Михаил, после такого проявления своей человеческой сути, для Стаса стал уже Михой – как-то сразу поубавилось уважения. Более близкое знакомство выявило некоторую несерьёзность, которую подчеркивал и достаточно нелепый внешний вид. Неказистый, нескладный, в очках с толстенными линзами Миха не производил впечатления серьезного ответственного человека, а выходка с револьвером проявила его душевную незрелость.

К полдню спустились по Кантегиру к Енисею, и Савич причалил тут же к берегу, где и сварили чай, перекусили. Лодочник попрощался и отчалил, − отправился вниз к плотине, оставив Миху и Стаса на берегу в начальной точке запланированного для них маршрута.

Маршрут пролегал по вершине хребта, тянувшегося вдоль Кантегира, и должен был закончиться у полевого лагеря: следовало выявить возможные выходы на поверхность массивов гипербазитов, в которых мог находиться нефрит. Отправились в путь, следуя звериной тропой, и вскоре поднялись на вершину хребта и двинулись вдоль него, осматривая торчащие из заросшего склона скальники, определяя элементы залегания пород, отбивая молотком образцы, нумеруя их и занося места отбора проб в полевой геологический дневник. Работа спорилась, а главное идти было легко – на вершине не было завалов деревьев, и было достаточно просторно среди редколесного ельничка. Гребень хребта отлично продувался, и геологов совсем не беспокоили комары и мошка.

В один из рабочих моментов Стас вдруг почувствовал чьё-то присутствие. Оглядевшись, он увидел вдруг огромного медведя, который неспешно следовал вдоль склона противоположного хребта. Геологов и медведя разделял распадок – глубокий и узкий, так что явной угрозы не было, но до медведя было менее ста метров – расстояние между двумя склонами попрямой.

– Миха, смотри, твой не дострелянный медведь пришел разобраться за твои дурацкие выстрелы, ‒ пошутил Стас, показывая геологу на медведя.

Шутка произвела обратное действие: Миха испугался –побелел, выкатил глаза, которые за толстенными линзами очков казались теперь просто лягушечьими, и по обыкновению нервно потянулся к нагану.

– Брось, он же далеко, что ты испугался, ‒ попытался успокоить Миху Студент.

Теперь работа шла уже не так складно. Миха нервничал, постоянно оглядывался, выискивая глазами среди деревьев медведя. А тот деловито следовал параллельным курсом, контролируя перемещение людей на границе своих владений.

– Миша, это он охраняет свою территорию. Видимо граница его участка проходит вдоль этого ущелья. Если попытаться к нему подойти, тогда зверь, наверное, может и напасть. А так всё вполне безопасно, ‒ попытался объяснить ситуацию геологу Стас.

На Миху эти слова впечатления не производили – он был не на шутку испуган и теперь постоянно причитал, перебирая россказни и реальные случаи из обширной таёжной летописи про медвежьи проказы.

Устроили очередной привал и Станислав, от избытка молодых сил и впечатлений, рванулся посмотреть окрестности и с другой стороны хребта. Обойдя местность, крутанувшись, обойдя вершину скалы, Стас направился назад к Михе. Подходя к месту привала, студент вдруг увидел геолога, затаившегося за стволом сосны: Миха целился из нагана в Стаса, и было видно, что он не видит пустыми от ужаса глазами, что перед ним его напарник в маршруте. Стас замер, нервно хохотнул и, уставившись на геолога, спросил:

– Ты, чего? Совсем обезумел?

Только теперь геолог осознал, что перед ним его партнер по маршруту и в изнеможении опустился на траву возле дерева.

–Я подумал – медведь прёт на меня, – выдохнул Миха.

– Вот так пристрелишь будущего геолога в его первом маршруте – будет очень смешно, – только и сумел как-то отшутиться Стас.

