Глава 3

Элиза Грант, дочь Верховного магистра Призрачного замка, скинула с головы капюшон и осмотрелась по сторонам. Она снова оказалась в незнакомом переулке – уже пятый или шестой обезлюдевший уголок города, куда ей пришлось заглянуть сегодня. Разумеется, если бы она выбирала, где оказаться, то предпочла более симпатичное местечко. Но для ее транспорта не было понятных и зафиксированных маршрутов. И вообще не было проложенных трасс и дорог. Вместо автомобилей, пароходов и самолетов для своих главных путешествий Элиза Грант использовала ветер.

Элизе были не нужны воздушные змеи, к зонтику Мэри Поппинс она относилась скептически, а виндсерфинг всегда оставался для нее загадкой, как и для большинства людей, выросших вдалеке от моря. Все необходимое для транспортного доступа к ветру, легко помещалось в ее небольшой ладони. Со стороны устройство походило на складной, почти игрушечный, флюгер. Когда с его помощью девушка искала вихри, наполненные духом Великого ветра, ее можно было принять за лозоходца, пытающегося, словно сапер, нащупать нечто невидимое скрытое за воздухом. На самом деле она искала именно воздух. Специальный воздух. Места, наполненные дыханием Ветра.

Флюгер достался Элизе от отца и на своем веку повидал многое. Он вращался под штормовыми порывами, лениво болтался от ласкового бриза, пытался вырываться из рук, чтобы умчаться вместе с удаляющимся ураганом. Но о своих приключениях он никогда никому не рассказывал, поскольку был всего лишь приспособлением для определения направления и силы ветра. Тем не менее, леди Грант чувствовала через него своего отца. Однажды попрощавшись с ней, он оставил флюгер и ушел в ветер, чтобы уже не вернуться.

Воспоминания об отце согревали Элизу, когда ее куртка насквозь продувалась холодными ветрами. Часто, особенно в предрассветные часы, такие порывы, проникающие в душу, казались настоящими кинжалами. Но сейчас ей не было холодно. Вот уже полчаса ей было смертельно страшно.

Петр Красилов поежился от очередного порыва ветра, шагнул на тротуар и поморщился. Он долгие годы был свободным художником и недавно подписал второй десятилетний контракт с Оформителями из Цитадели. Насколько было известно самому Красилову, до него подобное удавалось сделать лишь двум служителям: Аракху Пустыннику примерно пять тысяч лет назад, и Перси Вилладжо относительно недавно – в семнадцатом веке. По истечению декады он намеревался стать первым, кому удастся в третий раз подписать свиток. Его обостренное чувство прекрасного и не менее острые клинки должны были помочь.

Господин Красилов был настоящим джентльменом, и поэтому не любил Москву. Когда приходилось оказываться здесь, его настроение всегда катилось под откос, словно репутация королевской семьи. За сегодняшний день он успел побывать в городе пять раз, и все говорило о том, что маленькое, но ответственное дело придется завершать именно здесь. Маленькое дело господина Красилова весило около пятидесяти пяти килограммов, могло похвастаться прямыми черными волосами до плеч и острым взглядом двадцатипятилетней девушки.

С первого взгляда небольшая улица отказалась узнаваться. Ожидать другого и не следовало – сверху донизу все дома были затянуты строительными лесами. С другой стороны, во всем читался намек, что Элиза оказалась где-то в пределах Бульварного кольца. Оставалось понять, как добраться до Тихвинского переулка, где ее, как она надеялась, дожидалась единственная в своем роде книга, уже давно ставшая причиной ее приключения.

То же самое издание манило и Петра Красилова. Он очень расстраивался от одной только мысли об Элизе и ее возможности опередить его в поисках. Но девушка не умела читать чужие мысли, а если бы и могла то не стала бы обращать на такие переживания никакого внимания. Напротив, она лишь прибавила скорости. Сейчас ее заботило, как максимально быстро добраться до нужного места. Мысли в голове сновали по тщательно систематизированному складскому комплексу с информацией, являющимся по совместительству головным мозгом, и подбирали подходящие варианты действий. Под влиянием советов своего внутреннего голоса, с самого утра звучащего, словно ее отец, девушка перешла сначала на быстрый шаг, а спустя считанные секунды уже неслась во весь опор. Казалось, ветер словно несет ее легкую фигурку по воздуху. А может быть, так оно и было.

