Некоторое время Резаный размышлял, меряя Бегуна взглядом, но потом все-таки кивнул:
– Подойди.
Бегун подошел, стараясь глядеть гордо, но этому очень мешали следящие за ним стволы пулеметов. Он был небольшого роста, и конь Резаного нависал над ним, как скала.
Фармер достал свой автомат из кобуры, и ствол уткнулся Бегуну под ключицу. Мушка царапала кожу, от металла несло смазкой и пороховой гарью.
– Говори.
Бегун сглотнул, как можно более незаметно, и посмотрел на Резаного снизу вверх.
– Сколько зим у тебя на плече, Резаный? – спросил он.
– Шестнадцать, – ответил тот, не снимая пальца с курка.
– Хотел бы ты обмануть Беспощадного, бро?
Ствол автомата врезался ему в плоть, но Бегун даже не изменился в лице.
– Беспощадного нельзя обмануть.
– Книжный Червь говорит, что можно.
– И ты хочешь, чтобы я поверил в эту чушь, парковый?
– Я хочу, чтобы ты пошел с нами и убедился сам.
Резаный смотрел на него сверху вниз неприятным холодным взглядом.
– Ты зовешь меня ловить твоих беглецов?
– Это не беглецы, бро. Это шанс жить вечно.
Резаный неприязненно ухмыльнулся.
– Нельзя жить вечно.
– Но можно жить очень долго. Три жизни. Четыре. Это почти вечно, Резаный. Для нас это вечность.
Резаный подумал, а потом кивнул.
– Тебе нужны бойцы.
– Ну конечно, – согласился Бегун. – Я зову тебя не потому, что тебя люблю. Просто с твоими челами, лошадьми и ган-карами мы сможем сделать больше, чем без них.
– И я смогу обмануть Беспощадного?
– Или мы оба сможем, или оба проиграем – как повезет.
– Если это подстава, парковый, то я отберу у тебя не оружие, не людей, я отберу у тебя жизнь…
– Договорились, – кивнул Бегун. – У меня на плече отмечено семнадцать зим, Резаный. И если я промахнусь, то меня накажешь не ты – Беспощадный. Сам подумай, кто из вас страшнее?
Дома нависали над улицами в прямом и переносном смысле. Оплетенные зеленью огромные кубы, покосившиеся параллелепипеды, странные ржавые конструкции, словно построенные специально, чтобы дать опору лозе и побегам плюща и винограда.
На некоторых улицах уже поднялся лес, причем немолодой – густой, с подлеском, такие улицы они объезжали.
Вокруг было настоящее птичье царство, воздух буквально дрожал от криков пернатой живности, но это не радовало, потому что если хоть с одного из небоскребов в Даунтауне за окрестностями следил наблюдатель, то взлетающие в воздух стаи птиц четко обозначали их путь.
Утешало одно – темнело, а темнело в Сити совсем не так, как на Пустошах.
Небо над бывшими домами было еще светлым, голубым с добавлением розового, а на улицах уже сгущалась тьма, и, по мере того, как она наступала, птичий гомон становился тише, пернатые ныряли в зелень – за нею прятались пустые проемы окон – и исчезали.
– Надо будет убраться отсюда до утра, – сказала Белка, глядя на мелькающие над ними длиннокрылые силуэты. – Только ленивый не понял, что тут кто-то есть…
Книжник молча крутил головой, разглядывая то, что когда-то называлось Сити. Сейчас они были на северной окраине города. Тут не строили высотных зданий, максимум три-четыре этажа. Часть домов явно никогда не была жилой – район, переходящий в одноэтажную застройку, оставался левее. Они ехали по самой границе промзоны. Правее иногда возникали развалины заводских корпусов, полусгнившие, с проваленными крышами верхаузы, остатки длинных, на несколько блоков, заборов.
– Скоро придется искать место для ночлега, – предупредила Белка. – Еще чуток, и тут будет хоть глаз выколи…
– Ну так давай искать… – согласился Книжник, который темноту не любил.