К полдню следующего дня, проведя ночь в тайге у костра, Миха и Стас подходили к лагерю по вершине хребта и оставалось только спуститься вниз к реке. Тропа проходила через те места, где велись горные и в том числе взрывные работы по прокладке поисковых канав. Вчера они слышали два взрыва – видимо мужики рыхлили грунт под очередную канаву. Деревья – высоченные сосны и кедры вокруг места работ стояли посеченные камнями. В стволах торчали поразившие их каменные осколки, а у многих деревьев были отломаны вершины. Лес стоял изломанный и опустошенный: птицы и зверье покинули теперь очень небезопасное для них место. Кусты, трава и мох под деревьями были придавлены россыпью камней и выброшенной при взрыве землей.

– Бо-о-о-о-с-я! Бо-о-о-с-я! – послышался снизу далекий, едва слышимый голос. Крик еще раз повторился, и всё затихло.

Студент и Миха, с натруженными за день ногами и спинами, спешили в лагерь, предчувствуя привал, хороший обед и отдых. Вдруг гору основательно встряхнуло, донесся вначале звук лопнувшего на куски воздуха, а вслед за ним раздался свист, и сверху посыпались камни. Камни, поднятые в воздух взрывом, падали в основном ниже по склону, секли деревья, довершая дикий погром, прошивали мох и кустарник, сшибали сучья, рикошетили от стволов и, резко меняя направление, ударяли сбоку, срубая малые стволы и калеча крупные. Стас с Михой прижались к ближним стволам сосен и с ужасом ждали, затаившись, что сейчас рубанет камнями и по ним. Где-то, совсем рядом, раздался страшной силы удар о ствол дерева, потом ещё, ещё, … и всё стихло, наконец.

Оправившись от потрясения, Станислав и Миха стояли теперь в нерешительности. Что было делать: идти вниз или вернуться назад, − а вдруг снова будут взрывать? Решив, тем не менее, что видимо пока взрывать не будут, стали спускаться вниз, осторожничая и тщательно прислушиваясь.

Вскоре Стас и Миха вышли к месту работ и увидели возле развороченной взрывом земли группу рабочих: Гришу-взрывника, Сергея, Игнатича и других уже известных Станиславу персонажей. Все они стояли у края образованной взрывом канавы и слушали наставления юной русоволосой особы, с короткой стрижкой, в штормовке, защитного цвета брюках с полевой сумкой через плечо. Симпатичное, еще детское лицо девушки было сосредоточено-серьёзно, бровки нахмурены. Девушка обстоятельно объясняла рабочим, как следует правильно подчистить дно канавы для проведения необходимых работ по отбору проб, определению элементов залегания горных пород и зарисовки пластов на отвесных бортах этой незатейливой горной выработки. Рабочие слушали, иногда пытаясь пошутить над юной особой и как-то умерить её усердие, но это только подзадоривало геологиню и, раскрасневшись, она начинала снова в деталях объяснять важность предстоящей работы. Наконец она закончила и все обратили внимание на подошедших Мишку и Стаса.

– А вы откуда? Мы же здесь взрывали, а вы где были? И ждали мы вас к вечеру, − возмущенно спросил Миху Гриша-взрывник.

– А мы откуда знали? Идем – ба-ба-бах! И камни градом! По деревьям, по стволам, так и бьют, – ответил Мишка, вновь переживая ужас камнепада и тараща глаза за стеклами очков. Оба выглядели крайне растерянными, и стало ясно, что и Гриша и Миха оценивают произошедшее событие, но каждый думает о своем: Миха о том, что, слава Богу! – остался жив и невредим, а Гриша подумал о том, что, если бы с геологом и студентом случилась беда, ему сидеть в «казенном доме» долго и основательно, ведь надлежащих мер безопасности он не исполнил.

– Я же кричал – бойся! Вы что не слышали? – пытался оправдаться Гриша.

– Что-то слышали, но не подумали, что это про взрыв, – нелепо пожал плечами Миха.

