17. Я в храм войду

 
Я в Храм войду, меня встречают лики,
И строго смотрят с писаных икон,
Где от свечей по стенам жмутся блики,
И исчезают в трещинах окон.
 
 
Здесь благость и спокойствие разлиты,
По стенам, что стоят уже века,
Лики святых, чьи имена забыты,
С икон глядят на нас издалека.
 
 
Молюсь, замрёт всё в хрупком моём теле,
У тех старинных молча постою,
Чьи души светом к небесам взлетели
И где-то там покоятся в раю.
 
 
Ну а мою, как лист сентябрьский падший,
То кружит ветром, то к земле прибьёт,
А то вернётся она в день вчерашний,
То побежит отчаянно вперёд.
 
 
Успокоенье долго не продлится,
Ворвётся жизнь, есть у неё права,
Но я опять приду в тот Храм молиться,
Где свет икон касается едва.
 

18. Я ещё вернусь

 
Не надо грусти, я ещё вернусь.
Я белым снегом первым обернусь,
Берёзкой, что серёжками полна,
Глотком сухого терпкого вина,
Высоким клином улетевших птиц
Мелькну в сети среди чужих страниц,
В строках моих написанных стихов,
В улыбках бедных наших стариков.
Признаюсь вам, уйти я не боюсь,
Седым туманом утром растворюсь.
Так все уходят, слаб ты или крут,
И годы память всех имён сотрут.
Великих мир запомнит на века,
Чья мудрость – полноводная река.
А чей-то лик художник на портрет
Запечатлел, кого давно уж нет.
Я растворюсь в небесной синеве,
Взойду цветком на выжженной траве
И криком чайки над морской волной
Ворвусь в твой сон холодною весной.
Не верь тому, кто скажет обо мне,
Что он устал, что боль топил в вине.
Я жизнь всегда боготворил, как мог,
Но наступает, видимо, мой срок.
И тот большой неведомый игрок
Назначит мне очередной урок.
Когда уйду, пронзая облака,
Пускай мне вслед махнёт твоя рука.
В других мирах, другим и я очнусь,
Не надо грусти, ждите, я вернусь!
 

19. Камни на высотке

 
А туман ползёт по сопкам,
По болотцам, по траве.
Рота заняла высотку
В 41, в октябре.
 
 
Командир сержант устало
Вытрет пот, смахнёт слезу,
Роты, в общем-то, не стало,
Почти вся лежит внизу.
 
 
Лейтенант был сразу ранен.
Без сознания, в бреду,
В тыл бы ротного отправить,
Только некем, на беду.
 
 
А сержанту скоро двадцать
И девчонки ещё нет,
Не успел нацеловаться
Повстречать в стогу рассвет.
Здесь на Севере полярном
Пятый месяц, как война,
Закипает, рвётся ярость,
Кровью залита страна.
 
 
Есть такое слово – надо.
Надо, значит – хоть умри,
Даже если пули градом,
На потери не смотри.
 
 
Надо! Всё, на этом точка!
Сопка позарез нужна,
Нам с неё любая кочка
Днём за три версты видна.
 
 
За ночь немец отоспится
Штурмовать поди, начнёт.
Нелегко будет отбиться,
Коль подмога не придёт.
 
 
А сержант?! Приказ получен,
Значит надо выполнять!
Не такой уж редкий случай,
Не ему Устав менять.
 
 
У комбата – капитана
Лишь один на всё ответ:
Повторяет беспрестанно —
«В тыл, назад дороги нет»!
Нет бойцов для пополненья,
Хлеба, спирта – тоже нет,
Вот, раздал на угощенье
Блок трофейных сигарет.
 
 
В роте семеро осталось,
Трое раненых лежат,
Простоять, хотя бы малость,
Фрицев НАДО задержать!
 
 
В камне вырытой землянке,
Печь трофейная, дрова,
Свет лучины в старой банке
Освещает всё едва.
 
 
Здесь тепло, не как снаружи,
Где уже два дня метёт.
Эх, картохи бы на ужин,
Так под ложечкой сосёт.
 
 
Сигаретку ту достанет,
Он, прикурит от огня
Сразу легче вроде, станет,
Первый отдых за три дня.
 
 
Выпьет чаю из болтушки
И поправит ремешок,
металлическую кружку
снова спрячет в вещмешок.
Ночь, которую не спавши,
Прикорнёт часа на три
И во сне увидит: пашню
Дом родной, восход зари.
 
