Чжоуфу

Мягкое покачивание экипажа – или дело было в хмельном Ново-Верденском? – убаюкивало.

Едва кузина заговорила о визите в представительство загадочного Мейлонга, столицу Чжоуфу, он пришел в тотальный восторг. Еще бы! Прежний контакт их в виде морского боя определенно принес интенсивные впечатления, но на этот раз Антуан весь извелся в предвкушении более безопасных проявлений знаменитой экзотики.

За окном проплывали совершенно одинаковые в густоте своей зелени деревья. Единственный собеседник, кузина со сдвинутыми бровями, все не поднимала головы над уже какой по счету страницей дневника. А кучер, шельмец, давно вырулил на ровную дорогу, казалось бы невозможную в этой дикой местности.

Антуан украдкой оторвал уголок от наспех смятого и засунутого во внутренний карман камзола документа. Не то указа, не то приказа – кто их разберет… Скатал в шарик, сжал между пальцев, сощурился, прикидывая траекторию, и – пустил снаряд в Селин.

– Антуан Адриан Урсус Вильгельм де Сюлли!..

Выражение вящей кротости и смирения, разумеется, не отвело подозрения от его причастности к проказе – они были совершенно одни в экипаже – но и не вызвало и тени улыбки у сестры.

Будь на ней лорнет, по строгости кузина ничем не уступила бы их классной даме в юности:

– Если они так опасны, как о них говорят, нам следует держать ухо востро! Ты же – ведешь себя, будто отправился на променад! Антуан, соберись!

Он немедленно сосредоточился. В последнее время кузина все чаще была в разъездах, и редким аудиенциям у него во дворце предпочитала скучнейшие архивы.

И тем заметнее стало изменение ее вкуса в гардеробе. Вопреки тяготеющему к жаре летнему сезону, платья ее становились все более закрытыми. И, о ужас, все более простыми по крою.

Кузина отодвинула шторку, и кружево ее рукава смешалось с незамысловатым плетением на занавеси.

Антуан занервничал.

Определенно, это все дурное влияние викария Доминго. Еще немного, и такими темпами Селин предпочтет монашескую сутану! А то и вовсе рубище! Внутри себя ужаснувшись, он нахмурился и озабоченно заглянул ей в лицо. Ну конечно. Она и серьги стала надевать совершенно простого фасону. Так недолго и все приличия позабыть!.. О, по возвращении в Новую Вердену он непременно выпишет ей пару дюжин футов приличной парчи на гардероб! Зачем она надела атлас на эту аудиенцию? Неужто из экономии? Уж не впала ли кузина в меланхолию?! А ежели она продолжит держать сдвинутыми брови, таковое неизбежно приведет к морщинам…

Должно быть беспокойство придало его лицу серьезности. Поскольку прозвучало одобрительное:

– Вот это – совсем другое дело. Не время расслабляться.

Он заерзал и уставился в окно, где уже показались рисовые поля. Словно в сотни раз увеличенные гравюры, полотна залитых грядок перечеркивали узкие длинные кочки, и до самого горизонта небо отражалось в глади стоячей воды. Босоногие крестьяне в закатанных до колен портках, не разгибая спин, все возились в мокроте, а их забавные треугольные шляпы из золотистой соломы и вовсе делали их похожими на грибы.

– Ты только взгляни на них! – Антуан приложил лорнет. – Как трогательно семенят те трое мальчуганов! Приглядись же, вон те трое, что волокут сноп! Ах нет, пятеро… великоват на троих-то будет!

– Они заставляют детей работать в полях! Неслыханно!

Вместо умиления исполненный порицания взгляд кузины едва не испортил ему весь настрой. Закусив губу, Селин спешно продолжила водить пером в дневнике. Наверняка торопилась зарисовывать здешние красоты…

Антуан залюбовался. Многоярусный ажурный мост вдалеке голубел в дымке, солнце блестело, а на душе стало так хорошо и так привольно, что ему немедленно захотелось повелеть гвардейцам сопровождения грянуть песню, да повеселее.

Прехорошенькие крашеные домики с затейливо приподнятыми уголками карнизов квадратных крыш впечатляли.

Началась брусчатка, и их процессия замедлилась.

Брут ловко сообразил заменить рессоры накануне, иначе их растрясло бы в течение первой мили такой дороги.

