. Потом резко вынырнула, судорожно глотая воздух и отбрасывая пряди темных каштановых волос.

После этого, наскоро укутавшись в халат, прыгнула в кровать, чтобы уснуть. Лишь для того, чтобы вновь проснуться в холодном поту и с застывшим криком в горле.

И так каждый божий день.

Но сегодня мне снились те самые псы Конселло и… Даниэль. Только в этот раз он не довез меня домой. Он меня убил.

***

Если вы думаете, что может быть хуже моего отца – прямое доказательство этому его мама. А по совместительству моя бабушка.

С самого утра я возненавидела этот день.

Она приехала. Бог знает зачем. Это оставалось тайной.

Когда я вошла в столовую, чтобы разжиться едой и вернуться в спальню, как делала последние два дня, бабушка сидела у стола, попивая кофе. Ее карие глаза смотрели на меня с презрением.

Ну, если честно – выглядела я ужасно. Разбитая губа с засохшей кровью. Растрепанные волосы, которые даже не расчесала после душа. Бордовый синяк на скуле. Потухшие зеленые глаза.

И ни капли сожаления в ее взгляде. Только осуждение. Побил? Сама виновата.

– Что за вид, Андреа? – ужаснулась бабушка Кора. – Ты бы хоть причесалась. – Ее нос сморщился от отвращения. – И пижама на тебе… она что, из детского отдела?

Я закатила глаза, оглядывая себя. Вообще— то нормальная пижама. С авокадо, розовая, атласная. Разве не классно?

– Думаешь, если причешусь и нормально оденусь, это скроет мои побои? – резко бросила я.

Бабушка с грохотом поставила чашку и тяжело вздохнула.

– Ты его вывела.

– Началось, – схватилась за голову и закатила глаза, чтобы не свихнуться.

Достала апельсиновый сок и выпила прямо из горлышка. Я прекрасно знала, что она скажет дальше…

– Господи, что за манеры, Андреа?! – ее каблуки застучали, и вскоре бутылку вырвали из моих рук.

– Я пить хотела, – вытерла рот тыльной стороной руки и ухмыльнулась.

Бабушка уперла руки в бока и начала свою излюбленную тираду. Подготовьте тазики – вам захочется блевать. У меня всегда возникает именно такое ощущение.

– Тебе двадцать лет! Ты девушка в расцвете сил и красоты. Следи за собой! Отец не дает денег? – она оттянула ткань моей пижамы, криво усмехнувшись. – Купила бы что— нибудь подобающее нашему статусу! Ни манер, ни стыда! Когда уже поймешь, что девушки в твоем возрасте себя так не ведут?! Тебя бы замуж отдать – тогда бы поумнела. Родишь ребенка мозги на место встанут. Я в твоем возрасте уже второго родила! Эх… – с разочарованием выдохнула она. – Не учила же твоя мать тебя ничему. Дурой была, что взяла ее в жены моему сыну.

Мои ногти впились в ладони, а губы сжались в тонкую линию.

– Не смей так говорить! – терпение лопнуло. – Пусть твой гнилой язык не касается моей матери!

Лицо бабушки перекосилось от ярости. Ей было шестьдесят пять, но выглядела она моложе – салоны и косметологи ей в помощь. Но это не меняло ее отвратительный характер.

– Ты вообще страх потеряла, – возмутилась она.

О да, я потеряла страх давно. Настолько давно, что уже и не помнила, каким он бывает.

– Ну что опять твориться? – в кухню вошел ее ненаглядный сын.

– Что за наглость, Марко? Это же ни в какие ворота не лезет! – стуча каблуками, бабушка Кора направилась к отцу, который, открыв холодильник, достал молоко. – Она садиться нам на голову! Ей срочно нужно найти жениха! В самые кратчайшие сроки.

Отец встретился со мной взглядом. Хотелось ударить его. Он кивнул бабушке, заполняя стакан молоком.

– Я думал об этом. На днях звонил Грек, – ответил он, и в голосе прозвучало что— то тревожное.

Грек был главой чикагского наряда. Хотелось скривиться от отвращения, стоило лишь вспомнить Рицци. С тех пор я ненавидела его всем сердцем.

С мужем сестры мы практически не общались. За эти пять лет я могла по пальцам одной руки пересчитать случаи, когда перекидывались хоть парой слов.

– Он как раз искал невесту для младшего сына.

Бабушка Кора засияла улыбкой.

– Это же прекрасно! Тебе нужно согласиться!

– Ни за что! – подала голос я, и женщина резко обернулась.

Ее густые брови сошлись на переносице.

– Твоя сестра вышла замуж в восемнадцать. И вон, – она всплеснула руками, – живет! А тебе уже двадцать, Андреа. В наше время таких девушек уже считали старыми девами.

Боже, остановите ее! Мне не хватало воздуха. Как же много она говорила.

