Наступило многозначительное молчание. Ребята сосредоточенно дули на кипяток и обкатывали в уме новую вводную. Потом Зубров спросил:

– Чего-то я не понял. Почему это аппарат не усыпляет зверей, а увеличивает их?

– Он же не на электричестве работает, – вступился за инопространственный «подарок» Емельянов. – Их энергия только похожа на нашу. А наш ток, к тому же не постоянный, как на их корабле, а переменный, очевидно, оказывает совсем не анабиозный эффект. А увеличивающий.

Емельянов пользовался у друзей огромным авторитетом именно как человек, больше других преуспевший в науках и имевший задатки крупного ученого. (Только вот ещё не определившегося, в какой области будет специализироваться). Поэтому его объяснение, тем более с таким количеством малопонятных терминов, показалось весьма убедительным.

– Ванна, получается, не замедляет, а как бы ускоряет время, что ли? – уточнил Феоктистов. – Отчего подопытные и становятся сразу такими большими и сильными?

– Ну да!

Феоктистов повеселел:

– Вот я и говорю – я тоже хочу стать большим и сильным!

– А почему именно ты? – тут же возмутился Зубров.

– Да, – поддержал его Емельянов. – Почему ты-то? Я тоже хочу стать большим и сильным!

– Да вы не поняли! – начал оправдываться тот. – Мы все станем. Только я первый.

– Да почему ты-то?! – вскипел Николай.

– Ну, потому что из нас троих я самый сильный. И если что-то случится со мной во время эксперимента, у меня больше шансов выжить. К тому же кто-то обязательно должен остаться здесь. А кроме тебя, Вовик, это поручить некому. Мы же с Николкиным вообще в этой технике не «рубим». Ты хотя бы отключить сможешь, если что не так пойдет. А если всё пройдет хорошо и получится, как надо – вы просто сделаете то же, что и я.

Емельянова подобный расклад вполне устроил. К сожалению, авторитетом он пользовался только среди друзей. Тем более – как ученый. Зубров, похоже, был не согласен, но ещё не придумал, что возразить. Он только обиженно засопел.

Вдруг со стороны входной двери раздалось уверенное царапание, и в комнату вошла громадная Василиска. Под её блестящей шкурой ощутимо перекатились бугры мускулов. Феоктистов несмело приблизился и, увидев, что любимица не проявляет агрессивности, начал с удовольствием гладить кошку. Зубров ещё раз обиженно посмотрел на них, а квартиру наполнило громоподобное мурлыканье.

– Ну, вообще-то, у меня всё готово, – намекнул Емельянов.

– Ну и я готов! – сразу вскочил Володька. Нарочито медленно занял место в «лепестке» и, скрывая волнение, заорал:

– Поехали!

Вовка повернул рычаг. В это мгновение Николай сорвался с места и распахнул второй «лепесток». Быстро юркнул внутрь. Емельянов не успел его остановить – ванна уже загудела и начала сворачиваться. Он лишь заметил, как скрестились два взгляда – осуждающе-недоуменный Феоктистова и задорный, радостно-вызывающий, Зуброва.

* * *

Очнулись экспериментаторы где-то на припёке, среди высоких зарослей бледно-зеленой травы. Оба лежали в тех же позах, что придало забытье «уснувшей жизни», но никаких следов анабиозного аппарата вокруг не наблюдалось. Метрах в десяти, по краям небольшой поляны, красовалось кольцо пышных высоких кустов, а за ними поднимались кроны многочисленных лиственных деревьев. Теплый порывистый ветер недвусмысленно шевелил это великолепие, донося то сырой запах прели, то медвяный аромат разнотравья.

– Господи, лето, что ли уже наступило? – ошарашено пробормотал Зубров.

Феоктистов ещё раз окинул его осуждающим взглядом, но ничего не сказал. А тем временем полностью пришедший в себя Колька ощупал тело:

– Слушай, по-моему, мышцы у меня больше не стали.

– Мозгов бы тебе кто побольше вставил, экспериментатор долбанный! Ты за каким лядом в ванну полез?!

– Тебе одному, что ли, на халяву «качаться»?

Несмотря на эмоциональность разговора, настоящей злости у мальчишек не было. Напускная грубость составляла их особый жаргон, лишний раз подтверждавший тесную дружбу.

– Ну ладно, «накачался»? – съязвил Володя.

– На себя посмотри.

Феоктистов вынужден был признать, что мускулы, действительно, остались прежними. Зато полностью исчезли раны от зубов и когтей волкодава. Да и отбитая об анабиозную ванну нога чудесным образом исцелилась.

– Ну и ладно. Главное – вообще живы остались. Слушай, я чего-то вообще не понимаю. Что, блин, за бардак такой с этой ванной дебильной творится? То увеличивает вместо усыпления. То усыпляет, когда не надо, и закидывает фиг знает куда!

Колька лишь неопределенно пожал плечами.

