– Товарищи командиры и красноармейцы. Я майор Корнев, командир моторизованной группы, которая вот уже как несколько недель воюет в тылу немцев, проводя диверсионные мероприятия. Нами были уничтожены аэродром с сотней самолётов, танки, штаб пехотного корпуса, где мы уничтожили пять немецких генералов… – рассказал о боевом пути отряда, бойцы-глашатаи передавали дальше, и закончил я вот какой фразой: – Все вы считаетесь неблагонадёжными как попавшие в плен. Неважно, случайно это произошло или нет, но у вас есть шанс искупить этот проступок, вступив в мою часть. Могу обещать, что атак на пулемёты не будет, мы действуем по-другому, воюем из засад, и никогда до последнего. Всегда ударил – убежал, из-за чего потери в моих подразделениях минимальны, а у противника просто огромны. Формирование подразделений начнётся завтра, сейчас же вам нужно пройти на прямую по полю три километра, так будет ближе, чем по дороге, там за рощей находится небольшой сборочный пункт советского вооружения, собираемого немецкими трофейщиками. За этот счёт вы и вооружитесь. Питания пока не обещаю, похоже, это тоже до завтра, но раненых и ослабевших возьму в кузов грузовика и бронетранспортёра. Места мало, поэтому берём тех, кто уже не может идти. Потерпите, парни, рывок тяжёлый, но он нужный. Старшие командиры, подойдите ко мне, остальным готовиться к выходу.

Среди пленных действительно было несколько командиров в довольно высоком звании. Генералов я не заметил, видимо их как-то по-другому перевозят, а вот полковников оказалось аж трое. Точнее, два полковника и один бригвоенюрист, только у него в петлицах было не по четыре шпалы, как у полковников, а по одному ромбу, хотя в званиях они были фактически равны. Были ещё один подполковник, один военврач первого ранга и заинтересовавший меня специалист-военинженер первого ранга. Также было четыре майора, один из которых танкист в явно повреждённом огнём френче, видимо горевший комбинезон он сбросил. На шее были видны пятна ожогов, на голове бинт. Среди командиров также было несколько раненых. Ещё были командиры и в капитанских званиях, но их больше десятка.

Ещё раз представившись, остановил командиров, которые также хотели представиться, и пояснил:

– У нас очень мало времени. В кузове того грузовика находится пленный немецкий генерал, которого нужно срочно доставить к нашим, он имеет очень важные сведенья. Которые могут помочь выстроить оборону. Думаю, теперь вы понимаете, как нам важно отправить его как можно быстрее в тыл. Это не ваша задача, а моя. Я же поставлю вам такую задачу. Кто из вас, товарищи полковники, боевой командир, а кто работал на штабной работе?

Выяснилось, что оба боевые. Один, тот, что имел артиллерийские эмблемы, был начарта стрелкового корпуса, а второй – командир стрелковой дивизии, окружённой немцами и этим утром окончательно разбитой. Вот с того времени и гонят в тыл. Не кормили, не поили. Попить только однажды довелось, когда вброд реку переходили. Так что обезвоживание тоже царило среди пленных ещё то. В общем, я подумал и, как представитель Генштаба, уж брать на себя полномочия так брать, иначе эти полковники мне подчиняться не будут, я стал ставить задачи:

– Держите карту, можете оставить её себе, у меня ещё есть. Значит, так, товарищ полковник, вы становитесь командиром, а вы, товарищ комдив, заместителем. Ваша задача – довести всех освобождённых вот сюда к пункту сбора трофейной техники. Пока вы идёте, я со своими бойцами уже уничтожу охрану. На месте сразу вооружайтесь. Потом от вас потребуется ночной марш-бросок вот к этому лесному массиву. Там вас будет ждать питание. Полевые кухни я подгоню. Что-то перехватить можете на пункте сбора вооружения, это поддержит ваши силы. Там в лесу вы уже перейдёте под моё командование. У меня есть на вас планы…

– Вот что, майор, – остановил меня полковник. – За то, что освободил, спасибо, но мы всё же старше по званию. Мы уходим к нашим. Думаю, имеющие боевой опыт бойцы и командиры пригодятся на передовой больше, чем тут.

– Что ж, неволить не буду, – мысленно зло ругнувшись на этих дуболомов, я тут же попросил полковника-артиллериста: – Разрешите хотя бы поговорить с бойцами и командирами, мне нужны определённые специалисты в разных родах войск.

