Конечно, в этом браслете была не только полезная информация для наших кураторов, но и всякое такое, о чем мне совсем не хотелось бы распространяться и выставлять на всеобщее обозрение и обсуждение, как, например, постельные сцены со мной и Светкой, а также со мной и Аней. Все-таки это совсем личное, но что поделаешь, приходится чем-то жертвовать. Я думаю, мой интимчик не сильно подпортит морально-этический дух людей из будущего и не убьет веру в прекрасное. Хотя… Во всех случаях мы с моими партнершами резвились по-взрослому, от всей души, безудержно, без запретов и тормозов. Вряд ли наши кураторы при просмотре этого материальчика откроют для себя что-то новенькое или совсем уж непотребное. В конце концов, люди всегда и во все времена, правда, каждые по-разному, но делали это. Мы сексуальные твари, что тут поделаешь, иначе на матушке-земле давно наступил бы конец нашей популяции. Как в свое время изрек старина Фрейд: «Единственное извращение – это отсутствие секса, все остальное – дело выбора каждого». Хорошо, конечно, что при передаче браслета не присутствовала Всадница без головы, а то точно не только оторвала бы напрочь мне мое хозяйство, но еще и голову в придачу отделила бы от туловища. И ссылка на Фрейда в этом случае не помогла бы.

Гелла сидела как громом пораженная. Лишь в замешательстве как-то чересчур аккуратно, с опаской крутила в руках мой браслет, так, будто это был не аксессуар, а гремучая змея. Ее потерянный взгляд все время бегал от меня к браслету и обратно.

Я ее прекрасно понимал.

Живешь себе в светлом будущем, являешься венцом творения, вся такая «трататушки-тралала», на глазах розовые очки, поэтому мир вокруг также воспринимается в розовых тонах, и вдруг перед тобой появляется человекообразная обезьяна из глубины прошедших веков и на пальцах быстренько объясняет, что не все так сладенько, как ты себе это представляешь, а тебя, такую умную и продвинутую, конкретно наебали и развели как конченую лохушку, и получается, что малообразованная человекообразная обезьяна в курсе, а ты, законченный венец творения, ни сном ни духом. Мне бы тоже от осознания этого было бы как-то не по себе.

Я решил не тянуть кота за причинное место, а быстренько развивать успех и уже окончательно добить нашего куратора – продолжил наступление со всей горячностью, на которую только был способен.

– Поэтому, Гелла, предлагаю, – начал я твердо чеканить фразы, как, наверное, это делал маршал Жуков на военном совете в Кремле у Иосифа Виссарионыча в кабинете, отстаивая свой взгляд на военную доктрину, – дополнить нашу команду еще двумя умненькими ребятами из резерва и отправить нас обратно на Грелиосс для захвата звездолета целионов. Тогда мы сможем вытащить из вечности не только наших погибших ребят, но и вернуть вашему сообществу убитого целионами космонавта, а он, в свою очередь, уже расскажет все как было и что с ним произошло. Да, согласен, есть риск, и это чревато возможностью разгорания серьезного военного межгалактического конфликта между вами и целионами, но уверяю вас, если ничего не предпринимать, а как страус зарыть голову в песок, мол, ничего не слышу и ничего не вижу, поэтому ничего плохого со мной не случится, здесь не прокатит, рано или поздно громыхнет, только зло к этому времени хорошо подготовится, соберется с силами и влепит вам такой сокрушительный апперкот, от которого вы уже не оправитесь никогда. Оно отправит вас в вечный нокаут. А так мы первыми, пока они не ждут, нанесем, так сказать, превентивный, упреждающий удар и в случае удачного исхода нашей операции сумеем избежать эскалации полномасштабного военного конфликта. Потому что у вас на руках будет весь прикуп: и звездолет целионов с этой их приблудой – уменьшенной копией вашей машины времени, и показания пилота, и даже их доверенное лицо – командир исполнителей, она тоже кое-какой инфой владеет. Дальше вы сами знаете, что с этим всем добром делать и как все преподнести Создателю. Только подумайте, Гелла, – продолжал убеждать я, – мы сообща наконец сможем сделать то, о чем мечтали все живые существа с сотворения мира, – загнать Уравнителя и его слуг туда, в то место, которое изначально определил для них Создатель. Дело, конечно, ваше. Либо вы боретесь, бьетесь за все то, что является основополагающим не только для вас, но и для многих других разумных существ во Вселенной, либо сдаете участок за участком, позицию за позицией, пока не окажетесь в загоне для «опущенных», потому как зло никогда не остановится. С ним невозможно ни о чем договориться, оно никогда не будет играть по установленным правилам, потому как у него свои правила игры. Итак. Решать вам, но знайте: что касается нас, мы готовы идти до конца, нам нечего терять, – закончил я на последнем дыхании так, словно захлопнул крышку люка в башне танка, готовясь идти на таран.

Гелла еще некоторое время сидела молча. Потом резко встала, я тоже подскочил с места.

– Я поняла вас, Олег, и поняла, что вы хотели мне сказать, – вымолвила она опять абсолютно бесстрастным голосом. Лицо тоже стало непроницаемым, каменным, по нему никак невозможно прочитать, к какому выводу в конечном итоге она пришла и смог ли я ее своей зажигательной речью хоть чуть-чуть в чем-то убедить.