Студент, пережив уже дважды за маршрут смертельную опасность и сняв по дороге с себя нескольких клещей, пара из которых все же успела попробовать его крови, понял – со здешними ребятами нужно держать ухо востро, иначе с практики в институт можно и вовсе не вернуться. Но эти тревожные мысли легко покинули его голову, так как всё его внимание было теперь направлено на юную особу, которая уже выбралась с помощью Игнатича, подавшего ей галантно руку, из канавы. Девушка стояла теперь возле рабочих, продолжая распекать их за то, что взрывом они повредили много поделочного камня, который теперь не годится для изготовления крупных изделий.

Оглядев вновь прибывших, девушка вновь обратилась к взрывнику:

− Как так? Ведь существует система сигналов при взрывных работах, и нужно было оцепить район взрывных работ. Ведь мог случиться несчастный случай!

− Блин! В тайге за сотню километров от ближайшего поселения ставить ограждения, флажки, делать предупредительные сигналы?! – неподдельно искренне возмутился Гриша, давая понять, что нелепость услышанного от геолога просто не укладывается ни в какие смысловые понятия.

− И, тем не менее, существуют правила! Вот, например, и блиндаж для проведения взрыва у вас плохо оборудован, − снова «уколола» Григория девушка.

Григорий сник. Да, он отлично понимал, что допустил нарушения и последний случай показал, что он был в шаге от серьёзных последствий из-за своих плохо исполненных обязанностей.

Девушка была невелика росточком, но крепенькая и ладная. Круглое загорелое лицо Наташи дышало свежестью, носик дерзко вздернут, а прекрасные губы были готовы мгновенно расцвести в обворожительную улыбку, обнажая белые ровные зубки. Глаза у Наташи то же не подкачали – голубые, открытые миру глаза ещё сияли полные надежд на ожидавшее её счастье. Полевая одежда на Наташе сидела очень элегантно, но среди взрослых дяденек, и это было заметно, она чувствовала неловкость.

– Ладно, Наташа, пойдемте уже обедать. Мы все поняли, ‒ ответил геологу бригадир горняков Степан Ильич, пытаясь сгладить неприятную тему.

– Всё будет в полном порядке, – закончил бригадир, придавая голосу интонации вкрадчивые и успокаивающие, как бы адресованные ребёнку, почувствовав, что Наташа пытается вновь возразить и вернуться к волнующему её вопросу качества выполняемой горняками работы.

Наташа, мельком оглядела Стаса, кивнула Мишке, и пошла вниз по тропе, а студент стал выспрашивать напарника о девушке.

– Наташа − геолог: зокончила техникум в прошлом году. Видимо приехала после нашего отъезда и сразу пришла на объект.

– Старается, – деловито оценил усилия Наташи Михаил, не замечая повышенного интереса Стаса к Наташе.

В лагерь они вернулись втроем – Наташа, Михаил и Студент, выпив по кружке чая на бивуаке у горняков. Говорили в основном Михаил и Наташа: обсуждали новости в экспедиции, что базировалась в городе и вела работы в разных районах сибирского региона. Выяснилось, что Наташа приехала вчера к вечеру, и Виктор определил её работать с горняками, наказав ускорить работу и добиться качественного опробования.

Наташа за работу взялась неистово, как может только молодой, начинающий свой трудовой путь специалист:

– Столько брака в работе, почему рабочих никто не контролирует? Совершенно не знают они основ своей работы. А безопасность? Вы вот сами чуть не погибли, – сокрушалась девушка и, оглядев Стаса и Мишу, даже немного всхлипнула от избытка досады.

– Эта работа числится за Виктором. А ему видимо некогда, другими занят делами, ‒ ответил ей Михаил, стараясь снисходительно и миролюбиво унять претензии молодого геолога.

