Часть 1. Москва златоглавая

Глава 1. Большая Лубянка, дом два

1980 год. Москва, Лубянская площадь. Памятник Ф. Э. Дзержинскому. Окно пятого слева кабинета, где в то время сидел автор этой книги, находилось на самом верхнем – девятом – этаже этого исторического здания по улице Большая Лубянка, дом 2

30 августа 1979 года.

В соответствии с предписанием назначенный инспектором-штурманом авиаотдела ГУПВ майор Сергей Лоскутов, отгуляв законный отпуск сразу после перевода из Воркуты, вышел на службу в Москве. В военной форме доехал на метро до станции «Дзержинская» (ныне «Лубянка»). Без четверти девять позвонил из будки телефона-автомата на первом этаже универмага «Детский мир» в кабинет штурманской службы авиаотдела Главного управления погранвойск по улице Большая Лубянка, дом 2. Трубку снял полковник Кунаев.

– Товарищ полковник, майор Лоскутов для дальнейшего прохождения службы прибыл.

– Очень приятно, Сергей Петрович. Рад тебя слышать. Где ты сейчас находишься?

– На первом этаже «Детского мира». Как к вам пройти?

– Подожди минутку на трубке… Да, Сергей Петрович, через полчаса подходи к пятому подъезду дома два. Это со стороны книжного магазина «Глобус» по улице Кирова (теперь «Библио-Глобус» на улице Мясницкой). А я пока на тебя оформлю заявку на временный пропуск. В кабинет девятьсот двадцать шесть на девятом этаже.

– Есть, товарищ полковник. К пятому подъезду дома два через полчаса. Потом в кабинет девятьсот двадцать шесть на девятом этаже.

Предъявив в бюро пропусков документы и получив пропуск, Лоскутов показал его строгой охране вместе с военным билетом. Прошёл в здание через пятый подъезд. Добравшись на лифтах и по переходам из одного длинного коридора в другой, а с помощью «опроса местных жителей» – до нужного кабинета, Сергей постучал в дверь и вошёл. Навстречу ему поднялись и тепло ответили на приветствие два офицера – полковник Александр Иванович Кунаев и майор Николай Николаевич Богомолов. Обоих Лоскутов уже знал. Многократно общались по телефону по служебным вопросам. Хорошо были знакомы ещё с семьдесят шестого. Начиная со сборов штурманов авиачастей и с переучивания Лоскутова на вертолёт Ми-8 в Тбилисском учебном авиаполку. Да и Лоскутов уже отлично знал, что главный штурман авиации погранвойск полковник Кунаев год назад стал первым среди авиаторов границы «Заслуженным военным штурманом СССР». И вдруг на очередной ВЛК^[7] весной этого же года, в ЦНИАГе^[8], оказался списанным по состоянию здоровья с лётной работы.

Кунаев и Богомолов быстро просветили молодого коллегу по всем вопросам службы и быта. Куда и кому отнести документы и отпускной билет. Где находится столовая и библиотека. Вот сейф стоит в углу, только надо получить в секретной части ключ от него и печать. И что здесь, в авиаотделе, не принято козырять и звать друг друга по воинским званиям. Лучше – по имени-отчеству. За исключением, конечно, начальника. Он для всех подчинённых – товарищ генерал. И только для особо приближённых и его начальников – Николай Алексеевич.

Рассказали, что Александр Иванович Кунаев полгода назад был списан по состоянию здоровья с лётной работы. Кардиограмма показала не те систолы, и давление после нагрузки зашкаливало. И он уже утверждён на недавно введённую должность начальника авиационной поисково-спасательной службы авиаотдела ГУПВ. А вместо него главным штурманом назначен подполковник Анатолий Яковлевич Пальчун. Но он сейчас в отпуске, до пятнадцатого сентября. А Серёжка, выходит, назначен на бывшую должность Пальчуна – инспектором-штурманом. И что в штурманской службе введена ещё одна вакантная должность – начальник аэрофотослужбы-штурман. И пока ещё неизвестно, кто из старших штурманов авиачастей погранвойск будет рассматриваться на эту должность. Кунаев сказал:

– Вот прибудет главный штурман товарищ Пальчун из отпуска, мы этот вопрос в нашем дружном коллективе и обсудим.