– Только после меня.

Полковник оказался прекрасным оратором, из тех, что могут зажигать сердца и поднимать в атаку, поэтому я не удивился, что, когда после него вышел вперёд и взял слово, отправиться под мою руку согласились едва ли сотня человек. Я даже по профессиям их не проверял. Да всё равно все пригодятся. Среди согласившихся уйти под мою руку оказался всего один капитан, да и то из ВВС. Начштаба бомбардировочного полка. Он вызвался, когда узнал, что мне и летуны нужны. Именно его я и поставил командовать своей группой, показал на своей карте, куда нужно идти, и велел, временно сформировав из бойцов роту, немедленно отправляться в путь. Лишь шестеро остались с нами, сил двинуться дальше у них не было. Рота уже ушла, а тут подошёл полковник-артиллерист.

– Вот что, майор, технику мы у тебя забираем…

– Что? – Я даже несколько растерялся от такой наглости. – Может, вам ещё вареньем морду намазать? Всё, полковник, кто не с нами, тот против нас. Теперь сами всё добывайте. Прощаемся.

– Да как ты смее… – договорить тот не успел, от моего мощного удара под дых сложился пополам, жадно хватая воздух, а оба бойца и Лосев, что продолжали страховать меня, вскинули винтовки и автомат, мой ординарец был вооружён таким же ППД, как и у меня.

Схватив полковника за ухо и выкрутив, я зашипел ему:

– Вот что, полковник, о твоём самоуправстве я доложу товарищу Сталину, так как работаю под его личным руководством, так что, будущий майор, готовь задницу и вазелин по возвращении к нашим. Понижение в звании – это минимум, что тебя ждёт, мудак.

Оттолкнув его в сторону, я скомандовал бойцам:

– Грузимся и уходим.

Недовольные моими действиями были, так как всё происходило на свету, выдаваемом узкими щелями защитных кожухов фар бронетранспортёра, поэтому под недовольный ропот мы ушли к машинам под прикрытиями пулемётчиков, погрузились, не забыв ослабленных бойцов, и, развернувшись, укатили по той дороге, что вела к ближайшей деревне, у которой и организовали склад собранного вооружения. Там три больших амбара было, в них всё и хранили. Ну, и рядом. Амбары успели окружить колючей проволокой на шестах, на забор у немецких трофейщиков пока времени не было, да и пункт хранения временный, в скором времени всё это вывезут. Откуда я знаю? Так от одного из фельджандармов. Их предупредили, что скоро будут гонять колонны с этих пунктов. Причём не авто, в основном на телегах к станции будут вывозить. Транспорт для других дел нужен, более важных. Хотя если грузовики для этого и будут использовать, то советские, трофейные, их тоже изрядно взяли, и пленные, что согласились сотрудничать, будут на них работать под присмотром немецких хозяев. Именно так тот жандарм и сказал, пока от меня в зубы рукояткой пистолета не получил. Нужно выбирать слова, когда со мной говоришь, раса господ хренова. Кстати, это был водитель этого самого бронетранспортёра, которым я сейчас управлял.

Что мне больше всего не нравилось, так это атаковать объект, который не известен. Количество немцев известно примерно, вроде как отделение охраны плюс сами трофейщики. Но они в деревне проживают, что находилась в километре от амбаров. Да и те принадлежали ранее местному колхозу. Здание управления, один склад и конюшня сгорели во время скоротечного боя у деревни, а то, что уцелело, немцы и использовали. Для начала нужно бы разведчиков туда заслать, чтобы там всё обнюхали, но из-за лимита времени пришлось действовать наудачу. Поэтому я остановился на полпути и, собрав бойцов вокруг, переоделся снова под фельдфебеля и поставил задачу по охране. Кстати, пришлая восьмёрка вовсю жадно насыщалась, им и еды дали, и воды во флягах. У нас, вон, канистра воды ещё на бронетранспортёре имелась, всего наполовину опустошённая. Двое бойцов, не доев, просто вырубились, настолько устали. При инструктаже в большинстве я просил импровизировать, сразу реагируя на неожиданности и накладки. Ну, и направил Казанцева блокировать немцев в деревне. Пусть поставит два пулемёта в укрытии и не даст им подойти. Точнее, те молчать должны до последнего, пусть немцы покинут деревню, направляясь к складам, и когда они подойдут поближе, неожиданно ударить в упор. Я приказал их уничтожить, постараться всех. Двух «мясорубок», как называли бойцы МГ-34, должно хватить. Не думаю, что в деревне кто-то ещё есть, от дорог та далеко, да и находится у песчаного карьера, фактически тупик, так что если и есть немцы на постое, то в основном как раз те же трофейщики. Опять-таки это предположение, точно мне известно не было, жандармы тоже не знали, я уточнял.

