«Вы думаете, что живете праздником? Ошибаетесь!.. Пошлыми буднями, – грубо напирая, выгнали Цветаеву из одного дома. – И ваши стихи – одна инструментальность. У вас нет ничего человеческого. У вас внутри – пустота».
Пропадет не он из-за нее, она – из-за него! Вторую фразу Марина скажет Майе Кудашевой, коктебельской подруге, не только будущей жене Ромена Роллана, но, как пишут ныне, агенту НКВД. «Ты и я, – скажет ей, – мы – не как другие. Мы никогда не будем мыть посуду…» Кудашева и не будет – такие тарелок не моют. А вот Цветаева, та, увы, в 41-м, в Чистополе, за пять дней до смерти, проситься будет судомойкой в столовую писателей, да ее не возьмут. Наконец, третью – самую жуткую фразу! – скажет отец Марины. Он незадолго до смерти, уже всемирно известный собиратель и строитель своего музея на Волхонке, придет на Сивцев с молотком, гвоздями и домашней иконкой. Марина, увидев икону, крикнет: «Не надо! Пожалуйста, не надо!..» И тогда он, уже старик, суетливо спрятав иконку в портфель, шепнет дочери уходя: «Делай как хочешь. Только помни: те, кто ни во что не верит, в тяжелую минуту кончают самоубийством»
Первую, после венчания Цветаевой, скажет мать Волошина: «Жаль Сережу… Марине он скоро прискучит… пропадет
Марина, серая и вялая по утрам, вечерами становилась фантазеркой и сказочницей. Пьет абсолютно черный чай (это вредно, но «только в волнении я настоящая»), ест стоя (чем меньше человек ест, тем умнее), на шее носит аметистовое сердечко (талисман с одиннадцати лет), а за пазухой – нож, портсигар и маленькую кукольную головку. Жена, но жить еще не умеет
непревзойденной Марининой гордыни: Я есмь – и я иду наперекор… Мне она говорила: “Пока не научитесь всё устранять, через все препятствия шагать напором, хотя бы и во вред другим – пока не научитесь абсолютному эгоизму… большой работы не дадите…”»
Марина не выносила атмосферы благополучия, ее стихией была трагедия – героизма, жертвенности, бедности и гордыни,
орила Волошину, что выйдет замуж за того, «кто из всего побережья угадает, какой мой любимый камень». В
А вторым героем тем летом станет в Коктебеле Сергей Эфрон, тоже мальчик, но глазами синей моря.
Но там, в Гурзуфе, она и встретила Османа, татарчонка. Ей восемнадцать, ему – едва одиннадцать,
О проекте
О подписке