Элиза быстро оглянулась и вышла из переулка на улицу, чтобы сориентироваться, где она оказалась. Флюгер был готов помочь указать ей место нового старта, но для точного определения местонахождения не годился. Если честно, то и начиная путешествие, было совершенно неясно, где тебя решит оставить Ветер. Флюгер мог привести только к точке входа, но где будет выход, и сам он не знал. Впрочем, он был всего лишь флюгером. Сейчас Элизе гораздо больше пригодился бы смартфон с какими-нибудь картами или подсказками. Но даже если бы она смогла быстро пополнить баланс своего счета, заблокированного уже несколько недель, ситуация изменилась бы слабо: еще утром аппарат был разбит во время неудачной встречи с Красиловым. Впрочем, Элиза была разумной барышней и прекрасно понимала – удачных встреч с ним быть не может. И расколотый стилетом телефон – не самая высокая цена за спасение.

Слуга Цитадели расправил плащ, подошел к краю тротуара и поднял руку в международном жесте, означающем просьбу подвезти. В ту же секунду рядом с ним с визгом покрышек остановился автомобиль. Водитель, судя по всему, угнал его со съемочной площадки героического боевика. Стекло в пассажирской двери опустилось. Красилов удивленно уставился на длинноволосого парня, смотрящего на него с водительского кресла. Удивление гостя столицы вызвал не звук, звучащий из недр моторного отсека, и не картина, открывающаяся в салоне. Больше всего на Красилова произвело впечатление, настоящее стекло, установленное в машине. Судя по всему, донором для него послужил сервант, по возрасту годившийся водителю в дедушки.

– Куда едем?

– Едем? На Новослободскую, – осторожно ответил потенциальный пассажир.

– Тысяча! – широко улыбаясь, ответил парень.

– Это с Динамо-то? Жадность – плохое чувство. И ведет к бедности, в лучшем случае. К тому же я предпочитаю более безопасный транспорт.

Улыбка сошла с лица водителя, уступив место суровому и насупленному выражению. Красилову даже показалось, что тот хочет ему ответить. Но вместо этого он увидел лишь поднятый средний палец, давно ставший международным жестом отказа в поездке. Стекло в двери звякнуло, а визг покрышек сменился грохотом рассыпающейся подвески рыдвана. Спустя минуту следопыт сел в автомобиль с персональным водителем, только направляющийся за своим постоянным пассажиром. Таксист попросил лишь триста рублей. И еще не курить в салоне.

Не успев даже как следует разогреться, Элиза обнаружила себя за щербатой спиной бывшего кинотеатра «Пушкинский». Переименование заведения в «Россию» волшебным образом сделало его очень похожим на одноименную страну: остатки роскоши были стянуты временными балками и покрыты десятками слоев штукатурки, словно лицо молодящейся старлетки. Впрочем, в отличие от пожилых звезд, тыл здания привлек минимум внимания косметологов-реставраторов. Поэтому он гордо светился россыпью прыщей, угрей и шелушащейся кожей, вполне натуралистично изображенными вывалившимися из кладки кирпичами вместе с вздувшейся и осыпающейся штукатуркой. Элиза чуть сбавила бег, чтобы постараться вспомнить, сколько раз она давала себе обещание заглянуть внутрь и развалиться в удобном кресле, вобравшем в себя тепло не одного поколения москвичей, но так и не смогла, сбившись на цифре тринадцать. Ветер легонько подтолкнул ее в спину, и она побежала. Спустя примерно пять минут она была на пересечении Малой Дмитровки и Садового Кольца.