– Понятно, – хмурый Феоктистов еще раз критически осмотрел местность. – Ну, хотя бы сообрази, где мы сейчас? Сколько времени прошло? Да и куда переться теперь прикажешь?

– Так ты, вроде как начал эксперимент! Вот и соображай. А я вообще в последнюю секунду запрыгнул.

– Придурок, короче. Сказал же – после меня лезь! – теперь уже всерьез вскипел Володька. – Ну, да ладно. Сейчас, наверное, где-то июнь. Судя по листве. А находимся мы, скорее всего, в Бузулукском бору. Так, и по солнцу…

Феоктистов поколдовал с часами:

– По солнцу – нам туда.

Зубров тут же вскочил:

– Ну, пошли, Сусанин!

А «командир» неожиданно огорчился:

– Слушай, а ведь если сейчас лето – накрылся мой перевод в 9-й класс!

– Да ладно, не переживай! В нашу школу переведёшься.

Зубров давно мечтал, чтобы Феоктистов оказался с ним хотя бы в одной школе. Тем более что он был на класс старше. А в мальчишеских драках, регулярно случавшихся за его новым учебным заведением, помощь или хотя бы присутствие рядом дружественного старшеклассника многого стоили. Однако Володьку эта идея не успокоила. Вконец расстроившись, он пошёл вперед. В тени деревьев жар солнца почти не ощущался. Там, где не росли кусты, землю покрывал густой слой папоротника, коварно маскирующий буреломы и многочисленные завалы из сухих веток. На их преодоление уходило немало сил и нервов. К тому же, в лесу сильно парило, и ребята были вынуждены снять рубашки. Но уже через несколько минут, с проклятиями, натянули обратно – откуда-то налетели огромные, почти сантиметровые комары. Часа два, потея, матерясь и отбиваясь от кровопийц разлапистыми листьями папоротника, друзья шли в выбранном направлении. Наконец Зубров не выдержал:

– Блин. Давайте отрубим Сусанину ногу! Не надо, не надо – я вспомнил дорогу!!

Феоктистов лишь скупо улыбнулся. Песенка была стара.

– Слушай, а ты ошибиться не мог? Что-то мы, кажется, не туда прём.

Мальчишки остановились:

– Да идем-то мы правильно. Вот только…

– Что «только»? – Колька сразу почувствовал в голосе друга растерянность.

– Да бор-то наш, в основном, сосновый. А здесь, сколько ни прём – ни одной сосны. Да и папоротник этот странный, чуть не по пояс.

– Так это что – не тот лес, что ли?

– Боюсь, что не тот.

– Ну здра-асьте-приплыли! Ты что, действительно, Сусаниным на полставки устроился?

– Да пошел ты…!!!

Закончить фразу он не успел, так как Зубров тут же, практически на ровном месте, ухнул под землю. Правда, не совсем. Руками успел уцепиться за торчащие, узловатые корни деревьев, и теперь повис на них, испуганно таращась из-под листьев папоротника.

Володька упал на живот и помог вылезти из довольно глубокой земляной ямы, до поры скрытой тонким слоем валежника. На дне торчал деревянный острозаточенный кол.

– Это ещё что за на фиг?!

– Похоже на волчью яму.

Николай выразился такими словами, каких, по идее, и знать был не должен.

– Слушай, ты меня так больше не посылай! – вполне серьезно попросил он.

Феоктистов согласно кивнул:

– Да и ты уж, в таком случае, воздержись.

В этот момент ребята услышали яростные крики, громкий, явно металлический лязг и конское ржание.

– Блин, это еще что? Колхозники, что ли подрались? – предположил Володя.

Друзья направились в сторону новых звуков. Но теперь уже не спеша, опасаясь странных ям. Минут через пять крики стихли, однако ребята продолжили идти в выбранном направлении. По крайней мере, там были люди. Густой лес плавно сменился мелким подлеском, папоротник кончился, и друзья вышли на обширную поляну, сплошь заросшую соцветиями высокой травы. В её зарослях паслись две очень крупные оседланные лошади. В нескольких местах в траве проглядывали какие-то светлые, словно матерчатые, продолговатые кучи.

– А где колхозники? – спросил Николай. Не дожидаясь ответа, направился к животным. Но, не дойдя, попятился, что-то пробормотал и быстро побежал обратно. Феоктистов рассмотрел, что так напугало Зуброва, и сам издал глухой крик.

Перед ними лежал только что убитый человек. Совсем молодой парень, на вид чуть старше их, беспомощно раскинулся на траве и широко раскрытыми глазами смотрел в бездонное небо. В дополнение к шоку от зрелища насильственной смерти, друзей ошеломил наряд мертвеца. На голове был деревянный шлем, похожий на выеденную половинку яйца, окованную по краю и крест-накрест через верхушку неровной железной полосой. Под подбородком он крепился ремешком. Туловище закрывал белый холщовый балахон, из-под которого выглядывала куртка из коричневой грубой кожи, напоминавшей солдатскую кирзу. На ногах такие же грубые кожаные штаны, заправленные в короткие ворсистые сапоги. Из горла покойника, слегка подрагивая от ветра, торчало полуметровое древко оперенной стрелы. Пробитую шею и траву вокруг заливали потёки буреющей, уже сворачивающейся крови. Но её тошнотворно-сладкий запах терялся в сильной вони давно не мытого тела и закисшей одежды убитого. Наверное, поэтому над свежей раной уже крутился рой крупных мух.