– Смотри, где будет много сухой лозы. И для костра рубить легче, и плесени внутри меньше.
Такой дом нашелся в начале следующего блока.
Первый этаж, наверное, когда-то был магазином. Белка чуток поработала тесаком, расчищая широкий проем, двери рухнули со сгнивших петель при первом же нажатии, и они ввели лошадей вовнутрь.
Книжник полез в карман рюкзака, достал отреставрированный собственноручно механический фонарик, несколько раз нажал на клавишу, разгоняя генератор. Диод вспыхнул, заливая голубым светом угол помещения.
– Ух ты… – сказала Белка с искренним удивлением. – Я такого и не видела. Ты прямо шаман, Книжник.
Тим фыркнул.
– Посвети…
Она быстро приволокла в дом несколько футов сухой лозы, порубила тесаком, сложила в «шалашик» и ловко подожгла.
– Ты расседлай лошадей, а я пока найду еще веток.
Книжник кивнул и принялся снимать с лошадей сбрую. Те испуганно косили глазами на костерок, но стояли смирно.
Белка принесла хворост, соорудила треножник и залила водой из канистры несколько кусков солонины. Друг выбрался из капюшона, получил сухарик и отправился путешествовать по своим делам.
– Я проверю дом, пока вскипит, – сообщила девушка. – Наружу не ходи пока, там растяжка, на всякий случай.
– Понял, – отозвался Книжник.
– Ну-ка, дай свою жужжалку…
Он протянул ей фонарик.
– Сюда жать.
– Вижу.
Белка боком взлетела по бетонной лестнице на второй этаж и через несколько минут спустилась.
– Пусто, – сообщила она, заглядывая в закипающий котелок. – Даже мертвых нет. Удивительно, но, кажется дом не грабили. Первый этаж обчистили, а остальное нетронуто. Надо будет пошарить по комнатам и пересмотреть подвал. Как ты думаешь, что тут было до…?
– Магазин.
– Что продавали?
– Посвети, – попросил он, и Белка с удовольствием принялась нажимать на ручку.
– Бакалея, – пояснил Тим, разглядывая едва заметные надписи.
– Что?
– Овощи, фрукты, разная еда, мелочи по хозяйству. Если у них был склад внизу, то стоит пошарить… Видишь, это – холодильники, в них хранили то, что быстро портится. А там, где привязаны лошади – платили за покупки…
– Интересно, что же случилось? – спросила она. – Вот был мир – и его не стало. Я в курсе, что пришел Беспощадный и все Старшие умерли. И я понимаю, что Беспощадный – это болезнь, странная, но болезнь. Как лихорадка или понос… Но я не понимаю, откуда и как он пришел. Ты читал об этом в своих книгах?
– В книгах об этом ничего не написано, – отозвался Книжник, помешивая варево в котелке. – Не успели об этом написать. Я не знаю точно, как быстро все произошло, но, думаю, речь шла о нескольких неделях. Когда за такое короткое время умирает несколько миллиардов людей, не до книг.
– Тогда откуда ты знаешь, что Беспощадного можно обмануть.
– А я не знаю, что его можно обмануть, – сказал Книжник, снимая ложкой коричневатую пену с супа. – Я догадываюсь, что это можно сделать.
Белка посмотрела на него с недоумением.
– Только догадываешься?
Тим вздохнул.
– Да. И если бы не дневник, – он похлопал по лежащему рядом рюкзаку, – я бы никогда и не узнал бы, что у нас есть шанс.
– Кто написал его?
– Одна герла, которая по чистой случайности оказалась в Парке во время прихода Беспощадного. Она приехала туда с родителями и наутро они умерли. Все родители умерли, а дети остались. Так образовалось Парковое племя. Она все подробно описала, а дневник успела спрятать в Библиотеке. Я нашел его год назад, сначала хотел выбросить – это же не книга – а потом прочитал.
– И чем нам помогут ее записи?