Так за разговорами дошли до лагеря по узкой натоптанной тропе. И потекли деньки, наполненные хлопотами, на берегу студеной реки. С утра или маршрут, или работа на «горе» ‒ так называли работу с горняками у скалы с жадеитом, а вечером купание в быстром Кантегире и рыбалка. Купанием, впрочем, отчаянное погружение в ледяную воду и бестолковое против течения взмахивание руками, назвать можно было только условно, если под купанием понимать отдых на пляже. Но бодрило замечательно, силы нарастали снова горой, и казалось, что после такого занятия можно снова в маршрут по тайге, по буреломам и горным кручам.

Вместе с Наташей в партию прибыл еще один студент − Пашка. Пашка учился в техникуме и приехал на первую свою геологическую практику. К удовольствию Стаса вновь прибывший был приставлен к нему в качестве маршрутного рабочего, и теперь они бегали по горам вместе, выискивая спрятанные под завалами деревьев, травой и мхом неведомые пока им гипербазиты. Вечерами у костра за чаем велись долгие беседы, и казалось, ‒ лучше этих вечеров и быть ничего не может на белом свете. Особенно, бывало, интересно, когда на огонёк к берегу причаливали гости. Это могли быть лесники и охотники, рыбаки. Гостей угощали и расспрашивали дотошно, пытаясь утолить информационный голод малочисленного и уже давно заброшенного в тайгу коллектива. За этими беседами Стасу удалось услышать много различных забавных и поучительных историй, познакомиться со многими самобытными людьми таёжного края.

Между тем жизнь кипела и на реке. Оказалось, что Кантегир река сплавная высокой категории и иногда по ней вниз проплывали спортсмены и туристы на надувных плотах, отчаянно орудуя вёслами, преодолевая пороги и отмели стремительной реки. Мимо геологов проносилась на плотах совершенно иная жизнь, казалось, яркая и отчаянная. Риска действительно хватало, хватало и работы на реке. Савич, прибыв в очередной раз в партию, поведал, что было уже дважды – пройдя всю реку и измотавшись, спортсмены на плотах устало засыпали при выходе на относительно спокойные воды Енисея и, не заметив в темноте плотины, оказывались втянутыми в стремительный поток сбрасываемой через плотину воды. Тела находили уже за плотиной в нескольких километрах по течению – искромсанные и перемолотые диким потоком. Вот так порой гибли самые активные и отчаянные, совершенно без какой-либо всякой на то необходимости и веской причины, преодолев пороги сноровистой реки и потеряв боевой настрой.

Стас и Наташа познакомились ближе, ощутили они вдруг тонкую ниточку, которая связывала их неведомой силою. Теперь расставаясь, когда каждый уходил на свой участок работы, скучали и спешили в лагерь, чтобы увидеться и спросить: «Как дела? Что нового и интересного было сегодня?». Если было время, то уходили вверх по течению реки и на берегу, на огромном удобном камне, просиживали часами и говорили, говорили. Разговоры сменились робкими касаниями, за тем объятиями, поцелуями. Голова летела по кругу, и мир вокруг казался добрым, правильным и очень понятным.

Июль закончил свой счет дней, наступил август, и выяснилось, что лагерь расположен в огромном малиннике. Об этом, конечно, знали и раньше, но не подумали о возможных проблемах. Как только поспела ягода, а её здесь нынче оказалось огромное количество, в малинник стали захаживать медведи.

Бедная кобыла Дарья, приставленная к взрывнику Грише для перевозки взрывчатки на «гору», чуяла присутствие зверя, исходилась в нервическом ржании, дыбилась, пучила глаза и ноздри, выдыхая с шумом горячий и влажный воздух, всем видом выказывая своё возмущение и страх.

