– Послушай, Лёня, все вопросы, касающиеся кто и почему тебе предлагает занять место теневого руководителя «Серториуса» отложи на более позднее время. Кимура тебе предложил эту должность, определил её достоинства – решение за тобой. Ты ничем не рискуешь, став во главе этой корпорации. Ты должен был позвонить в случае согласия мне или Кимуре. Тебя никто не торопит, но тут дела развернулись таким образом, что надо поскорее принимать решение. Поэтому меня и прислали к тебе, меня, поскольку Кимура выехал за рубеж. В двух словах: несколько самарских говноедов с солидными бабками наметили ряд квартир новейшей застройки для собственных нужд, не столько даже лично для себя, сколько для своих смердюков из охранных ведомств. У нас нет законов, нет тяжелых печатей и начальственных росписей, которые могут гарантировать неприкосновенность собственности. Так мы всегда жили, так мы будем жить и впредь. Квартира Гусева была захвачена, возможно, если б Гусев заблаговременно не сыграл в ящик, его жилье не тронули – он сам из местных паханов. Его дочь и жену лишили купленной квартиры и ни один суд им не поможет вернуть недвижимость. Сегодня у тебя был следователь – его якобы интересовала история с гусевской квартирой. Он не соврал тебе: дочь Гусева действительно накатала на тебя паскудную телегу Эта девка, как впрочем и ты, не ведает, что следователь Павел Ведерников из той самой волчьей стаи, которая организовала рейдерский захват гусевского жилья, а не сегодня-завтра займется тобой. Этот дом на Некрасовской привлекает многих, хотя с моей точки зрения он ничем не лучше других типовых новостроек. Ведерников хитрейший лис – он и его подельники найдут способ оставить тебя без жилья. И произойти это может очень быстро. Тебя, кстати, могут обвинить именно в том, что тебе приписывала дочь Гусева. Ты мне не веришь?

Я молчал, на Нелидова не смотрел и как-то тупо глядел в окно. Не нашел ничего лучшего как промямлить:

– Я верю Кимуре.

Грубо, наверно, было так говорить. Другой кто-то мог бы и обидеться, но Серега не обиделся.

– Ну, добро, я вполне тебя понимаю. Нам у японцев учиться и учиться. Но Кимура сказал бы тебе то же самое – мы же в одной упряжке.

Я молчал очень долго, Нелидов подсел к моему лэптопу и не торопил меня.

– Ладно, давай. Попробую быть магнатом. Мне, как я понял, причитается стационарный ком и новейший айфон.

– Прекрасно. Поздравляю, завтра все будет доставлено. Сейчас определись с паролем. Полный пароль: имя и десять цифр на выбор.

На этот раз размышлял я недолго.

– Имя Хромой, цифры от нуля и по степени уменьшения от девятки до единицы.

– Сегодня твое имя будут доведено до сведения всем руководителям «Серториуса». Уже завтра ты можешь отдать любое распоряжением каждому объединению и оно будет выполнено.

Я хмыкнул и не без ехидства спросил:

– А если такому малограмотному чуваку, как я, придет в башку потребовать, чтобы фирма «Мастерок» все свои ремонтно-реставрационные активы перекинула в распоряжении компании «Дома и виллы ХХІвека», неужто фирмачи из» Мастерка» пойдут на такое? Это ж будет самоудушение.

Названные мною объединения действительно числились в конгломерате «Серториуса». Кимура мне их не только продемонстрировал на компьютерном дисплее, но и кратко рассказал историю их появления.

Нелидов задумчиво стал всматриваться в меня. Про себя я гадал, что значит его взгляд; то ли он лишний раз уверился, что перед ним упертый недоумок – я этот серегин взгляд уже видел как-то раз-то ли он ещё не определился в степени моей способности или неспособности залезать во все эти компьютерные премудрости.

– Если последует приказ Хромого незамедлительно перевести всю собственность и ликвиды в распоряжении компании «Домов и вилл», это будет сделано в кратчайшие сроки.

– А если это не будет сделано? – с упертостью и достаточно вонючей даже для меня самого поинтересовался я.