Закончив с постановкой задачи – описал практически каждому бойцу его действия, нажимая на то, что в случае нештатной ситуации требуется переходить на импровизацию, то есть думать самим, – я вернулся в бронетранспортёр и дал сигнал к продолжению движения. Мы внаглую подъехали прямо к воротам, опутанным колючей проволокой. Причём Казанцев со своими бойцами, сразу обогнав нас, уже проехал в сторону деревни, где искал позиции для засады. Я же остановил машину у ворот, остальные остановились по бокам от бронетранспортёра, а грузовика вообще не было, позади оставили на дороге. Пассажиры в этом захвате не участвовали.

Как только машина остановилась, я распахнул дверцу и громко скомандовал:

– Часовой, срочно начальника караула сюда. Русские окруженцы близко, мне нужно организовать тут оборону, чтобы они не ушли в леса.

Тот, уже собиравшийся меня окрикнуть, тут же заметался. Раз фельджандармы так беспокоятся, а бляху на груди у меня он рассмотрел, значит, дело серьёзное. Да и слухи ходили о танковых отрядах русских, что бродили по тылам вермахта. Вон, дикая в своей жестокости акция с аэродромом или штабом корпуса до сих пор на слуху. Подбежавший на шум обер-ефрейтор, начальник караула, торопливо доложил мне, что у него два часовых в караулах, ещё девять спят в двух трофейных палатках. Уточнив о русских окруженцах, он забеспокоился и тут же побежал выполнять мой приказ, поднимать и вооружать солдат. Даже часового снял с дальнего поста и привёл сюда. Дальше объявив, кто мы, под дулами пулемётов разоружили охрану и рассыпались по территории пункта хранения трофейного вооружения. Ну и ещё глазастый Бабочкин доложил, что наша рота на подходе, двое дозорных, что шли впереди, показались и торопились к нам, остальные, видимо, идут следом. Или ожидают, что эти двое проверят, действительно мы это мы или кто другие. Всё же повезло, что удалось обойтись без стрельбы, но снимать Казанцева я не торопился. Будем уходить, подам сигнал фонариком, как и договорились, чтобы те снимались.

Пока бойцы изучали амбары, сбивая замки с дверей, я общался с обер-ефрейтором, благо тот вполне охотно отвечал на мои вопросы, продолжая находиться в ошеломлении, и вполне знал, что тут имелось. В общих чертах, но знал. Как оказалось, сюда свозили всё, что находили неподалёку, а не чисто одно только вооружение. Что мне больше всего понравилось, на огороженной стоянке находилось около полусотни советских грузовиков. Правда, обер-ефрейтор сообщил, что там только две трети на ходу, остальные нужно ремонтировать. Отдельно в ряд стояла техника немецких трофейщиков: четыре грузовика, специализированный тягач и ремонтная мастерская в железном кунге на базе дизельного «Мерседеса». Мне такие уже встречались, однозначно берём. Также он меня порадовал тем, что среди трофеев имеются и бочки с топливом, нашли их в брошенных или захваченных машинах, или на разных небольших полевых складах, как бензин, так и солярка. Они находились под самодельным навесом за третьим амбаром. Точнее количества топлива тот не знал, но говорил, что бочек шестьдесят, а то и семьдесят там. Точно сказать не мог, он из охраны, а не трофейщик. Это к интендантам нужно, что учётные записи вели.

