Цветет сирень. Маленький человек сидит около ее пышных кустов на садовой скамейке: он ждет девушку. Она не приходит, влюбленный печально крутит в руках веточку сирени и нюхает цветы. Потом гадает, отрывая крошечные лепесточки. Сзади шевелятся кусты, и маленький человек, улыбаясь, оборачивается, но в кустах появляется рослый садовник с лейкой. Влюбленный вскакивает и прячет за спину сирень. Заискивающе кланяется садовнику и снимает со своей головы потрепанный котелок. Садовник сердито машет лейкой, и маленький человек, испуганно прижимая руку к сердцу, убегает по дорожке. Потом прячется за куст, а когда садовник уходит, он снова садится на скамейку и дожидается девушку.
В зрительном зале все смеются над неудачами влюбленного. А Тима глубоко его жалеет, но он тоже смеется, потому что маленький человек выглядит комично. Досадно, что беспрерывно рвется кинолента. Вот она рвется еще раз, и в зале зажигают свет. Тима говорит сидящей рядом с ним Вале:
– Ну и сапожники!
– Да. А сзади все время целуются. Ты слышал? – говорит Валя.
– Что же, пусть целуются, – отвечает Тима.
Потом в зале снова гаснет свет, и на экране маленький человек снова страдает от любви. Тиме понятно его страдание. Он сам недавно так же страдал. Тима вспоминает, как познакомился с Валей. Это было месяц тому назад, осенью. Но в первый раз он увидел ее еще летом. Тима жил недалеко от ее дома и однажды, проходя мимо, увидел Валю, она стояла с подругами около ворот. На ней была надета желтоватая модная кофточка с белыми кружевами на груди. Она, запрокинув голову смеялась над шутками подруг. Тиму поразили ее пухлые капризные губы. Они казались пунцовыми, хотя и не были накрашены.
– Красивый мальчик, – сказала она подругам.
Тима покраснел и прошел не оглядываясь.
После этого она приснилась ему, и он стал почти каждый день ходить мимо ее дома. Она жила на первом этаже, и Тима часто видел ее в окно. Вскоре она приметила его и улыбалась уже, как знакомому. Он не знал ее имени, но стал звать про себя Татьяной, это ему нравилось. Ходил мимо окон и сочинял разные фантастические истории. Мечтал и придумывал витиеватые объяснения в любви, которые могли бы покорить самую капризную красавицу. Иногда не видел ее совсем. Не все же время она стояла у окна или у ворот. И тогда сердце его наполнялось тоской и снились сны, от которых можно было плакать. Это была первая юношеская любовь.
Как-то Тима шел по улице, а на противоположном тротуаре стояли подростки, и около них вертелась лохматая собака. Мальчишки натравили на него дворняжку. Она кинулась с хриплым лаем. Он мог бы отшвырнуть ее ногой, но в это время у окна показалась его Татьяна и сделала знак, чтобы он спрятался от собаки в парадном подъезде. Тима кинулся туда, а девушка вышла к нему из дверей, обитых снаружи клеенкой. Они поздоровались.
– Вас не укусила собака? – Она оказалась заботливой.
– Нет, она не успела подбежать, – ответил он.
– А меня зовут Валей. Как это странно: мы не знаем, как зовут друг друга, а уж как будто знакомы сто лет. Вам сколько лет?
Все это она произнесла залпом. Но Тима не удивился этому, потому что был уверен, что все девушки так и говорят: быстро и захлебываясь.
– Мне семнадцать лет, – сказал он, прибавляя себе полгода.
– Да? А на вид вам больше. А сколько мне? Хотите узнать? Я старше вас. А выгляжу моложе. Да? Вы часто ходите мимо нашего дома. Близко живете?
– Да рядом, на Смоленской улице.
– А, знаю. У меня там живет дядя. Но как же вас зовут? Я так и не узнала. Как это странно, я говорю все время, а вы молчите.
– Меня зовут Тимофеем.
– Хорошее имя. У меня есть знакомые: Михаил, Владимир. Александр, а Тимофея не было. Вас звали Тимой, когда вы были меньше? Да? Вы учитесь?
– Нет, уже работаю. Я окончил школу при заводе.
– Я тоже училась, но теперь работаю. Работать лучше. Да? Тима, я вас буду так звать, у вас чудные ресницы, длинные, как у девочки. Тима, знаете что, пойдемте гулять?