Начало Долгоруковской улицы было очень близко. Элиза прекрасно видела его через забитые машинами полосы дороги. Но нужно еще было пересечь несколько полос полотна с плотно движущимися машинами. К радости девушки подземный переход нашелся достаточно быстро. Но как только она в него спустилась, легкое и светлое чувство исчезло также быстро, как остывает кофе из аппарата – за две-три секунды. На его место пришла гнетущая тяжесть близкой опасности.

На всем протяжении коридор был завешен ловцами снов, разноцветными лентами, свисающими с потолка, легонько звенящими колокольчиками, бамбуковыми палочками из старых советских «занавесок» и огромным числом всевозможных шумящих и шелестящих предметов. Очевидно, андеграундные художники не имели к этому никакого отношения. Насколько могла вспомнить Элиза, в Москве они уже давно мигрировали в пространства социальных сетей. Теперь оттуда вся продвинутая творческая интеллигенция вела свои странные игры по пропаганде политических идей, подбрасываемых ей вместе с грантами от зарубежных поклонников. Если честно, они мало волновали девушку. И куда меньше пугали. Единственная угроза от их акций и «активной творческой деятельности» распространялась на людей с хорошим здоровым чувством юмора: они могли запросто надорвать животы от смеха.

Леди Грант очень сильно волновало другое: она чувствовала присутствие Червей. По одиночке эти прислужники Оформителей и самой Цитадели не представляли никакой опасности. Проблема лежала в иной плоскости. Перед Элизой они почти всегда появлялись компаниями. И намерения по отношению к дочери магистра Призрачного Замка у них редко были благими. Точнее было бы сказать, таких намерений у них не было никогда.

– Элиза Грант! Вот эта встреча! – прошелестел у нее за спиной голос. – Давно не виделись. Но мы о тебе всегда помнили!

Элиза резко прокрутилась на пятках. И оказалась лицом к лицу со сгорбленным существом, закутанным в изъеденные молью и неизвестно кем еще тряпки, больше всего напоминающие саван. На лице у него была бумажная маска Человека-паука.

– Червь, – прошептала Элиза. – Откуда ты здесь?

– Откуда я здесь? Лучше спроси, откуда мы здесь! Колонизация вот-вот начнется. Мы к ней и готовимся.

– Когда? Кто еще здесь кроме тебя? – резко спросила девушка, осторожно обходя Червя, который очень медленно, но настойчиво к ней приближался.

– Скоро, – просто ответил червеобразный Человек-паук. – Нас здесь много. Сама понимаешь, один я бы не справился. Хотя лестно, что такая сильная девушка думает обо мне именно так.

Червь гаденько хихикнул и незаметным движением оказался перед Элизой. Со стороны казалось, словно он рассыпался в труху, но потом потоком пыли и кружащихся тряпок перенесся к девушке, где снова обрел свою довольно противную форму.

В ту же секунду туда, где у него должен был находиться живот, уперлось что-то длинное и узкое. Опустив глаза маски вниз, он увидел в руках у Элизы прибор, похожий на компактный пылесосик. Такими какие-нибудь компьютерные черви вычищают клавиатуру своих терминалов. Но устройство, чей стальной корпус светился изнутри и был покрыт рунами, внушил Червю гораздо больший страх, чем можно было бы ожидать от обыкновенного сборщика пыли.

Собеседник очень медленно и опасливо поднял руки.

– Элиза, ну что ты! Воспитанные барышни так себя не ведут. Ловец Ветра не самым лучшим образом способствует мирному и благородному ходу беседы. Я опасаюсь, что такая хрупкая девушка, как ты может ненароком запустить его, а мне не хотелось бы возвращаться в лоно Ветра так рано, – Червь поежился. – Даже твой отец, которого я весьма неплохо знал…

На этих словах хобот пылесоса вдавился в Червя. Будь тот поплотнее, скорее всего в нем появилось бы еще одно технологическое отверстие.

– Замолчи, тварь! – прошипела Элиза. – Еще хоть одно слово о моем отце – и твое дыхание навсегда покинет свое мерзкое тленное пристанище.