На вопрос о продовольствии тот тоже юлить не стал – есть, но по мелочам. На одном из складов хранили то, что нашли в брошенных машинах, и использовали для личных нужд. Узнав, где хранится продовольствие, я тут же отправил Лосева изучать запасы. Фонарик выдавать не стал, у того свой был. А вообще у бойцов, что всё осматривали, их было пять из последних трофеев, плюс два получили с охраны амбаров, так что было чем подсвечивать. Поэтому, когда рота с капитаном Зверевым подошла полностью, всё уже было прикинуто, и я стал заниматься сортировкой бойцов. Выяснив, есть ли водители – вперёд сразу вышло одиннадцать бойцов, из них было два младших командира, ещё с десяток командиров тоже могли водить, – сначала отправил их на склад к Лосеву. Тот там уже вскрывал банки с консервами, галеты и сухари подготавливал, на стеллажах раскладывал порциями, сделав нечто вроде столов. Там десять минут на быстрый перекус, и дальше кто к машинам, изучать и заправлять из бочек, кто на склады за оружием – ручными пулемётами, из тех, что исправны, карабины Мосина. Винтовки я брать запретил, слишком длинные. Ну, кроме двух, с оптическими прицелами. Эти пригодятся. Кстати, было два десятка исправных ДТ, видимо снятых с танков, у нас их был недостаток, приказал забрать все, как и диски. Патронов было не так и много, но бойцы, что оживились, напившись воды и наевшись, работали с огоньком. Зверев составлял списки того, что грузим, чтобы передать их Михайлову, так тот быстрее всё это освоит. Подгоняли машины к складам или к навесу с бочками и по доскам закатывали или затаскивали в кузова.

Всего на сто двадцать шесть бойцов, что согласились уйти под мою руку, было двадцать шесть командиров, остальные рядовой состав. Я сразу, можно сказать с ходу, сформировал два стрелковых взвода, назначив командиров, в том числе на отделения. Взводы в тридцать бойцов каждый, по десять в отделении. Остальные пока в ожидании назначения по специальностям. Отдельно я держал летунов. Кстати, майор Тонин тоже подъехал, когда до него добежал посыльный, сообщив, что сборочный пункт захвачен. Да, среди освобождённых пленных оказался профессиональный повар в звании сержанта, что заканчивал армейскую школу поваров в Харькове. А у нас среди трофеев как раз обнаружилось две из трёх исправных полевых армейских кухни образца сорок первого года. Третья повреждена была, расстрелял кто-то. Вот ему я и передал обе кухни под командование и двух бойцов в помощники, сразу приказав начать готовку из расчёта на триста семьдесят человек – и группу Михайлова, и роту Зверева учел. Тот и воду залил в котлы обеих кухонь, предварительно помыв их, рядом колодец был, и уже готовить начал.

Среди пленных было четверо зенитчиков во главе со старшим сержантом. А на двух полуторках стояли зачехлённые счетверённые «максимы». Вот те приняли их, благо обе машины на ходу, а зенитки в порядке, искали нужные патроны, снаряжали ленты. Готовили оружие к бою, также подыскивая среди освобождённых пленных, людей в расчёты. Там этот старший сержант и командовал. Снарядов было совсем мало, но подобрали те, что подходят к нашим танкам. Примерно триста снарядов, три боекомплекта, но хоть что-то. Среди разной техники обнаружилось аж три бензовоза, Зверев их признал своими, то есть те из какого-то авиационного полка, и эмблемы были. Цистерны пустые, но тот сообщил, что в нескольких бочках имеется авиационный бензин, у него запах специфичный, и вот стали его переливать в эти топливозаправщики. Авиационное топливо мне тоже было нужно.

Почти три часа шли работы. Ревели моторы, и только сейчас в деревне забеспокоились, отправив трёх солдат при унтере к складам. Тревоги же не было, выстрелов тоже, чего торопиться. Мне о них посыльный от Казанцева доложил, в ножи их взяли втихую, чтобы дать нам побольше времени. А мы брали всё, что пригодится. Из оружия – только чтобы вооружить всех безоружных. Продовольствие всё забрали. В общем, двадцать девять грузовиков, по числу водителей, покинули территорию поста и под командованием Казанцева колонна двинула к месту стоянки мангруппы старшего лейтенанта Михайлова. В конце колонны дымили трубами обе прицепленные к грузовикам кухни. Я сообщил лейтенанту, где буду их ждать завтра к обеду, там и встретимся, а пока всё, что так остро необходимо танкистам, я им отправил. Главное, чтобы дождались и не сожгли с отчаянья технику и не отправились пёхом к нашим. Хотя это вряд ли, все такие паникёры остались с Волоховым, должны дождаться.