И они пошли гулять. После этого еще несколько раз гуляли по улицам, а когда наступила зима, стали ходить на каток. Тима уже не страдал, но и не мечтал. Он даже немного был разочарован. С Валей нельзя было говорить о серьезном. Всякий раз, когда Тима, взволнованный чем-либо на заводе или прочитав в газетах интересное сообщение, начинал говорить об этом Вале, она перебивала его и говорила со смехом всегда одно и то же: «Ну вот, опять о серьезном. У меня и так уже голова распухла от этого на работе. Зачем об этом говорить?» Тима смолкал, ему было обидно. Валя, очевидно, не читала газет. Раз, возвращаясь с катка, они задержались в подъезде дома Вали. Стояли очень близко друг от друга. Коньки положили на батарею центрального отопления.
– Ты очень смешной, – сказала Валя. – Все молчишь и молчишь. У тебя замерзли губы. Да? Я сейчас их тебе откушу.
– Ничего не выйдет, – засмеялся Тима.
– А вот выйдет!
Она схватила его зубами за губу. И они поцеловались. Потом еще и еще. Тима никогда так не целовался. Поцелуи были долгими, и Тима чувствовал у своих зубов зубы Вали. Ему стало неприятно. Уж очень странными были эти поцелуи. Так никогда не целуются в играх. Новизна ощущения поразила его, и он заспешил домой. Валя не отпускала и даже обиделась. Но он все же ушел. После этого они стали встречаться немного реже. И вот теперь!..
Маленький человек на экране не добивается поцелуя у своей девушки, а только нежно дотрагивается рукой до ее платья и все время падает то на скользком полу гостиной, то на тротуаре, наступая на корочку от дыни. Тима жалеет его, а Валя шепчет ему на ухо:
– Вот смешной! Взял бы да и поцеловал. Как это странно, все бегает – и попусту.
– Да, чудак! – Тима поддерживает разговор, но думает о другом.
– А Валя шепчет опять:
– Сзади все время целуются.
– Надо позвать милиционера, – улыбается Тима. Потом быстро говорит ей: – Валя, Валя, смотри, кирпич сейчас упадет ему на голову!
И вытягивается из-за огромной спины сидящего впереди него военного, чтобы лучше видеть, как маленький человек избежит новой опасности. Хватает за руку Валю, она тоже вытягивает вперед голову и пожимает ему руку. Потом она поднимает его руку и кладет ее себе на грудь. У Тимы мелькает в глазах экран, и он теряется от неожиданности. Не знает, что ему делать. Наверное, это так нужно. Тима чувствует под тонкой кофточкой тело Вали, теплую и упругую девичью грудь. Даже ощущает удары ее сердца. Он напряженно смотрит на экран и думает: отнять ему руку или нет. Валина голова очень близко от его головы, она почти касается его щекой. Валя прижимает его руку своей рукой к груди. В зале темно и душно. Никто ни на кого не обращает внимания.
Тима роняет на пол шапку. Она сваливается у него с колен случайно. Он нагибается, чтобы поднять ее и освобождает свою руку. А в это время в зале зажигается свет. Все встают и идут к выходу.
На улице снег. Большие пушистые снежинки медленно падают вниз. На лице и руках они моментально тают. А на земле снежинки ложатся ровным слоем. Если ногу, не отрывая от тротуара, провести вперед, то у носка калоши образуется снежный вал, как у снегоочистителя на железной дороге. Тима и Валя скользят ногами по тротуару, точно на лыжах, и позади остаются четыре глубокие колеи. Свет от уличных фонарей играет синими огоньками в снежных звездочках. Тима и Валя идут молча, а потом Валя говорит:
– Ну, почему ты молчишь? Тебе противно со мной? Ну, скажи – противно? Раз молчишь, значит – противно!
– Не выдумывай, Валя, – говорит Тима.
– Нет, противно! – продолжает она. – Ты – мальчишка!
– Ты очень сильно кричишь, – замечает Тима.
Тут они доходят до дома Вали и останавливаются.
– Ты на меня не обиделся? – говорит, прощаясь, Валя. – Нет? Знаешь что, приходи ко мне завтра домой. У меня никого не будет дома. Придешь?
– Постараюсь. До свидания.
– Ну вот и хорошо. До завтра.
Но Тима так и не пришел к ней на другой день, потому что он записался в хоккейную команду и в тот вечер была первая тренировка.
Участники соревнования по плаванию выстроились на мостках перед трибунами. Пловцы в купальных костюмах стояли вытянувшись, подтянув животы и расправив плечи. Это был парад. На правом фланге находились юноши, а на левом – девушки. Загорелые обнаженные тела отражались в спокойной воде бассейна. Пловцы стояли у самого края мостков, и вся шеренга казалась опрокинутой в зеркальной поверхности воды. На вышке играл оркестр, и над рекой летали чайки. Было шесть часов вечера, и солнце опускалось за мостом к горизонту.