Нелидов продолжал созерцать мою физиономию с прежним упорством, потом медленно с расстановочной произнес:

– Это исключено. Но подоплеку твоего интереса я понял. У нас было всего два случая неподчинения или, вернее, недостаточно оперативного подчинения. Эти люди были устранены.

– Что значит устранены?

– Изгнаны из конгломерата, их бизнес был передан другим лицам. Когда отдается какой-то приказ о перегруппировке активов, о смещении или назначении нового руководителя объединения любого уровня, необходимо ставить в известность спецуправление конгломерата, сокращённо СУ. Оно ведет наблюдение за исполнением приказа и само принимает в случае необходимости соответствующие меры.

– Другими словами, тот, кто Хромой, может ни во что не влезать?

Я рассмеялся.

– Если так, то тут вообще не о чем беспокоиться. Зачем только нужен кто-то ещё, если этот груженный воз и так борзо катит.

– Нужен, – твердо заявил Нелидов, отведя, наконец, взгляд от меня и перебросив его куда-то в окно, откуда долетал легкий перезвон трамвая и шумный проезд легковушек. – Есть вещи, которые потребуют твоего вмешательства.

– А как я узнаю, когда потребуется моё вмешательство и каково это вмешательство?

– У тебя будут советники, – заявил Нелидов. – Они дадут о себе знать либо через комп, либо позвонят.

– А если я сам захочу свернуть кому-нибудь шею – что, это будет выходить за пределы моих обязанностей?

– Нет, вовсе нет, – сказал Нелидов с легкой улыбочкой. – Это твои личные дела. На твоем айфоне проставлены две аббревиатуры: PS и РА. Первые две буквы выведут тебя к службе твоей личной охраны, которой ты можешь отдать любой приказ против неугодных тебе людей. Вторые две буквы – это твой личный счет в двух зарубежных банках. Нужные тебе суммы ты можешь перевести когда пожелаешь на центральный банк Самары или какого угодно российского или нероссийского банка. Открой счет, но только на свою настоящую фамилию. Набери реквизиты одного из тех банков, где на твою настоящую фамилию положены деньги и в тот же или на следующий день нужная сумма будет в твоем распоряжении. И ещё. Коллегию адвокатов в Самаре возглавляет Михаил Ильич Костомаров. Он находится на содержании местной бизнес-элиты. Сегодня к вечеру ему будет дано указание связаться с городской прокуратурой и убрать из сферы интересов представителей правопорядка и их бандюков твой дом. Следователь Ведерников больше к тебе не явится.

После продолжительного и достаточно натужного раздумья я сказал:

– Если речь о советниках, о тех, кто мне позвонит или кому я позвоню, то я хочу видеть только Кимуру.

Нелидов кивнул. В целом я все понял, прощаясь спросил:

– Ты в курсе моих дел с Анастасией Волиной и её сыном Сашей, который на самом деле вовсе не её сын, а сын её сестры. Если в курсе, то мне хотелось бы вернуть Сашу родной матери. Это возможно? Кимура считает, что мне стоит только распорядится.

Нелидов спокойно сказал:

– Безусловно. Свяжись через PS с дежурным бригадиром, укажи свое имя – полный цифровой пароль не нужен, он может понадобится только в случае каких-то технических помех при установке связей с некоторыми компаниями «Серториуса». Скажи бригадиру, чего ты хочешь. Люди из службы сами разыщут сестру этой Волиной, где бы она не жила и мальчик будет передан родной матери. Но здесь имеется один нюанс. Если этот Саша не захочет остаться с родной матерью, а предпочтет не родную, твоей службе придется умыть руки. И все-таки эти дела, Леонтий, начинай по прошествии нескольких суток после доставки тебе стационарного компа и личного айфона.

На этом мы распрощались.