 
Только ночь к утру растает,
Мина, сука прилетит!
Всё по своему расставит
Кто-то жив, а кто – убит.
 
 
***
И в село с названьем Горки,
На другом краю земли,
Через месяц похоронки,
Сразу три за раз пришли.
 
 
В те дома ворвётся стужа,
Слёзы русских матерей.
Что ещё бывает хуже,
горше смерти сыновей.
 
 
Как же так, сержант Егорка
Ты себя не уберёг?!
Не вернётся больше в Горки,
Мамин младшенький сынок.
 
 
За ночь вымокнет подушка
и к утру не встанет мать.
За окном зима старушка
Будет снеги наметать…
***
Батальон понёс потери,
Бойня страшная была.
На высотке рядом с теми
рота немцев полегла.
 
 
Наши тоже все, что в роте
До последнего бойца
Те, что были на учёте
все, сражались до конца.
 
 
В тундре памятник сложили,
На войне, как на войне,
Семь камней за тех, что были
Мёрзлой, преданы земле.
 
 
Лейтенант, который ротный,
Выжил. Месяц – медсанбат,
Новый полк, комбат пехотный,
Пал в боях за Сталинград.
 
 
Капитан, комбат с Урала
Той же ночью был убит
Скольких их война забрала
Скольких подвиг позабыт.
 
 
***
В наши дни, на той высотке,
На багажниках машин
Разольём по полной стопке
Мы за тех, кто не дожил.
За безвестных всех героев,
Их костьми земля полна,
Где копни, там и отроешь
– Русской вольности цена.
 
 
Заполярье, край суровый,
Зона вечной мерзлоты.
Мне не спиться, вспомнил снова
Тех, не сдавших высоты.
 

20. Тень одиночества

 
Тень одиночества следом волочится,
Ведая всё, усмехается мне.
Каждую ночь мне убить её хочется,
Но источается тень на стене.
 
 
Только не веруя, комнату мерю я,
Девять шагов – и назад не спеша.
Вот и опять на стене она серая
Прячется тихо, мне в спину дыша.
 
 
Так мы и маемся, не уживаемся
В долгие ночи втроём напролёт.
За моей тенью, немного растерянной,
Тень одиночества снова идёт.
Лампочка тусклая, комната узкая,
По монитору порхает курсор.
Пиксели битые – в Окна открытые,
На Интернета широкий простор.
 
 
Здесь после полночи – крики о помощи,
Страх одиночества в сети весом.
Теми же сайтами делимся байтами
По социальным сетям колесом.
 
 
Запертых стенами, окон с антеннами
Круглых тарелок повсюду полно.
Вроде бы близкие люди и искренни,
Только от Вас отдалились давно.
 
 
Тени качаются, дни обращаются,
Если нет рядом Вам близкой души.
Что-то ломается, связь обрывается,
Вот одиночество к нам и спешит.
 

21. У Вечера в плену

 
Размеренным шагом, навстречу,
В толпе между мраморных стен
Встречает в метро меня вечер
И сразу берёт к себе в плен.
Спешу по крутым переходам,
врываюсь в последний вагон,
в толкучке, на выходах, входах
меня дожидается он.
 
 
Встречает неяркостью красок,
Прохладой для летнего дня,
Зимой – снегопадом из сказок,
Что кружит в конце декабря.
 
 
Огнями в московских квартирах,
Движеньем машин и людей,
В билбордах рекламных картинок,
В квадратах больших площадей.
 
 
Я в нём до конца растворяюсь,
Спешу в даль тенистых аллей,
Где клёны ветвями касаясь,
Мне шепчут о жизни своей.
 
 
Люблю это время, свой город,
Неброскость окраин и Центр,
Арбат, что не стар и не молод,
Но полон своих мизансцен.
 
 
Шатаюсь в его переулках,
Проходами – арки домов,
Где звуки шагов моих гулких
Нарушат сон тёмных дворов.
Троллейбусом путь продолжая,
Замру, прислонившись к стеклу.
Куда и зачем уезжаю?
И сам ни черта не пойму.
 
 
И только доверчивый вечер
Махнёт на прощанье рукой.
Спасибо тебе и до встречи,
А я ухожу на покой.
 
 
Ты с ночью теперь остаёшься,
На город легла её тень.
Ко мне скоро снова вернёшься,
Лишь только закончится день.
 
 
Ну что, брат, спасибо за помощь,
За то, что ты был терпелив.
И вот уже тихая полночь
Примчалась на крыльях своих.
 

