Теперь читаю рукопись последнего посмертного романа, чувствую каждое движение души – а человека нет. Так странно. Еще недавно был – и нет. Заигравшаяся в жизнь вечная девочка, которую я, несмотря ни на что, тащил по жизни, спасал, оберегал, не переставая учил и поучал, разговаривая с нею тоном обвинителя, как нельзя, наверное, разговаривать с людьми, переписывал ее прозу, носил по редакциям рукописи и пробивал книги, уважая ее редкий дар… Моя любовь к ней ушла в любовь к ее литературе, музыкальной гармонии письма, редкому единству чувства и слова – там была душа, благородство чувств и мыслей, и поступков тоже. Какая-то роковая сила нас разводила с самого начала – и развела. Как сумасшедший с бритвою в руке из стихотворения любимого поэта. Отнятая у меня, ночами Плакавшая обо мне, в нестрогом Черном платье, с детскими плечами, Лучший дар, не возвращенный Богом. Но остались куски прозы, образы, метафоры, выполнявшие роль мостика от сердца к сердцу, объединяющего начала, чувства переходят в строки и там встречаются, находят ответный отклик в другом человеке, в конце концов, от литературы только и остается – чувство. Даже не мысль – чувство.