Все было сделано на высшем уровне. На следующий день новый компьютер с большим монитором был водружен на стол в салоне, мне в руки передали новенький айфон и два визитера, сказав лишь «доброе утро» и «всего хорошего», скрылись. Около двух часов я изучал свалившуюся мне на голову технику, без особого труда вышел на сайт «Серториуса», испытал некоторый психологический прессинг от непомерной бизнес-толчеи в этом маловразумительном конгломерате, полюбовался новизной айфона, преуспел в выходе на старт-скрин – школа Сереги Нелидова была не напрасна; все иконки на стационаре были такие же, как на лэптопе, правда к ним прибавились два голубых прямоугольника с латинскими буквами PS и РА. Если б не предупреждение Нелидова, я прямо сейчас заглянул бы в свой финансовый аккаунт, да и заодно связался с лихой публикой из PS.

На работу я опоздал, когда ж явился наш начальник Боря Дергачев крепко переругивался с какой-то женщиной, молодой и крайне агрессивной. Эта дама не старше двадцати пяти лет нахраписто требовала, чтоб её машину немедленно взяли в ремонт, уверяла, что она приехала раньше пожилого мужика, чья легковушка уже стояла на подъемнике. Под этот гвалт мое опоздание как-то прошло без всяких нареканий и я тут же приступил к работе.

Дергачев отличался завидным спокойствием, он разъяснил шумной гражданке, что перед ней ещё двое клиентов, они подъедут позже. Если гражданочка уж очень хочется ремонтироваться у них, пусть подъедем к двум, а ещё лучше к трем часикам и непременно не позже трех, а то. мол, ничего не выгорит. Та ещё пошумела, повозмущалась, но, в конце концов, отвалила.

В четвертом часу мы вместе с Димой Агеевым меняли лобовое стекло в «опеле», когда вновь появилась эта дама. Бори не было, но зато был Шурик Шутов, здоровенный мужик, который не очень-то церемонился с клиентурой. Он эту женщину хорошо запомнил и грубовато заявил, что она опять опоздала.

– Ведь было сказано – не позже трех, а ты когда заявилась? Пригонишь свою тачку завтра и в то время, когда я тебе скажу.

Белокурая, с легкой рыженкой, голубоглазая – сейчас она выглядела даже моложе, чем утром, но лицо было таким злющим, что лучше не смотреть.

– Ты мне не «тыкай», смердюк! Подожди, попадешь к нам в «пироговку», я тебе кое-что отрежу.

Из её машины я услышал негромкий женский голос:

– Ольга, замолчи! Поедем в другую мастерскую.

Шутов громко захохотал, вытер тряпицей руки и двинулся к женщине.

– Ну чего, рыжик! Предложение принимаю. Отрежь мне кое-что, а то жене мои габариты стали в тягость.

– Сегодня же я напишу на вашу шарашку заявление и вас закроют к чертовой матери.

– К какой матери, рыжик? Я не расслышал.

Назревал скандал. Очевидно, что эта упертая дама на полпути не остановится, а с Шутовым мы уже попали в одну историю и нас крепко оштрафовала милиция. Но не это меня подтолкнуло вмешаться. Думаю другое – эта женщина была права, она второй раз к нам приехала, а Шутов явно отхамил.

– Шура, займись своими фарами и прекрати выпендриваться.

Мы уже поставили лобовое стекло, я оставил Диму возле «опеля», сам же направился к автомобилю этой дамы.

– Что у вас стряслось?

Она на меня даже не взглянула. В машине была ещё одна женщина, но она тотчас вышла, как только услышала мой вопрос.

– Тормоза ни к черту, два-три раза жму, чтобы остановиться. И руль тянет вправо.

– Хорошо, что не налево, – вякнул Шутов.

– Пожалуйста, разрешите, я посмотрю.

Я выгнал её «шевроле» на улицу, проехал метров двести, вернулся и загнал машину на подъемник. Работы было не так много: надо было поменять тормозные колодки, заменить рулевые тяги и поменять картер-тот еще не подтекал, но явно дышал на ладан. Я повернулся к сердитой даме.

– Вы много и быстро ездите по проселочным дорогам, да и местный асфальт не лучше. Необходимо кое-что поменять. У вас прекрасный автомобиль, ему не больше полутора лет. Если вы хотите, чтобы машина и дальше вам служила, надо сделать то, что я вам скажу.

– Это дорого? – спросила она, став более миролюбивой.

– Не очень, но придется подождать или приехать завтра.

– А если сегодня, то когда?