Потом полковник Кунаев объяснил, что начальник авиаотдела генерал-майор Рохлов в настоящее время тоже ещё в отпуске. А его обязанности исполняет заместитель начальника отдела полковник Игорь Иванович Ванюшин. Вот к нему на беседу в кабинет начальника отдела в одиннадцать часов и отправил Кунаев вновь прибывшего инспектора.

Подтянутый и моложавый, уже знакомый Сергею полковник Ванюшин быстро встал, вышел из-за стола, крепко пожал руку и весело сказал:

– Отлично, товарищ Лоскутов. Рад видеть молодое пополнение в нашем коллективе. Хорошо помню вас ещё со стажировки в Воркуте. И на щук однажды вместе летали на Вашуткины озёра. И в моих командировках по Северу мы с вами не раз встречались и летали на вертолётах. И в Москву вы на Ан-26 не раз прилетали, а я вас во Внукове и в Домодедове встречал. И в гостиницы вас устраивал. Я всё это помню.

– Так точно, товарищ полковник, были такие дела.

А дальше возник совсем уж неожиданный разговор. Полковник Ванюшин вспомнил вдруг такое, что даже сам Лоскутов давно забыл:

–Так это ты тот самый старлей Лоскутов, который на стажировке из академии играл с лётчиками экипажа Ил-14 в гостинице на Диксоне в храп^[9] на банке в восемьсот рублей? Да ещё и ушёл при своих? Это редкий случай. Завидую вашей выдержке. И я в молодости был такой же рисковый и отчаянный. И у меня в жизни такие случаи бывали.

Смущённый, что кто-то ещё, кроме экипажа из шести воркутинских рядовых лётчиков самолёта Ил-14, играющих в храп на Диксоне, знает о его «подвигах», Сергей скромно выдавил:

– Так ведь, товарищ полковник, только смелость города берёт. Да и банки тоже.

Ванюшин весело засмеялся.

– Да я смотрю, ты юморист, Лоскутов. Это хорошо, значит, мы сработаемся. Шутки, юмор и сатира у нас в отделе поощряются. Кстати, расскажи мне кратко, как ты в Воркуте открыл, освоил и умудрился всех научить летать от истинного меридиана аэродрома взлёта?

– Я же при вас в Воркуте был на стажировке из академии. Полетал со всеми экипажами и понял, что никто не учитывает даже азимутальные поправки на схождение меридианов при полётах вдоль северной воздушной трассы. В академии я напросился на консультацию к начальнику штурманского факультета, бывшему главному штурману ВВС генерал-лейтенанту Лавскому. Вот с его подачи мои научные исследования этой проблемы и начались. И закончились выбором лучшего способа полёта для наших типов самолётов и вертолётов, но с установкой на каждый самолёт и вертолёт дополнительно гирополукомпаса ГПК-52 и астрокомпаса АК-53.

Но тут зазвонил какой-то чёрный телефон с блестящим гербом вместо цифрового диска. Полковник Ванюшин, не поднимая трубку, сказал:

– Идите в свой штурманский кабинет, устраивайтесь и обживайтесь. Все вопросы пока решайте с полковником Кунаевым. Потом договорим про полёты от истинного меридиана.

– Есть, товарищ полковник.

Располагался авиационный отдел на девятом этаже солидного старинного здания по улице Дзержинского, дом два. На девятом, если считать с подвальных этажей. Тех самых печально известных кабинетов и подвалов Лубянки. Потому что видимых со стороны площади Дзержинского этажей в этом здании было всего шесть. Серёжка на первом же году службы узнает, что на нижних этажах, в бывших подвалах Лубянки, уже давно нет ни кабинетов, ни камер, ни казематов. Там оборудованы огромные спортзалы, теннисные корты, стрелковый тир и склады самых различных вспомогательных, технических и обеспечивающих служб.