– Ее записи – наш путеводитель, Белка. Они приехали в Парк из маленького городка Маунт-хилл, и рядом с этим городком находится место, где родился Беспощадный. Ты на всякий случай запоминай, мало ли что со мной может произойти. Это место называется Лаба.
– Странное название…
– Странное место. Оно располагалось на территории большой военной базы, и никто не должен был знать, что оно там находится, даже семьи тех, кто там работал.
– Откуда же она знала?
– Слышала разговор матери и отца. Отец переживал, потому, что все люди на планете договорились не делать ничего, похожего на Беспощадного, но делали все равно. И в Лабе занимались именно этим.
Белка достала из рюкзака пакет с сушеными травами и бросила их в варево, потом туда же полетела горсть крупы и бульон превратился в густую ароматную похлебку.
– Помешивай, – приказала Белка, и Тим послушно начал работать ложкой.
– И далеко нам до этой Лабы? – спросила она спустя минуту.
Он кивнул.
– Сто миль с небольшим к югу от Тауна.
– Сто миль!
Белка присвистнула.
– И для этого надо пройти Сити, перейти мост, а потом еще и выбраться из Тауна. Сто миль по землям, которые мы не знаем. Это не просто далеко, Книжник, это очень далеко.
– Я знаю, – сказал Тим. – Но единственный Маунт-хилл, о котором может идти речь в дневниковых записях, находится там, Белка.
– Ну, значит, надо к нему дойти, – резюмировала она, глядя на то, как варево становится все более и более густым. – Да, кстати… Ты обещал научить меня читать?
Некоторое время Книжник молчал, глядя Белке в глаза. Взгляда она не отводила. В свете костерка ее волосы казались темными, а тени возле скул и в уголках рта – глубокими, словно порезы.
– Хорошо, – наконец-то согласился Книжник.
Видно было, что согласие далось ему нелегко.
– Отлично. После ужина и займемся.
Не все в племени, живущем в Сити, понимали, насколько им повезло. Сити располагался настолько удачно, что только полный дурак мог не пользоваться открывающимися возможностями. С запада к городу подходили Пустоши, населенные фармерами. Те производили овощи, фрукты, молоко и мясо – гораздо больше, чем могли съесть или запасти. Им нужны были ништяки и оружие, а это все было в Сити.
На левом берегу реки располагался Таун, в котором хозяйничало другое племя, которому тоже были нужны продукты за ништяки. Но между ними и фармерами стояло племя Сити и единственный уцелевший мост. Поэтому племя Сити получало ништяки из Тауна по разумным ценам, а те получали продукты фармеров, правда, по ценам в несколько раз больше.
Поэтому племя Сити было богатым, лучше всех вооруженным и крайне болезненно относилось к любым попыткам чужаков пробраться на их территорию. Поэтому, когда жрице Сити – Айше – доложили, что смотрецы видели на севере стаи потревоженных птиц, она не стала колебаться и вызвала к себе командира охранной сотни, несмотря на поздний час.
Додо явно робел рядом с ней.
Он был на две головы выше Айши и втрое тяжелее и, вполне возможно, мог убить ее одним ударом лапы, похожей на медвежью, хотя и был на два года моложе, но при виде жрицы краснел, смущался и терял командный голос.
Айша знала, что имеет над ним власть не только потому, что вся полнота ее принадлежит жрице и ее помощникам по Закону Сити, а еще потому, что очень ему нравится. Додо был хорош – от него пахло грубой силой, что всегда заводило жрицу, но Додо был для нее табу. Она хорошо знала этот тип челов: заполучив ее хотя бы раз, он начал бы считать Айшу своим приобретением, не стал бы подчиняться приказам, так что для утех у нее были другие челы и герлы, а Додо…
Додо же должен был безнадежно и сильно ее хотеть, что он и делал.
– Додо, милый, – проворковала Айша, глядя на спину командира, согнутую в ритуальном поклоне. – Похоже, что у нас на севере появились гости…
Додо медленно выпрямился. Его плечи могли бы загородить ей солнце, если бы оно уже не село в Пустоши.