– Вы не дали мне договорить, – вдруг вмешался Марко. – Я уже ответил ему согласием. Мы ждем их в гостях через две недели. Конечно, они были не против договориться о помолвке уже на этой неделе. Но… – он метнул в мою сторону недвусмысленный взгляд. В таком виде я не могла встречать гостей. Но мне было все равно – я была слишком потрясена.

Дьявол, он серьезно думал, что я соглашусь на этот брак? Да лучше перерезать себе глотку или пустить пулю в лоб.

– Я не выйду замуж! – сорвалась я на крик. – Только через мой труп!

Марко нахмурился. Похоже, он не собирался меня избивать. Видимо, ему просто не хотелось тянуть с семьей Романо. Но это не помешало ему схватить меня за предплечья и подтянуть к себе.

Я вздрогнула от боли, когда его пальцы впились в плечи. Он задел именно тот порез, который я нанесла себе в день его вспышки.

– Только попробуй возразить – и хорошим это не закончится, – в его глазах полыхала ярость. – Ты либо выйдешь из этого дома женой, либо мертвой.

Я уже готова была отплатить ему парой язвительных фраз, но нас прервала Вивьен.

– Отпусти ее, Марко, – сказала она с явным страхом. – Если изобьешь, мы не сможем встретить семью Романо. Кому нужна невеста с синяками?

Я усмехнулась ее словам, не чувствуя уже ничего, кроме ярости.

– Можешь избить меня до полусмерти, но я не стану его женой.

– Андреа! – возмутилась Кора.

Марко замахнулся на меня с громким:

– Дрянь!

Но рядом оказалась Вивьен.

– Марко! – закричала она. – Отпусти девочку, – она мертвой хваткой вцепилась в его руку. – Я поговорю с ней сама. Дай мне сделать это.

Отец задумался, бросив взгляд на свою жену. Затем разжал пальцы и оттолкнул меня, что я едва устояла.

– Пошли, – Вивьен крепко вцепилась в мою руку и подтолкнула к выходу. – Молчи, пожалуйста, – сжала сильнее, и я прикусила язык. Мы молча ушли.

Войдя в мою комнату, не чувствуя ничего, кроме сжигающей ярости, резко схватила вазу из угла и с силой метнула в стену. Она разлетелась на тысячи осколков.

– Я не выйду замуж! – закричала, захлебываясь обидой. – Не выйду! – в тот же миг упала на кровать, сжимая волосы от злости.

Вивьен была не менее удивлена.

– Ты делаешь только хуже своим отказом.

Я подняла взгляд и встретилась с ее глазами, полными сожаления.

– Серьезно? Ты считаешь, мне нужно выйти за этого ублюдка? Я не Тина, Вивьен. Я не смирюсь. И уж точно не смогу полюбить того, кто однажды отнимет у меня свободу.

– О какой свободе ты говоришь, Андреа? – Вивьен вскинула руки в стороны. – Разве все это, – она обвела взглядом комнату, – свобода? Брось, – слабая усмешка тронула ее губы, – мы обе знаем – это ад.

– Есть гарантия, что жизнь там не будет хуже?

Вивьен замолчала, села на край кровати и мягко коснулась моих рук. Нежно, почти по— дружески.

Мы с ней никогда не были близки за те четыре года, что она была замужем за моим отцом. Никогда не разговаривали так открыто.

– Твоя сестра замужем за Моро уже пять лет. Разве она хоть раз жаловалась на него? Говорила, что он бьет ее?

Ответ был очевиден: нет. В самом начале Тина плакала по телефону, говоря, что скучает. Но никогда не говорила о нем плохо. Наоборот – рядом с ним она сияла. Может, не все было так ужасно?

Но стоило вспомнить мерзкую улыбку Рицци и его вечно заинтересованный взгляд, когда они приезжали к нам, как меня тут же начинало мутить.

– Не все монстры одинаковы, Вивьен, – пробормотала я. Это заставило ее опустить взгляд.

Мы обе знали. Я была в ловушке. Но в любом лабиринте есть выход, разве нет? Главное – найти его.

– Тогда беги, – словно читая мои мысли, прошептала она. – Убегай, Андреа. Ты достойна большего.

Я промолчала. Сбежать будет почти невозможно.

Отец достанет меня даже из— под земли.

– Почему ты вышла за него замуж? – спросила неожиданно даже для себя.

Этот вопрос давно сидел в голове. Любовь? Нет. Я никогда не видела таких чувств в глазах Вивьен.

– Деньги, – коротко ответила она. Я нахмурилась.

Ну, конечно. Но стоит ли такая жертва этих денег?

– Не подумай, – тут же перебила она поток моих мыслей, – у меня был брат. Мы были сиротами с детства. Он болел редкой болезнью, а мне нужны были деньги. Я работала в местном баре, когда Марко меня заметил. Он нашел мое слабое место – и мне пришлось согласиться.