Тима и Наташа сидели на трибунах напротив стартовых тумбочек. Они были знатоками водного спорта и знали, где нужно сидеть во время соревнований.
– Хороший вечер, – сказала Наташа.
– Да. Специально для соревнований, – улыбнулся Тима.
Оркестр сделал паузу. Тима указал на мостки.
– Третьим от края стоит чемпион. Фамилия его – Гид аров.
– Какие у него сильные плечи!
– Да, здоровый парень. А вон Дмитрий.
– Рыженький?
– Да. Он очень способный. Он всем еще покажет. Ему ведь только восемнадцать лет.
– Он моложе тебя!..
Ударил гонг. Это был сигнал, и шеренга спортсменов повернулась направо. Оркестр заиграл марш, пловцы обошли мостки кругом, прошли перед публикой и удалились в другой конец водной станции. Там были раздевалки. На стартовый плот вышли в белых костюмах члены судейской коллегии и секундометристы. Стартер начал вызывать команды на старт.
– Дмитрий поплывет кролем? – спросила Наташа.
– Да, это его любимый стиль.
– А ты почему перестал серьезно тренироваться?
– Я же очень занят на заводе. Вечерами учусь в техникуме. А теперь еще началась допризывная подготовка. Нам ведь с Петром призываться скоро.
– Если ты так занят, зачем же ты еще себе скрипку приобрел?
– Ну вот началось: зачем то, зачем другое? Люблю музыку и хочу научиться играть, вот и все.
– Лучше бы плавал, как Дмитрий.
– Я и это успею.
Участники первого заплыва вскочили на стартовые тумбочки. Перед ними была гладкая поверхность пятидесятиметрового водного бассейна. На темной воде белели тонкие пробковые перегородки. Они делили весь бассейн на семь дорожек. Стартер взмахнул красным флажком, и пловцы прыгнули в воду. Взлетели фонтаны брызг, оркестр заиграл фокстрот.
– Это неинтересный заплыв! – сказала Наташа.
– Не очень, – согласился Тима.
– И ты долго будешь так занят? – Наташа обернулась к нему.
– Да. Сейчас жаркое время. На заводе прорыв.
– Обидно не иметь свободных вечеров.
– Ничего! Смотри, сейчас будет замечательный заплыв, – сказал Тима. – Четыреста метров вольным стилем.
– Поплывет Гидаров?
– Да.
– Очень интересно! Он всех обгонит.
– Возможно. Но почему ты о нем так много говоришь?
– Нравится.
Первый заплыв кончился. К старту вышел Гидаров и занял первую тумбочку. Он чувствовал, что на него все смотрят, и старался глядеть на зрителей равнодушно. Встал на тумбочку во весь рост, потянулся и начал массировать на ногах мышцы. Остальные тумбочки также занимали пловцы. На вторую тумбочку рядом с Гидаровым сел Дмитрий. Он был в красных с белой полосой плавках. Вечернее солнце освещало его рыжие волосы.
– Почему Дмитрий? – сказала Наташа.
– Сам не знаю. Он совсем в другом заплыве должен плыть!
Стартер стал кричать в жестяной рупор фамилии пловцов и названия спортивных организаций, в которых они состояли. Он дошел до второй тумбочки, на которой сидел Дмитрий.
– Бочаров! Металлисты! – крикнул стартер.
– Какая-то ошибка! Это не его фамилия, – забеспокоился Тима.
– Посмотрим, что будет дальше, – сказала Наташа.
Стартер положил на стол рупор и взял в руки красный флажок. Все пловцы встали на своих тумбочках и начали размахивать руками, трясти ногами и делать глубокие вдохи и выдохи. Стартер сказал: «Внимание!» Пловцы застыли на тумбочках. Дмитрий рядом с Гидаровым выглядел мальчишкой.
– Какой он красивый! – Наташа не сдерживала восхищения.
– Кто? – спросил Тима.
– Ну, Гид аров!
– Ты все о нем!