22. Рябина в ладошке
(подражание народной песне)

 
Раннею зорькою, снежною горкой
Гроздья рябины накроет зима.
Ягоды красные, стылые, горькие,
Стоит распробовать – сводят с ума.
Там на окраине, зорькою раннею
Ветку, что сломана, ветер качнёт.
Парню знакомому, ягоду пьяную
Девушка Лада в снегу соберёт.
 
 
После зазнобушку, белу лебёдушку
Парень увидит, сердечко замрёт.
Утром воскресным по снегу молодушку
Батюшка в церковь дорожкой ведёт.
 
 
Как ей открыться, ночами не спится,
Может, смеётся и ей всё равно?
Всюду на солнышке снег серебрится,
Выгляни Лада хотя бы в окно.
 
 
Зоренька ясная свадьбу отпразднует,
Сброшена беличья тальма на пол,
Зимний платок, её платьице красное,
Вышитый крестиком белым, подол.
 
 
Поутру встанут след ярою зорькою,
Что осветит лики в Красном углу.
Стопки наполнят рябиновкой горькою,
Рядом обнявшись, присядут к столу.
 
 
Мама с утра принесёт дочке валенки
Дети попросят их благословить.
Выпьют по маленькой в домике стареньком
Что с ними сделать, придётся простить.
Пусть татя сердится, все перемелется,
Главное любят друг дружку они.
Будет метелица зимняя стелиться
Долгие годы, счастливые дни.
 
 
Время летит, всё с годами изменится,
Лет с той поры уж немало, пройдёт
Красную ягоду дочка их девица
Снова в ладошку зимой соберёт.
 

23. Не говори пока-пока

 
Не говори пока – «пока»,
Пока дорога далека
И снег кружит под облака.
Лежит в моей, твоя рука.
 
 
Не уходи теперь, пока
Мной не закончена строка
Где слов мелодия легка
Подобна струнам у смычка.
 
 
Не уходи, прошу – пока,
Луна подобием желтка
В ночи на небе высока.
И в полынье шумит река.
Но трель входящего звонка,
Порвёт ту нить, что так тонка
И в белом мареве снежка
Растает тихое – «пока».
 

24. Синь васильковая

 
Утром за солнышком, летними травами
Прямо по полю бежать по росе,
Там где речушка блестит меж дубравами,
Ивы растут на песчаной косе.
 
 
Ветер качнёт их, играя ветвями,
Листья закрутит, меняя им цвет
И улетит, не прощаясь с друзьями,
Только верхушки махнут ему вслед.
 
 
Вот и полянка в лесу неприметная,
Птицы щебечут, проснувшись с утра.
Мысли приходят простые и светлые,
Кажется, мир состоит из добра.
 
 
Лёжа в траве, земляники не меряно,
Спелые ягоды просятся в рот.
А над землёй всё быстрей и уверенней
Жаркое солнце по небу плывёт.
Воздух пропитан цветов ароматами,
Чистый, медовый, как будто – на вкус.
Синь васильков, что разбросаны пятнами
Чем-то похожа, на синюю Русь.
 

25. Против течения

 
Мы за толстое вымя время,
Не раздумывая хватали,
Выживание наше бремя,
Где другие не выживали.
 
 
И не книг, фолиантов чтением
Мы природу вещей познали,
А всю жизнь супротив течения,
На изломах существовали.
 
 
Мы за масками анонимусов
Гая Фокса, лицо не прятали,
Набирали по полной минусов,
Разгребая дерьмо лопатами.
 
 
Не в столице, на Гелендвагене,
По сибирским морозным трактам
На Востоке в портовом Ванино,
На Охотском, в собачьих вахтах.
Не шашлык с барбекю по дачам,
А кунджу по шуге с метелями.
Потому что мы жить иначе,
Не могли, да и не хотели бы.
 
 
Мы из тех, кто не любит плавной
Жизни, что уже всё расставила,
И везёт по дороге главной.
Мы всегда нарушали правила.
 
 
Прём по встречной, коль будет надо,
Чтобы ветер в лицо, не в спины,
Ничего, что по морде градом,
Шрамы красят лицо мужчины.
 
 
Кто-то скажет пусть, ненормальные
никуда мол, они не денутся,
это здесь, сейчас – неформальные,
ну а завтра, так все изменится.
 
 
Только знайте, что хрен так будет!
Разорвём мы одежды узкие,
Мы из тех, кто свободу любит,
Потому как мы люди русские!