В конце семидесятых в этом здании располагался Комитет государственной безопасности СССР, а кроме него – Главное управление пограничных войск со всеми его управлениями и отделами. И весь личный состав авиационного отдела ГУПВ размещался на девятом этаже – в четырёх кабинетах, что были рядом. Кабинеты с широкими окнами, выходящими на Лубянскую площадь с памятником Ф. Э. Дзержинскому. Справа хорошо видно здание магазина «Детский мир». Слева – Политехнический музей. Впереди узкая улица 25 Октября. Справа от неё – «Охотный ряд». Дальше видна площадь возле Большого театра и краешек гостиницы «Москва». И чуть поодаль – красные зубчатые кирпичные стены и рубиновые звёзды Кремля. И верхушка храма Василия Блаженного видна, и ещё десятки сверкающих позолотой куполов… Серёжка сразу же подумал: «Кабинет у меня почти как у министра, с видом на Кремль. Вот только жаль, что всю Красную площадь из окна не видно. Только краешек. Но то, что Москва – златоглавая, прекрасно видно даже из моего скромного кабинета».

Кабинет начальника авиаотдела генерала Рохлова был стандартного размера, шесть на четыре метра, не больше, как и большинство комнат в этом здании. Обставлен был строго. Стены до высоты роста человека отделаны панелями под дуб, окна всегда наполовину зашторены и с закрытой форточкой. Два широких, опять же под дуб отделанных стола, поставленных буквой «Т», с пятью-шестью телефонами и двумя стульями для посетителей. Вдоль длинных стен расставлено по шесть стульев с обеих сторон. Сейф, зеркало, книжный шкаф, простой деревянный шкаф для верхней одежды – вот и всё спартанское убранство этого кабинета. И два портрета на стенах – Феликса Эдмундовича Дзержинского и Леонида Ильича Брежнева.

И всё же кабинет этот был просторным. В трёх других кабинетах авиаотдела стояло по пять-шесть таких же массивных, под дуб отделанных и покрашенных лаком столов. Но в последние два года авиаотдел заметно расширился. Год назад в штате было четырнадцать человек, теперь – в наличии уже восемнадцать. А по штату двадцать четыре. Поэтому с рабочими местами и столами для прибывающих офицеров было туговато.

Лётчики-инспекторы во главе с заместителем начальника отдела полковником Ванюшиным ютились в перегруженной комнате. Кроме массивного стола Ванюшина возле окна – ещё четыре, расставленных по кабинету так, чтобы поместились все пять столов. Два инспектора по вертолётам – полковник Василий Зерин и подполковник Игорь Антипов, и два инспектора по самолётам – подполковник Александр Валаев и майор Юрий Мирошниченко, который должен был вскоре прибыть.

У штурманов пока был самый незагруженный кабинет. Всего четыре стола. Два сдвинутых и массивных – возле окна: Александра Кунаева и Анатолия Пальчуна. И два поменьше размером, ближе к двери. Один Николая Богомолова, он тогда был старшим офицером по воздушно-огневой подготовке. А за другой свободный стол и усадили майора Лоскутова. И надо же такому чуду случиться – усадили на тот самый стул и за тот самый стол, за которым он сидел перед тогдашним главным штурманом полковником Виктором Ткаченко на собеседовании, ещё перед назначением в Воркуту после окончания академии. Сергей запомнил этот стол на всю жизнь по дубовой текстуре дерева и надписи, нацарапанной кем-то по полировке сбоку, на торце: «Дай Бог удачи».

По наследству этот удачливый стол и стул достались Лоскутову от полковника Кунаева. Сергей погладил крышку стола, мысленно поздоровавшись со старым знакомым. В этот день он не раз возвращался к простой мысли: как всё же в жизни лихо сюжет закручен. Действительно, получилось так, как сказал когда-то ему на собеседовании после окончания академии и перед назначением штурманом арктической эскадрильи Виктор Ильич Ткаченко:

– Обживайте, капитан Лоскутов, этот стул и стол, авось ещё они и пригодятся когда-нибудь в будущем.

И ведь пригодились. Случайность это или некая кем-то свыше спланированная закономерность? Трудно объяснить даже самому себе. Но сидел он потом за этим столом и на этом стуле в общей сложности более семи лет, будучи инспектором-штурманом авиа отдела ГУПВ…