Теперь стали аккуратно ходить в туалет, по тропам к реке, на «гору» и к складу, с оглядкой и в отчаянии порой махнув рукой на собственную судьбу, если нужно было выходить из палатки ночью. Кто-то постоянно замечал следы, кто-то видел самого хозяина. На тропе, ведущей на гору, были отмечены развороченные муравейники, ободранные стволы и свеженькое медвежье «наследство» ‒ какашки, оставленные людям как документ с печатью, утверждавший факт присутствия хозяина здешних мест.

В один из дней ожидался приезд крупной делегации, которую сопровождал начальник партии. Ждали по воде, но ясным днём вдруг застрекотало и металлическая стрекоза, отчаянно вращая винтами, зависла над рекой, выискивая место для посадки. Винтокрылая машина, наконец, села, винты уже провисли, делая последние вялые обороты, когда из кабины высунулся пилот Серёга Санин. Сергей, – молодой, весёлый парень, огляделся, отмечая встречающих, а затем, спрыгнув на землю, потянулся, и с криком:

– Здорово, пехота! Форма одежды номер пять – трусы, ботинки – марш строится! – лётчик подскочил к Виктору и, обхватив, стал мять и тормошить инженера от избытка чувств, разминая затекшее в полете молодое тело.

На Серёге были действительно ботинки, форменная рубаха пилота с узким черным галстуком и свободного покроя синие «семейные» трусы.

Следуя за пилотом, из вертолёта вышел начальник партии, а затем, в высшей степени степенно и осторожно ступая, спустился по лесенке грузный крупный мужик с красным лицом, коротко стриженный под «ёжика». Тяжёлый взгляд из-подо лба огромного черепа выдавал в нем человека тяжелого характера и что называется «себе на уме». За ними вышли ещё двое, как оказалось, помощников и выволокли пару крупных мешков и картонный ящик, в котором предательски и призывно позвякивало.

Крупного мужика представил Сергей Николаевич:

– Знакомьтесь – секретарь местного райисполкома Николай Петрович! Интересуется, что мы здесь нашли и главное, что ещё хотим найти. Так, Николай Петрович? – в голосе начальник партии прозвучали заискивающие нотки.

Но секретарь ответить не соизволил, а критически оглядев разношерстную компанию, и видимо уже сделав определенные, и неутешительные для присутствующих выводы, многозначительно изрек:

– Ну, поглядим, какие вы тут богатства роете. Или закапываете?

Последнюю часть фразы Секретарь произнёс, искоса критически осмотрев Игнатича.

Игнатич выглядел живописно: в армейском выцветшем галифе, начищенных кирзачах, меховой безрукавке на голом теле и в широкополой шляпе экзотического покроя рабочий чем-то походил на «гарного хлопца» из «вильной» армии анархистов батьки Махно.

Другие, подошедшие встретить гостей, – горняки и геологи, также выглядели достаточно неформально. Сергей с огромной копной вьющихся рыжих волос на голове и лихими усами очень походил на зарубежного исполнителя популярной музыки, а Пашка, со своей до плеч прической «свободного кроя» и редкой бороденкой юнца − на хиппи.

Прошли в лагерь, и смущенный Сергей Николаевич, мужик тоже не мелкого телосложения с порядочным животиком, тем не менее шустренько нырнул в свою командирскую палатку, выделяющуюся из общего ряда наличием высокой радиоантенны и ладно сколоченного основания из досок. Из палатки начальник партии извлёк огромный камень и направился к секретарю, который по-хозяйски уже расселся за столом, дул в кружку с чаем и поедал великолепную отборную малину, выставленную на стол для гостей поварихой Валентиной.

Сергей Николаевич стал показывать секретарю принесённый образец.

– Вот смотрите, это контакт нефрита и гипербазита. Этот образец уникальный. Здесь видно, в каких породах и как формируется нефрит. По этому образцу мы и будем искать коренное месторождение этого ценного поделочного камня. Это знаете, как отпечатки пальцев у криминалистов. Скоро все станет ясно: где залегает нефрит, – волнуясь, увлеченно и несколько подобострастно излагал Сергей Николаевич.