Колонна ушла, а мы, сопроводив их до перекрёстка, повернули в другую сторону. К одному небольшому аэродрому, точнее площадке неподалёку от штаба одной из немецких армий, где стояли транспортные самолёты, используемые штабистами. Идея их использовать на грани наглости, но тем и живём. По поводу ушедшей колонны: конечно, ставить Казанцева на командование, когда есть командир в звании капитана, да ещё среди освобождённых было двое старших лейтенантов, один артиллерист-гаубичник, неправильно, не соответствует уставу, но мне на это было как-то наплевать. А Звереву я пояснил, будет авиачасть, будет командовать, а сейчас не его специфика. Кстати, те немногие из артиллеристов, что были среди освобождённых, нацелились на десяток пушек, что хранились тут же, подготовленные к вывозу, но я не дал их забрать. Да просто не нужны, танков вполне хватает, а терять мобильность я не хотел, тем более некоторые пушки можно было буксировать только используя лошадей, что-то там с рессорами связано, или передком. В общем, не моя специфика, но машины их буксировать не могли. Так что я с лёгкой душой отказался. А вот два стодвадцатимиллиметровых миномёта и три восьмидесятидвухмиллиметровых мы забрали с запасами мин, три машины ими загружены были. Из миномётов в порядке были только эти, остальные или на переплавку, или в ремонтные мастерские на серьёзный ремонт. Ничего, Погорелов разберётся, всё же профессиональный миномётчик, да и расширит свой взвод до усиленной батареи, я на это дал добро.

Михайлову я отправил несколько листов с приказами на ближайшее время, Казанцев передаст, когда доложится. Там подробно расписаны его действия на ближайшие неполные сутки. По пути, по выполнении одного из заданий, тот и мою группу подхватит, между прочим, заметно уменьшившуюся. Пришлось отдать всех парней из разведчиков Минского, что умели водить. Остро требовались водители. Это временно, соединимся, бойцы вернутся к сержанту. Конечно, бесила дуболомность обоих полковников, что так неожиданно упёрлись рогом и решили действовать по-своему, когда я их освободил, а у меня уже такие планы на них были, но ладно, чем мог, помог, отбрив особо обнаглевшего. Об этом я обязательно доложу в следующем рапорте на Большую землю, но не воспользоваться информацией, полученной из бумаг, взятых с полковником-штабистом, я просто не мог. А там настолько свежая информация, чтобы нанести по ним удары, что слюнки текли. Естественно, всё охватить я не мог, сил мало, но хоть мизерную часть раскатать поручил в тех приказах Михайлову. Пусть самостоятельно повоюет, а дальше разберёмся, уже можно решать более серьёзные задачи. Только к тому времени у нас должна быть своя авиация, наша или трофейная – не важно, но решить некоторые задачи без неё будет не только сложно, но и практически невозможно. А совместными ударами авиации, тех же штурмовиков, и танков можно выполнить любую задачу. И я не шучу. Практика покажет, прав я или нет.

Несмотря на то что часть бойцов пришлось отдать, моя колонна в технике не уменьшилась, так же пылит Минский метрах в пятидесяти впереди, осуществляя передовую разведку. За ним мой бронетранспортёр ревёт мотором и лязгает гусеницами. Заправленный советским бензином, он вполне бодро двигался вперёд, да и канистры были пополнены. Этим Бабочкин занимался, выбирал тот бензин, что нужно, советуясь с опытными водителями. За нами катил грузовик с пленными и летчиками, ну и замыкал мотоцикл Майского. Все, конечно, устали, но остался последний рывок в тридцать два километра до нужной площадки, где имеются транспортные самолёты, отправим груз на Большую землю, и отдохнём. Найдём безопасное место, выспимся. Я и сам чувствовал сильную усталость.

Рванули мы напрямки, но постов не встретили, мы их объехали благодаря золотой карте, добытой у фельджандармов, так что уже через полтора часа были на месте. Встали километрах в двух от того места, где находилась площадка с самолётами. Два бойца, что отсыпались в десантном отсеке бронетранспортёра, поправив амуницию, выслушали мои инструкции и скрылись в темноте по направлению к аэродрому. На них непосредственная разведка местности, а мы все легли спать, пользуясь свободной минуткой. Но выставили двух часовых – самого часового и подчасика. Встали-то на дороге, прямо в поле неподалёку от двух разбитых советских грузовиков. Майский уже туда бегал, ничего интересного. Вычищены. То ли наши, то ли немцы постарались.