Червь театрально закрыл рот на замок, развел руки и виновато пожал плечами.

Элиза, попятившись, отошла на несколько метров. Со злостью сорвала с потолка ленту, чей конец упал ей на шею, и, развернувшись, бросилась прочь из перехода.

– Передавай привет господину Красилову! – донеслось ей вслед.

Мерзкий смех, прозвучавший вслед за этим, еще долго завывал в ее голове, словно холодный, пронзительный ветер в коридоре подземного перехода.

Выскочив на улицу Элиза ускорилась. Упоминание Красилова ей не понравилось. Значит, ей так и не удалось оторваться, и лучший художественный сотрудник Цитадели все еще идет по ее следу. Или, вполне возможно, даже опережает. Бег девушки замедлился сначала до быстрого шага, а затем до прогулочной ходьбы. Ей нужно было спланировать дальнейшие действия. И поесть. В очередной раз Элиза убедилась в непреложной истине – когда борешься со злом, тратишь очень много калорий.

Шагая вдоль домов, девушка внимательно смотрела по сторонам. За последние несколько месяцев город сильно изменился. По глубокому убеждению Элизы – не в лучшую сторону. Перемены не были связаны с реализацией генерального плана развития Москвы и даже такими его частностями, как точечная застройка и перекраивание исторического облика. Снятый асфальт – и тот не волновал девушку, так как она редко смотрела под ноги и основное внимание всегда уделяла небу и воздуху.

Казалось, все вокруг посерело, стало мрачным и каким-то унылым. Порывы ветра играли с бумагой и мусором, которые напоминали перекати-поле, невесть откуда оказавшиеся в центре мегаполиса. Когда ветру становилось скучно, он вырывал из рук прохожих зонты и сумки. Те сопротивлялись, но почти всегда сдавались, и им оставалось только ждать, когда стихия наиграется. Затем пешеходы начинали собирать свое разбросанное имущество. В этом почти никто никому не помогал. Хорошенькие девушки, ползая в поисках косметичек, закатившихся под припаркованные машины, не вызывали у проходящих молодых людей никакой реакции. За исключением тех моментов, когда на корточках, словно крабики, бочком бросались догонять угоняемые ветром сумочки. Если честно, выглядели забеги действительно забавно. Пару раз Элиза даже сама улыбнулась, подавая пойманные сокровища расстроенным барышням. И все равно она не узнавала горожан, хотя и не была раньше знакома ни с одним из них. В какой-то момент ей даже показалось, будто ветер согнал тучи не только на небо, но и на лица и души людей, скрыв их за клубящимся серым дымом.

Проведя прогулку за подобными наблюдениями, она добралась до угла Весковского переулка. Напротив, через дорогу высился торговый центр с улыбающимися с рекламного щита пандами. Животные были изображены в стилистике соцреализма. При небольшой доработке они вполне могли бы стать иллюстрациями к материалам о жестоком обращении с медведями. Дождавшись, пока в потоке машин появится просвет, Элиза стремительно пересекла улицу и вошла в здание, где располагались не только бесчисленные бутики и салоны, но и ряд представительств международных сетей бесплатных туалетов – рестораны быстрого обслуживания.

Быстрым шагом девушка проследовала через весь зал к кабинкам. Там она сняла черную футболку с надписью «Безумие не остановить!», достала из рюкзака и надела новую – красно-белую с крайне натуральным изображением сердечной мышцы. Спустя мгновенье девушка подняла глаза к зеркалу. В ответ на нее посмотрела уставшая, но очень красивая молодая особа с горящими глазами, которая твердо сказала: «Держись! У тебя все получится! Я узнавала!» Элиза плеснула на себя воды и зарылась лицом в ладони.

Спустя десять минут посвежевшая и улыбающаяся самой себе девушка прошла между столиков, на какое-то время оставив без работы менеджеров зала. Мимоходом она прихватила оставленные без присмотра пару гамбургеров, початый пакетик картошки и стакан с газировкой.