По улочкам вразвалку брели низкорослые смуглые простолюдины с огромными корзинами на головах и улыбались щербатыми ртами на его улыбку. Мальчишки вели за собой тонконогую козу на лохматой веревке. Упиралась зверюга, надо сказать, отменно! Семенящие в громоздких невиданных деревянных туфлях бледнолицые девицы в платьях с широкими рукавами из расписного шелка выглядывали из-под изящных зонтиков. Он едва не свернул шею в попытке угадать кокетство в продолговатых глазах с поднятыми к вискам уголками.

Антуан немедленно приказал бы остановиться, но по коленке уже стукнул кузинин сложенный веер. Неодобрительно поджатые губы ее лишь привнесли диссонансу.

Ему только и оставалось, что с тоскою наблюдать отдаление здешних нимф, да хихиканье, тающее в перезвоне длинных бусин затейливых шпилек в черных как смоль волосах.

– Ты только взгляни, моя дорогая! Сплошь мирные селяне, женщины, дети да старики. И заметь, ни одного из моряков-головорезов, что нам довелось встретить на «Крылатом Марлине»! Нет, все-таки какова стычка была! Я ведь даже написал мемориальную оду о тех событиях! Как! Я не давал тебе?! Самый лирический момент посвящен средоточению на команде капитана Витала. О, они такие смельчаки…

Де Круа вдруг застыла и уставилась перед собою невидящим взглядом.

– Селин? Что случилось? О… Неужто ты так близко принимаешь все к сердцу? Ах, оставь это. То дело прошлое… – Антуан взял сестру за руку, отчего она вздрогнула и мелко закивала.

– Да-да… Давай больше не вспоминать… Все, что было до прибытия на Да-Гуа…

Едва прогремела разложенная подножка, де Сюлли-младший потянул затекшие с дороги члены и спешно пригладил прическу. Стало крайне волнительно.

Селин же тихонько захлопнула пудреницу и выдохнула.

Как если бы поднималась на сцену.

– Дорогая моя, клянусь, я не дам тебя в обиду. – С его губ едва не сорвалось покровительственное «глупышка», но сегодня Антуан отчего-то был исполнен благоразумия, как никогда. – Я крайне уважаю твое сосредоточение, но сама посмотри, разве могут быть злыми люди, о, я бы сказал, истинные художники, соорудившие в здешних суровых краях такие пасторали?

Нога не успела ступить на дощатый тротуар, как откуда ни возьмись, выскочил какой-то бонза с метелкой и начал усердно подметать безупречно начищенные доски.

Карету со всех сторон окружили высокопоставленные люди с совершенно одинаковыми лицами, богато одетые в шитые шелком многослойные светлые одеяния, и принялись бить поклоны со столь энергичным старанием, что в глазах поднялась рябь. Голову немедленно вскружило, и любезно улыбающемуся Антуану пришлось начать срочно обмахиваться шляпой.

Пухлые белые ручки прятались в длинные до самых пят рукава, улыбки на плоских лицах так ширились, что и без того узкие глаза превратились сплошь в складки. Взмахи кисточек тоненьких смоляных косичек церемонно следовали изгибам натруженных в поклонах спин.

Кузина благосклонно кивала, и лишь выше обычного приподнятые брови выдавали ее недоумение.

Безобразие сие прекратило явление гладко выбритых и даже надушенных бесчисленных охранников в изукрашенных длинными алыми перьями кирасах. Все как один, грациозно и бесшумно выстроились в два ряда караулом. Разомкнув шеренгу, они явили собой коридор, в самом дальнем конце которого образовалась пара хозяев здешних чудес.

И,по мере приближения, двое облаченных в роскошные одежды чужестранцев разжигали все больше любопытства.

Коротко стриженные дети со смехом разбрасывали цветы по ковровой дорожке.

Моложавые лица радушных хозяев не давали ни единого повода к определению их возраста.

Алые одежды развевались по ветру. Головы обоих венчали вычурные конструкции из чистого золота, отдаленно напоминающие короны. И судя по размерам, да и весу, ношение их было тем еще испытанием. Та, что ростом пониже, семенила с опущенными ресницами, и крохотные шелковые туфельки ее даже не сминали лепестки роз, по которым ступала коварная ее ножка. Та же, что повыше, шла с прямой спиной, и нежное лицо ее источало благоговение паломника, в конце изнурительного пути узревшего вожделенную святыню.

Обе излучали такой смиренный восторг, что Антуану даже пришлось обернуться: им ли с Селин адресован столь искренний почет? Но за спиною раскинулась лишь пустующая площадь дворца, обнесенная сплошной стеной красного камня.