– Живи вечно, Айша! Ты хочешь, чтобы мы вышли сейчас? – спросил он неожиданно высоким, юношеским голосом.
– Утром, Додо, – ответила Айша. – Выйдете на рассвете. Смотрец покажет тебе сектор, где летали птицы.
– Их много?
– Не знаю. Ты мне расскажешь!
– Хорошо, Айша. Ты хочешь их живыми?
Жрица улыбнулась.
– Необязательно.
Додо улыбнулся в ответ. Улыбка делала его лицо совершенно детским.
– Я постараюсь тебя порадовать.
– Спасибо, Додо. Беспощадный так давно не пил свежей крови…
– Я понял, жрица.
– Иди, отдохни.
– Живи вечно, Айша.
– И ты живи вечно, Додо.
Он снова поклонился и пошел к дверям, но те распахнулись и ему навстречу шагнул встревоженный смотрец. Айша знала его по имени – Глазастый – так как он был одним из лучших смотрецов в племени, действительно глазастым, тут с прозвищем не ошиблись.
– Айша! Воин Додо! – произнес он. – Прости меня, жрица, за плохие вести, но только что на западе сработали сигнальные ракеты.
– Это могут быть звери? – спросил Додо.
Он насторожился, подобрался и теперь еще больше напоминал Айше кугуара – такой же сильный, быстрый и опасный!
Звери жили на заросших улицах Сити как в лесу, и с каждым годом их становилось все больше и больше, но сигнальные ракеты на границах были установлены на совершенно другого зверя.
– Нет, – покачал головой смотрец.
Додо кивнул, и повернулся к Айше.
– Не волнуйся, жрица. Утром я все сделаю.
Она взмахнула рукой, отпуская их, и подошла к окну.
За стеклом простирался Сити. Ее Сити. Ночь уже окутала его улицы, и соседние дома казались темными замшелыми глыбами. Но Айша знала, что за стенами мерцают очаги, женщины готовят ужин своим челам, укладывают спать детей. На крышах самых высоких домов сидят смотрецы и стерегут границы, а внизу бесшумно скользят по улицам тройки и пятерки стражей, охраняющие ночной покой от незваных гостей-мародеров. Сити жил своей жизнью, а Айша всего лишь помогала ему свободно дышать.
Она сняла туфли и стала еще меньше ростом.
Стройная, ладно сложенная, невысокая, смуглая, с явной примесью крови нигроу или лати, с хвостом тяжелых густых волос, достающим до ягодиц, она, возможно, не была красива, но казалась такой, особенно в сравнении с высосанными ранними родами и постоянными беременностями женщинами племени.
Традиционно главная жрица не имела постоянного чела, но один раз выносила и родила ребенка. По Закону она должна была рожать до тех пор, пока не родит девочку-наследницу, но Айше повезло – нужное случилось с первого раза. Закон также говорил, что воспитанием девочки жрица не занимается, у нее хватает других забот – и дочку воспитывала другая семья.
Айша достала из буфета открытую бутылку вина и налила себе бокал. Красное, терпкое, пахнущее солнцем и виноградом. Она сделала несколько небольших глотков, а потом с наслаждением облизала губы.
Иногда она видела дочь, но особого чувства к ребенку не испытывала. Девочка была необходимостью, требованием закона, и Айша не считала ее совсем своей, несмотря на то, что та была похожа на нее как две капли воды.
Глядя на маленькую темноволосую бэйбу, Айша прислушивалась – не защемит ли в груди? Но в груди ничего не щемило. Красивая бэйба, миленькая, но не более. Свои привилегии и обязанности жрица любила больше, чем ребенка, и это было правильно. Закон мудр: жрица должна любить свое племя, а не свое семя.