Все пять куч оказались телами таких же мертвых воинов в кожаных куртках. Двое тоже были убиты стрелами, а остальные, похоже, зарублены. Что представляло ещё более отвратительное зрелище. На поляне нашлось и оружие, скорее всего принадлежавшее убитым. Во всяком случае, оно им здорово подходило. Это были небольшие 80-90-сантиметровые мечи, со следами ручной ковки на клинках. Заточенными у них были лишь кончики и первая треть лезвия. Обнаружились и круглые деревянные щиты, как и шлемы, укрепленные по краю полосами железа, со следами отражённых ударов на лицевой части.

– Господи, да что же это такое? – побелевшими от страха губами постоянно спрашивал Колька. – Что здесь происходит?

– По-моему, на кино не похоже… – наконец ответил бледный Володька, вылезая из-за куста. Зубров испуганно схватился за рот, и еле сдерживая судороги, тоже скорчился в приступе рвоты. Минут через пять полегчало и ему.

– Пора отсюда сваливать. И чем быстрее – тем лучше.

С большим трудом друзья поймали гнедого жеребца. Обоих била нервная дрожь, но ребята, не сговариваясь, вооружились мечами, щитами и шлемами убитых. Перед лицом непонятной, неизвестной опасности им хотелось иметь хоть что-то, способное послужить для самозащиты. Затем мальчишки вдвоем влезли в одно седло и неумело, но быстро помчались с места трагедии.

Через несколько минут конь вывез их к проселочной дороге, по которой в разные стороны ехали повозки и шли группы людей. Но не привычных колхозников, а каких-то непонятных личностей в странных плотных одеждах, хаотично украшенных яркими разноцветными лоскутами! К тому же, по всей видимости, ещё и не русских. Потому что, когда те начали разбегаться, друзья не поняли ни слова из громких воплей.

– Блин, куда это мы попали? – ошарашено спросил теперь уже Феоктистов. Вопрос повис в воздухе, так как ответа не имел в принципе.

Через некоторое время, осмотрев брошенную местными лопату с непривычной поперечной рукояткой на конце, Володька изрек:

– Слышь, Колек, кого-то мне эти уроды здорово напоминают.

– Кажется, нас приняли за хулиганов, – довольно спокойно отреагировал Зубров.

– Ага. Или за идиотов, сбежавших из ближайшего дурдома.

– Не думаю, – Николай кивнул в сторону поворота, за которым скрылись личности в непривычных костюмах и шляпах. – В таком случае они сбежали бы из соседней палаты.

Друзья зашли поглубже в лес и зацепили повод коня за подходящий сук. Обоих уже начал донимать голод, но никакого выхода из создавшейся ситуации не просматривалось.

– Слушай, по-моему, этот дурацкий анабиозный аппарат вообще сработал обратно во времени. Причем, далеко не на одну минуту! – жадно обкусывая травинки, заявил Зубров.

– Похоже на то. К тому же мы, вроде, ещё и здорово переместились в пространстве. Это ведь явно не Россия. И даже не Русь…

Ребята немного помолчали.

– Слушай, Володь, а как же мы теперь назад вернемся?

– Да фиг его знает, товарищ майор… По-видимому, никак.

Повисло гнетущее молчание. Первым его нарушил Зубров:

– Блин! И дернуло нас с этим анабиозом связаться! Куда же это, интересно, нас занесло?

Володька неопределенно пожал плечами:

– Я тебе пособие по истории, что ли? По-моему, такие костюмы носили где-то в Европе в средние века.

– При рыцарях, что ли?

– Ну да. Тут у них ещё попы всякие должны быть, короли там, разбойники…

– Слушай, так может, нас за разбойников-то и приняли? – вдруг оживился Николай.

– Да кто же их знает-то?

– Ну, так это. Может, действительно, попробуем поразбойничать? Один фиг ничего не умеем. А уж по башке-то как-нибудь дадим! Тем более, оружие уже есть.

– А тебе не стыдно будет грабить и убивать бедных крестьян? – брезгливо поморщился Феоктистов.

– Ну почему сразу крестьян?! – обиделся Николай. – Можно нападать только на богатых. Как Робин Гуд!

Феоктистов оживился. Только недавно по телевидению прошел английский сериал про легендарного разбойника, оказавший огромное впечатление на друзей.

– Как Робин Гуд? Вообще-то, мысль. Но давай уж совсем на крайняк оставим.