– Т-т-твою дивизию, – тихонько выдохнул Брут стоявшему рядом капитану Марсию и, судя по выражению лица последнего, тот полностью разделял оценку происходящего. Антуан хихикнул, прикрывшись шляпой.

Пока переводчик зачитывал многочисленные регалии вкупе с достоинствами благородных господ обеих делегаций, сил не таращиться не оставалось совершенно никаких. Окрыленный вдохновением ум его вот-вот должен был сложить неминуемый сонет или даже маленькую поэму: да к несчастью от восторга он потерял дар речи.

Воодушевленный де Сюлли-младший с благоговением приложился губами к кончикам пальцев той, что пониже:

– Я потрясен вашим изяществом, небожительница! Сударыня, зовите меня просто Антуан.

– Ву Си, – мелодично пропела она.

– Сердце мое забилось вдвое быстрее, – сообщил Антуан запястью высокой, предвкушая нежность ее руки.

Но вздрогнул от отчетливо мужского тона:

– Чан Шэнь, к вашим услугам, милостивый государь.

Вовремя оброненный кузиной платок спас положение от неминуемого конфуза. Сейчас же Чан Шэнь мягко перехватил батист и в полупоклоне вернул его совершенно оробевшей от очарования Селин.

Сдержанный ответный реверанс ее всею плавностью и открытостью сообщил обоим сторонам благонравие ново-верденских делегатов и ровно тот же восторг, что переживал и сам Антуан.

 
***
 

Торжественно сервированный круглый стол являл собою произведение высокого искусства чужеземных кулинаров.

В центре его возвышалась скульптура изогнутого во всех направлениях дракона с тонкими усами, сложенного из лангустов и крабов. Великолепная утка с хрустящей золотистой корочкой источала аромат, мгновенно вызывающий голод. Вокруг нее в круглых корзинках расположились нежные димсамы, полупрозрачное тесто коих бесстыдно приоткрывало внутри себя сокровищницу вкусов – от пикантных мясных до сладких фруктовых начинок. Блюда же из рыбы, украшенные тонкими ломтиками цитруса, от грейпфрукта до лимонов, и съедобными цветами, завораживали своей изысканностью и немедленно приковали внимание и кузины, которая с трудом могла отвести от них взгляд…

Хоть стол и накрыли на мейлонгский манер, мудрые хозяева приема отдали предпочтение винной карте вкусов Новой Вердены, да всего Лавраза в целом.

В высоких бокалах игристое уже танцевало столбиками пузырьков. Антуан никогда прежде не пробовал настолько тонкого и деликатного вина! Затейливый вкус раскрывался едва приметной горчинкой на самом кончике языка, сдержанная кислинка далее обещала скорый хмель, но вопреки ожиданиям, становилась ненавязчивой сладостью с томными нотами вечерних цветов. Глаза сами собою прикрылись от теплоты расползающегося удовольствия где-то в самой груди:

– Всего лишь напиток, а как изысканно сварен! Какие еще чудеса сокрыты за вашими ширмами?!

От Антуана не могло не укрыться, как среди роскоши золота и резного дерева драгоценных пород, за причудливо сервированным столом велся и тайный диалог взглядов.

Одновременно трое наяд в полупрозрачных шелках обслуживали здоровяка Брута. Гвардеец коротко кивал и с пристальным интересом изучал лакомства. Но отчего-то едва пригубив вина из кубка, отставил его и нахмурился. Поди трактирное пойло было куда привычнее для выходца из третьего сословия… На мгновение их взгляды пересеклись. Как бы невзначай Брут кивнул на кубок и слегка повел головой. Селин, которая было собиралась сделать глоток вина, после этого жеста с обворожительной улыбкой едва коснулась кромки бокала губами и поставила обратно на стол.

– Ваша Светлость, для нас – величайшая честь получить столь высокую оценку трудам наших виноделов! Здешняя земля щедро родит, и всего-навсего простой рис производит совершенно удивительные свойства… Переполненный гордостью переводчик тщательно подбирал слова. Умильно-сдержанные улыбки Ву Си и Чань Шэня, казалось, сочились солнечным светом и самой поэзией.

– Отчего же ваш спутник из Морского Народа так невесел?

Спутник из Морского Народа, капитан Марсий, между тем рассматривал у самого лица рыбью мякоть на вилке и имел вид самый сосредоточенный, хотя и невозмутимый. Его кубок так же был неотпит.

Впрочем, чего было взять с «господина надзирателя», как метко прозвала его кузина…