Айша допила содержимое бокала и, на мгновение задумавшись, решила, что сегодняшнюю ночь она проведет одна. Утро обещало быть интересным – она буквально ощутила ноздрями запах горелого пороха и разогретой оружейной смазки – она обожала эти ароматы боя и смерти. На Сити давно не делали набегов, а одиночки, польстившиеся на наживу, скудное приношение Беспощадному. Погребальные костры горели все чаще, значит, он не получает достаточного внимания и гневается.
Жрица насмешливо хмыкнула, но невольно потерла плечо, где в ряд было вытатуировано семнадцать магических капель. Она не верила в жертвоприношения, в молитвы и знала, что сколько живых не жги в одном огне с мертвыми, настанет час… И никто не в силах отсрочить приход Беспощадного. Но люди верили.
Айша сбросила с себя одежду и с наслаждением легла на чистые простыни.
Сколько бы дней или часов (или даже минут) ей не осталось, это будут хорошие часы. Она проживет их, как хочет. А когда придет ее время…
Ну, значит, оно придет.
Подвал оказался разграбленным, Белка с Книжником увидели это сразу, как открыли приросшую к косяку дверь.
– Зря мы встали раньше времени, – констатировал Книжник, зевая. – Смотри, тут и кузнецы побывали, все железо ободрано.
– Ничего, – бодро сказала Белка, и тут же зевнула сама, – чем дальше от этого места мы будем, тем лучше. Птицы еще спят, и это хорошо.
Фонарик в ее руках бодро жужжал, световой круг шарил по грудам мусора, обломкам стеллажей, каким-то непонятным пластмассовым остаткам, кускам пыльного полиэтилена.
– Пошли, – предложила Белка. – Чего рассиживаться?
Пятно света скользнуло по засыпанному пылью и трухой полу, пробежалось по стене…
– А ну-ка подсвети… – попросил Тим.
На большом плакате когда-то была напечатана реклама. Основа была не бумажной, поэтому и сохранилась, краски просматривались плохо – подвал отсырел, но изображение угадывалось – где контурами, а где тенью…
– Так, – сказал Книжник серьезным голосом. – От телефонного номера, конечно, толку мало. А вот адрес… Адрес нам может и пригодиться.
– Что это? – с недоумением спросила Белка из темноты.
– Наш шанс перебраться на ту сторону, – ответил Тим. – Без всякого моста.
Додо поднял по тревоге два отряда стражей.
Пятеро хороших бегунов должны были отправиться на север, туда, где смотрецы засекли стаи потревоженных птиц. Им предстояло в случае чего вызвать помощь ракетами. А полный десяток чистильщиков с двумя пулеметчиками для прикрытия предназначался для рейда на запад.
Третий отряд стражей в полной боевой готовности оставался на месте, ожидая сигнала от смотрецов, чтобы выдвинуться или на север, или на запад, в зависимости от обстоятельств.
Сам Додо собирался возглавить тяжеловооруженный десяток, он нюхом чуял на западе серьезную заварушку.
Когда отряды выдвинулись к воротам, появилась Айша. Она была одета по-походному, с автоматом через плечо, и вела под уздцы одного из меринов. Лошадей фармеры в Сити не продавали, купить можно было лишь мерина или мула, да и то невероятно дорого, за оружие или взрывчатку. Взрывчатку приходилось выменивать в Тауне, там ее вытапливали из снарядов, оставшихся на артиллеристских складах. В общем, каждый мерин или мул обходился Сити в такое количество ништяков, что и подсчитать было страшно. Но у Айши был свой мерин, ей полагалось иметь самое лучшее.
– Живи вечно, Айша! – сказал Додо, склоняясь перед жрицей.
– И тебе долгой жизни, Додо!
Айша ободряюще коснулась его руки и гигант покраснел от смущения.
«Надо будет пригласить его к себе, – подумала она, пряча насмешливую улыбку, – не то он скоро начнет в обморок падать при моем появлении».
Додо был хорош. Очень хорош. Может быть, поэтому Айше нравилось мучить его, то приближая к себе, то отдаляя.
О проекте
О подписке