– Думаю, к десяти вечера все сделаем. У нас же в работе ещё машины есть.

Её подруга стояла около дерева, я сначала её даже не разглядел, видел лишь, что она черноволосая и на плечо был закинут ремешок от светлой сумочки. Наша заказчица взяла свою приятельницу под руку и они неспешно покинули площадку перед нашей мастерской. Подруги уже выходили на Чкаловскую, когда черноволосая повернула голову и наши глаза встретились – большие, темно-карие, густоресничные; она чуть улыбнулась, я тоже. Через пару секунд обе скрылись из виду.

Все время, пока мы штопали, подкрашивали, что-то там меняли в сданных нам авто передо мною то и дело появлялось лицо этой девушки. Что меня в ней так зацепило? То, что она брюнетка? В Самаре я таких девочек не встречал. Но не в этом же дело. Красота? Да, она очень симпатичная, может быть, даже красивая. И опять не это главное. Её глаза. Там была теплота и какая-то мягкость. Вещь редкая, для меня редкая – мне просто не попадались девчонки с такой добротой во взгляде, хотя их наверняка было немало.

Все дела с «шевроле» я закончил к девяти часам вечера, а через полчаса на нашей площадке появилась сама хозяйка машины. Она вопрошающе взглянула на меня.

– Ваш лимузин в прекрасной форме. Можете проверить – прокатитесь по улице, если что-то не так, скажите.

Она ни слова говоря уселась за руль, вернулась через три минуты.

– Здорово! Вы мастер, молодой человек. Сколько?

– Шесть.

– Это за все-то?

Я кивнул. Она подумала и добавила ещё тысячу. Я не взял, сказав, что все укладывается в названный тариф.

Она ещё раз поблагодарила, но проехав с десяток метров, остановилась, подала назад.

– Как ваше имя?

– Леонтий.

– Меня зовут Ольга. Леонтий, мне показалось, что вы хотели что-то спросить. Ведь так?

– Так. Где ваше сопровождение?

Она рассмеялась, кивнула, как бы показывая, что не ошиблась в своей догадке.

– Мое сопровождение дома. Она рано ложится спать, публичных мест не посещает. Каждое утро ровно в половине восьмого она появляется у центрального входа в пироговскую больницу. Леонтий, ещё раз благодарю вас. Вы очень приятный парень.

На мой айфон пришла эсемеска: «А. Волина с мальчиком исчезла. Если вы заинтересованы в её обнаружении, сообщите».

Не знаю почему, но это послание меня обозлило. Я набрал PS и холодно сказал, что уже сообщил, в чем мой интерес. Для большой убедительности и вескости добавил, что не в моих правилах что либо повторять дважды. Не знаю, сыграл ли мой тон какую-то роль или и впрямь эта служба привыкла четко работать, но уже через пять дней мне позвонил никто иной, как сам Кимура и сказал, что Волина скрывалась у приятельницы, её серьезно перепугал эпизод с крепко изуродованным подельником. Кимура добавил, что она безропотно выехала в сопровождении наших ребят в Караганду и Саша охотно согласился остаться с родной матерью.

Впечатлила ли меня эта новость? Наверно, впечатлила. Но в гораздо большей степени впечатлило другое. Из квартиры Гусева были выселены бандюки, рейдерским способом вселившиеся туда, но ни эта Алина, ни её мамаша в эту квартиру больше не вернулись. Узнал я об этом от соседа с верхнего этажа. Мужика этого я встречал, мы здоровались и при одной из встреч в подъезде он поведал мне, при чем с явным удовольствием, что квартира теперь пустуют, но вскорости туда вселятся какие-нибудь шишки. Почему этому типу об этом было приятно сообщать я не понимал. Личного же интереса у него не было, а вот то, что кого-то вымели из квартиры ему вроде как доставило какое-то удовольствие.

Все говорило за то, что со мной никто не блефовал. Я изредка залезал на сайт «Серториуса», смотрел, какие дела конгломерат проворачивал. Суммы, которые там были в ходу, перехлестывали многие миллионы и не в рублях. Ни к Кимуре, ни к Нелидову я решил до поры до времени не обращаться.