В это время участники заплыва прыгнули по команде в воду. Еще в воздухе у них начали работать ноги. Кверху взметнулись брызги, а затем на темных дорожках засеребрились пенистые следы удаляющихся пловцов. Гидаров сразу же оказался впереди, за ним тянулся пловец по крайней дорожке, остальные плыли сзади. В числе их был и Дмитрий. Он плыл кролем. Голова по брови была в воде, руки гребли медленно и поочередно, то левая, то правая. Ноги работали от бедра быстро-быстро, они то нажимали на воду, то выталкивали ее вверх. За ногами тянулся шлейф из пены. При каждом взмахе левой руки Дмитрий слегка поворачивал голову в сторону и хватал ртом воздух. На повороте Дмитрий дотрагивался до щита с нарисованной на нем двойкой, быстро поворачивался и сильно отталкивался ногами от крашеных деревянных досок. Расстояние между ним и Гидаровым не уменьшалось и не увеличивалось. Так проплыли они пятьдесят метров, сто, сто пятьдесят. Потом Гидаров на повороте оглянулся на противников и усилил темп работы рук. Он уходил вперед, за ним быстрее поплыли и остальные, а Дмитрий плыл все так же. Ему было плохо. «Больше не могу, – думал он, – сейчас кончусь!» Но продолжал плыть. Ноги казались свинцовыми, руки тоже еле поворачивались, в груди не хватало дыхания. Выкидывая голову из воды, чтобы набрать воздуха, Дмитрий видел сквозь пленку воды, заливающей глаза, зрителей на трибунах. Они казались ему нереальными. Люди преломлялись сквозь воду и были похожи на цветы в оранжереях. В ушах стоял звон. Это, наверное, кричали болельщики Гидарову. Дмитрий ничего не понимал. Дышать в груди мешал какой-то комок. Может, стоит сойти с дистанции? Это так легко, нужно остановиться, взяться рукой за белую пробковую перегородку и устало поднести руку к голове. Ни за что! Лучше приплыть последним.
Тима печально смотрел на Дмитрия, а Наташа с неизменным восхищением на Гидарова. Дмитрий все отставал. Ему все еще было плохо. Но это был критический момент. На одном из поворотов Дмитрий взглянул на публику. Зрители махали платками и кепками. «Еидарову!» – подумал тоскливо Дмитрий. Потом им овладела злость. Не давать первого места Еидарову! Выиграть! Дмитрий почувствовал в себе большой запас энергии. Он выдохнул испорченный воздух. Дышалось уже свободнее. Опасный момент миновал. Дмитрий ускорил работу рук. Зрители заметили это сразу же. Пловец на последней дорожке обмяк, он не выдержал и сдал. Остальные пловцы тоже не рассчитали своих сил и плыли вяло. Дмитрий обогнал их всех и стал догонять Еидарова. Еолова Дмитрия была на уровне ног Еидарова. Тима подскочил на своем месте и схватил Наташу за руку.
– Ната, смотри, Димка-то!
– Не ожидала! – Наташа пожала плечами.
– Ты знаешь, он правильно сделал, что не погнался сразу же за Гидаровым.
– Но Гидаров все равно возьмет.
– Это неизвестно!
Зрители уже не могли сидеть спокойно. Они кричали Гидарову и Дмитрию. Борьба была захватывающей. Гидаров и Дмитрий далеко ушли от других пловцов и плыли наравне. Гидаров плыл резкими, злыми движениями. Он был уверен в победе. А Дмитрий продолжал работать руками по-старому – мягко и вкрадчиво. Продвигался в воде, как шило. Вот последние пятьдесят метров! Первым от щитка оттолкнулся Дмитрий. Он вытянулся и отдохнул, используя скольжение после поворота. Потом заработал руками в очень быстром темпе. Его ноги стали выбрасывать пену, как винт моторной лодки. Гидаров сразу отстал на три метра. Ему не прошел даром слишком резвый старт. Зрители кричали, свистели и били в ладоши. Дмитрий плыл все быстрее. Вот его рука коснулась щитка. Он выиграл.
Дмитрий вылез из воды. Все кричали: «Бочаров! Бочаров!» Но он схватил полотенце и побежал к раздевалке. Победа была значительной. Дмитрий выиграл у чемпиона. Тима тянул Наташу за руку:
– Ната, Ната! Пойдем выясним. Ведь фамилия-то не его.
– Да. Это что-то странное. А Гидаров-то хорош! Больше я на него не гляжу.
– Вот и хорошо. Пойдем скорее к Димке.
Наташа и Тима встали со своих мест и пошли к раздевалке. На стартовых тумбочках уже стояли новые пловцы, но Тима и Наташа не интересовались ими, они спешили к победителю.
В жестяной рупор громко на все трибуны передавали результаты последнего заплыва. Металлический голос прокричал:
– Пловец Бочаров установил новый рекорд!
Все зрители опять закричали и захлопали в ладоши.
– Молодец! – сказала на ходу Наташа.
– Кто? – спросил Тима.
– Да Бочаров.
– Какой же это Бочаров?
– Ну Димка твой.
Они добежали до раздевалки. Наташа осталась у дощатой стены, а Тима пошел внутрь. Наташа сказала ему вслед:
– Говорите громче, чтобы и мне было слышно.
– Ладно, – буркнул Тима.
О проекте
О подписке