– А сейчас твой брат?.. – прошептала я.

Слово был пугало. Но я надеялась на лучшее. Мне стало жаль Вивьен. Я не могла ее осуждать. Если бы с Тиной что— то случилось, я бы пошла на все.

– Он умер.

В груди встал тугой ком. Почему же жизнь была такой несправедливой?

– А я осталась в этой ловушке на всю жизнь, – с грустной улыбкой закончила Вивьен. Она тоже была в безвыходном положении.

– Мы ведь в похожей ситуации, Вив. Обе застряли здесь, без шанса на свободу, – горькая правда сорвалась с губ.

– Я забыла тебе сказать, – вдруг начала она. – Марко нашел тебе телохранителя. Уже завтра он приступает к работе.

– И уже через месяц его здесь не будет.

– Не все могут стерпеть твой характер, – усмехнулась Вивьен. – И твоего отца тоже.

– Уж прости, какая есть, – улыбнулась, хотя в душе бушевал ураган.

Нет. Я ни за что не соглашусь на этот брак. Это было единственное, в чем я была уверена. У меня оставалось две недели. И еще немного – до помолвки.

Я не дам этому случиться.

Глава 2

Боги вселенной, почему он?

Входя в кабинет Марко, я совсем не ожидала увидеть знакомые черты лица. С той самой ночи прошло четыре дня. Смутно помнила, что его тогда позвали на разговор. Помнила только, что, когда падала в обморок, последнее, что видела – его глаза. И сон, в котором становилась его жертвой:

Мы стояли у обрыва, на берегу моря. Светило яркое солнце. На мне было белое платье, развевающееся на ветру, а волосы тянулись шлейфом назад. Даниэль стоял впереди и улыбался. Неожиданно он подошел ближе и крепко притянул меня к себе за талию. Я растянула губы в улыбке, соприкасаясь с его лбом. Но вскоре улыбку сменила искаженная боль. Белоснежное платье окрасилось в багряный оттенок, впитывая кровь. Мою кровь.

Даниэль отступил. Нежную улыбку сменила дьявольская.

Я медленно коснулась груди, где только недавно билось сердце. Теперь же туда был воткнут нож. Дышала прерывисто, со слезами и недоумением глядя на него. Он сделал шаг вперед и толкнул меня в пропасть, отправив в холодную воду, где я захлебывалась собственной болью.

– Это твой новый телохранитель, Андреа, – вывел из мыслей Марко. – Он будет с тобой до самой свадьбы. Ты не ослушаешься его и не будешь строить козни, – оповещал отец, вытирая ружье на столе.

Я кинула взгляд в сторону своего телохранителя. Даниэль совсем не походил на того, кто спас меня той ночью. Выглаженный до ниточки костюм черного цвета. Белая рубашка, первые две пуговицы расстегнуты. Черные классические туфли и недорогие часы на запястье. Было видно, что деньгами он не особо обладал.

– Я уже повторяла и повторяю еще раз, – встретилась с глазами отца, – я не выйду замуж за этого ублюдка.

– Слушай, девочка, – тихо и угрожающе произнес он, – ты можешь язвить сколько угодно. Но под алтарь выйдешь как покорная девица.

Так хотелось послать его, но, встретившись со взглядом Даниэля, все слова застряли на полпути. Стало неприятно от его пристального взгляда.

Он видел все мои синяки на лице.

Однако сегодня я, на удивление, переоделась в нормальную одежду: черные джинсы— скинни и толстовку того же оттенка. Я не носила футболки, майки – все, что могло оголить плечи. То, что могло бы показать мои шрамы.

– Приступай к работе, Даниэль, – Марко посмотрел на него, почесав подбородок кончиком пистолета. – Надеюсь, ты все понял.

Я и сама могла бы повторить его инструкции наизусть:

Никаких клубов. Никаких парней рядом. Не выезжать за пределы нашей территории – только север и восток Италии. Запад и юг принадлежали Конселло. И, самое главное – не прикасаться ко мне. Каждому, кто получал эту должность, Марко демонстративно говорил, что отрежет ему яйца и скормит собакам, если только посмеет ко мне прикоснуться.

«Твоя непорочность – залог хорошего брака» – всегда твердила бабушка Кора.

Вот бы наперекор им всем сделать что— нибудь назло.

Даниэль бросил на меня короткий взгляд, кивнул и вышел за дверь. Плечи тут же опустились. Я наконец смогла нормально дышать.

– Почему он? – спросила, не понимая собственного негодования.

В других случаях мне всегда было все равно кто и что. Но сейчас – нет. После страшного сна ощущения при виде Даниэля были странными. Будто нож уже был воткнут в мою грудь.

Марко поднял взгляд от пистолета.

– Он хорош.

Черт, с этим не поспоришь. Мой телохранитель был одним из самых сексуальных мужчин, которых я когда— либо видела. Но отец явно не это имел в виду.