Выйдя на улицу с кучей еды и напитков, собранных в охапку, Элиза присела на лавочку, предварительно отогнав в сторону пару ветерков, подкрадывавшихся к ее добыче. В ответ они растрепали ее волосы, но те, по мнению юной Грант, стали лишь еще более привлекательными. Осмотревшись по сторонам, она сделала большой глоток из стакана и впилась зубами в тушку бутерброда. Однако насладиться несколькими все еще теплыми калориями, ей не удалось. На улице раздался грохот, как от пролетающего на низкой высоте вертолета, и мимо нее промчался байкер на белом мотоцикле. Элиза выкашляла попавший не в то горло кусок и посмотрела в след удаляющемуся шуму. Кружащиеся в ее голове мысли стали складываться в узор будущего плана. Примерно так же, как выпадающие из самолета парашютисты спустя какое-то время формируют удивительную по красоте и сложности фигуру. Элиза поднялась и отправилась следом за мотоциклом, которого было уже почти не слышно за шумом ветра и улицы.

Чем дальше девушка шла по направлению из центра, тем сильнее менялся акустический пейзаж. Главную скрипку в оркестре городского шума начинал играть рев двигателей многочисленных мотоциклов, мотыльками слетавшихся на огни увеселительного заведения. Под стать этому был и рокот гитар, доносившихся оттуда же. Вновь мысленно представив себе Петра Красилова в его элегантном костюме, светлом плаще и лайковых перчатках, она убедила себя, что разношерстная компания байкеров – последнее место, где она может встретить преследователя.

Постояв несколько минут у входа в клуб, который назывался «Куклы Пистолеты», Элиза, как ей показалось, составила представление о публике, собравшейся там сегодня. Большую часть ожидаемо составляли байкеры. Причем было не так уж важно, на чем они приезжали к месту сбора: на мотоциклах всех видов, порожденных человеческим воображением и техническим гением, или на такси, представленных и пафосными «Мерседесами», и более скромными «Ладами» и даже грузовыми «ГАЗелями». Многие приходили пешком. Кого-то притаскивали под руки друзья и сгружали у входа, чтобы был шанс прийти в себя, перед тем, как снова нырнуть в чад угара. Вокруг мотоциклов и их владельцев крутилось заметное количество девушек, женщин и иногда даже настоящих матрон. Их внешний вид лучше всего описывался фразой, запечатленной на футболке одной из них: «Ты говоришь „байкер“, как будто это плохо»

Глядя на подготовку к веселью, а также по весьма однозначным звукам, доносившимся из клуба, Элиза убедилась – все складывается очень удачно. Бегло осмотрев себя, она с удовлетворением отметила полное соответствие своего внешнего вида собравшейся компании. Оставалось только проникнуть внутрь, так как снаружи было неуютно, да и уже создавалась изрядная толчея. Поэтому она уверенно зашагала к входу, на каждом шагу придумывая новые способы бесплатного проникновения на закрытую вечеринку. Денег у Элизы, как всегда, не было.

– Куда собралась, красавица? – добродушно поинтересовался у нее на входе билетер. Выглядел он как суровый двухметровый детина в кожаном жилете. Из жилета торчали покрытые плотным слоем татуировок руки. Каждая была толщиной с ногу Элизы в лучшие времена.

– К вам! – ответила Элиза и улыбнулась самой ослепительной улыбкой из своего арсенала.

– Вход пятьсот рублей, – со своей высоты улыбнулся в ответ привратник. – И чувствуй себя как дома! Конечно, если твой дом хотя бы слегка похож на этот вертеп, в чем лично я сомневаюсь – мы старались!

Элиза начала демонстративно копаться в карманах. За ней уже начала скапливаться весьма яркая и веселая очередь.

– Боров! Да пропусти ты девку! Может она на байке! – крикнул кто-то.

– Да, девочка, ты не на мотоцикле ли к нам приехала? Тогда с радостью пущу тебя бесплатно, – дружелюбно подмигнул Боров.

– На мотоцикле! – радостно кивнула Элиза.