Для общей картины надо было взглянуть на мой личный аккаунт.

Набрал РА. На желто-голубом поле высветился трезубец, на трех остриях которого возник прямоугольник с требованием пароля. Это трезубец Нептуна был лого «Серториуса», мне это было известно от Кимуры. Я быстро набрал свой личный код с именем и десятью цифрами. Почти мгновенно передо мною возник мой портрет, справа же было напечатано: Шебеко Леонтий Васильевич – я решил в комп внести мое паспортное отчество. Далее внизу указывались два банка с электронными адресами и номерами двух личных счетов. Первый банк находился в Цюрихе, второй во Франкфурте. Я поочередно заглянул в эти закрома и порядком очумел. В Цюрихе на имя Шебеко было положено до ста двадцати миллионов швейцарских франков, во Франкфурте двести пятьдесят миллионов евро. Здесь же было напечатано несколько строк по-английски. В свое время, когда мы с Серегой Нелидовым начали заниматься компьютером, он принес большой англо-русский словарь и в довольно категорическом тоне заявил, что без этого языка ты, Лёня, можешь считать себя инвалидом первой группы. В общем-то надо было быть законченным дебилом, чтоб против этого возражать. Вяло, неохотно, но я стал кое-что почитывать на английском, обзавелся грамматикой. Сейчас, вникая в написанное на моем франкфуртском счету, я довольно быстро уяснил, что здесь речь идет о ценных бумагах, то есть об акциях, которые принадлежат мне; указывались сайты, где перечислялись какие именно акции и какие конкретно компании они представляли. У меня не было никакого желания влезать в эти гущи – я и без того был оглушен теми запредельными суммами, которые лежали у меня на счетах. Я пытался понять, кто и зачем проделал этот финт. Это уже не та шлюшка, подкинутая Новосельцевым, и не те добры молодцы, оттащившие от меня кобла Волиной. Здесь много круче, здесь работает мощная организация. Уж один тот факт, что такая паскудная бабенка, как Волина, без всякой борьбы отказалась от Саши говорил сам за себя, к тому же история с этой соседской квартирой Гусевых, да и этот сторублевый Нелидов, не говоря уж о семействе Разиных и их архиве. По хорошему надо бы проверить эти счета и перевести какие-то деньги в центральный банк Самары. Кимура мне объяснил, как это делается, хотя, работая в Тольятти, я уже знал, что это довольно простая операция, к тому же здесь у меня был счет, который на мое имя открыла Люба. Не теряя времени я вышел на реквизиты франкфуртского банка и после короткого размышления дал поручение перевести на имя Шебеко Л. В. в центральный банк Самары десять тысяч евро. Переводить больше ни в коем случае не надо было – мое имя могло засветится. Через день не без волнения я навестил этот банк. Мне сообщили и довольно равнодушно, что на мое имя переведено десять тысяч евро и я могу их получить в любой денежной единице по валютному курсу. Я забрал двадцать пять тысяч рублей и отвалил, находясь в легкой контузии.

Выходит, что и это не блеф. Я подумал: может здесь кто-то кого-то надувает, я же какой-то передаточный механизм с непонятными для меня самого функциями. Надо бы ещё кое-что проверить – я ж теперь большой босс, не только в деньгах, но и в гораздо большем. Я не собирался бросать работу, приходил точно по времени, причем удивительное дело – как только я оказывался в мастерской, видел нашу въездную площадку, то постоянно думал о той черноволосой густоресничной девушке. Уходя, она обернулась. Её взгляд меня не то, чтобы волновал – девчонки меня вообще мало волновали – этот взгляд согревал, внушал доверие. И в нем не было никакого кокетства. Её подруга, светло-русая с лёгкой рыжинкой, довольно разбитная, быстро смекнула, в чем мой интерес. Когда я спросил, где её подруга, которая её сопровождала в первый заезд в нашу мастерскую, она сходу вылепила, что «её сопровождение» ровно в половине восьмого появляется у центрального входа в пироговскую больницу ежедневно. Так как эта девочка не выходила у меня из головы, я как-то раз подъехал к «пироговке», проторчал там с начала восьмого около часу, но густоресничную особу так и не увидел.