Гелла снова обрела свое постоянное состояние – превратилась в каменную деву, истукана, сногсшибательно красивую, но лишенную каких-либо эмоций. Куда все делось, что эмоции закончились? Это вообще что, порционное блюдо? Ведь только что передо мной сидел человек из плоти и крови, способный чувствовать и сопереживать, и вдруг – бац – как будто кто-то тумблер переключил, и вот она уже «снежная королева» – обжигающе холодная как лед, далекая и совершенно непонятная.

– От себя лично обещаю вам, Олег, что всенепременно изложу суть вашего доклада, все ваши доводы и наблюдения, – она помахала моим браслетом, – нашему координационному совету.

«Ну, вот это уже кое-что», – подумал я.

– А пока отдыхайте. До свидания.

– До свидания, Гелла.

Она повернулась и пошла прочь. Сделав два шага от стены, почему-то передумала и повернулась ко мне.

– Да, Олег, тот космонавт, погибший на Грелиоссе, его звали Алан, и… – тут наступила пауза, видимо, она размышляла о том, говорить мне что-то дальше или нет.

– И… – подхватил я, как бы слегка подталкивая ее.

– Он был моим сыном.

У нее на глазах выступили слезы. Вот тебе и каменная дева. Она ушла. А я стоял и думал. Каково сейчас ей? С одной стороны, вот оно, решение. Гелла, как я понял, занимает высокое положение и имеет сильное влияние в своем обществе, поэтому запросто может сделать все от себя зависящее, чтобы склонить координационный совет на нашу сторону. После чего мы получаем добро на проведение акции на Грелиоссе и возвращаем ей уже давно оплаканного самого родного для нее человека – ее сына. Это для нее реальный шанс. Так бы обязательно сделали высокопоставленные чиновники в наше время, и неважно, сколько бы народу при этом полегло и сколько судеб было бы разбито, но они бы cто пудов приняли волевое решение и вытащили бы свое дитя вопреки всему. И, наверное, я не имею права судить их за это. Я никогда не был отцом, не случилось в прошлой жизни, не довелось. Все время мечтал о том, что Светка подарит радость отцовства, но у нее была только одна отговорка: «Зачем нищету плодить?» А я очень хотел. Мне кажется, это здорово, ни с чем не сравнимо, когда ты берешь на руки маленького человечка, плоть от плоти себя, чувствуешь, как он доверчиво прижимается к тебе, его теплое чистое дыхание согревает твою душу. Ты безумно рад от того, что слышишь каждое утро, как он просыпается, и каждый вечер, укладывая его в кроватку, – как он, счастливо улыбаясь, засыпает под твоей защитой, как он задорно смеется, как растет, а ты вместе с ним заново познаешь мир. Быть ему во всем надеждой и опорой. Думаю, я бы порвал себе жилы, но сделал бы так, чтобы моего ребенка обязательно спасли. Но здесь совсем другое общество, совсем другие люди, и они воспитаны так, чтобы всегда ставить общественное выше своего, личного. Расхожее выражение «Своя шкура ближе к телу» – это не про них.

Приходя к какому-нибудь решению или вынося какой-то вердикт, им нужно все тщательно взвесить, быть полностью беспристрастным, знать, не навредишь ли ты своими действиями остальному сообществу в целом и каждому в отдельности. Думать прежде всего обо всех, а не только о своем – таковы догмы и каноны людей из будущего, ну, наверное, и слава Богу, что так. Только вот не знаю, согласится ли остальной их мир с моими доводами.

В комнату ворвался мой экипаж, им уже невмоготу было ждать. У всех в глазах один и тот же вопрос.

– Ну, что скажешь? – спросила за всех Аня.

Я еще не отошел мысленно. Прорабатывая наш с Геллой разговор, находился, так сказать, на своей волне, в глубокой задумчивости. Поэтому машинально, не вникая в суть, произнес любимую фразу моего приятеля Сашки, когда ему задавали такой вопрос: «Что скажешь?»

– Что скажешь, свой достать иль ты покажешь?

Правда, Сашка за это никогда не получал по фейсу, ну, во всяком случае, о таком исходе никогда не слышал, а вот мне тут же, не отходя от кассы, прилетело. Звонкая увесистая оплеуха моментально привела меня в чувство. Щека зарделась и запылала как обожженная. Ручка у девушки Ани тяжелая.

– Ты что, вконец очумела? – поинтересовался я, потирая ушибленную щеку.

– Это ты со своими сильно подержанными шлюхами будешь упражняться в словесности, а с порядочными девушками будь добр разговаривать так, как того требуют правила приличия, – назидательно сказала она и подула на свою слегка припухшую ладонь, видно было – приложилась от души, не жалея.

– Кстати, давно хотела это сделать, – подленько, но с чувством глубокого удовлетворения, ухмыляясь, обронила блюстительница свода правил приличий и воительница за нравственность в придачу Аня.

– Очень рад, Анечка, что доставил тебе, как порядочной девушке, такое незабываемое удовольствие, – расшаркался я в вежливом поклоне.

Андрюха закатил глаза к небу и сочувственно развел руками. Я воспринял это как акт сострадания. Больше меня никто не пожалел.

– Может, хватит уже?! – прокричала Алина. – Что конкретно сказала Гелла?

Девчонка была на грани истерики. Поэтому я подошел к ней, ласково обнял за плечи и начал говорить доверительно тихим вкрадчивым голосом, как с больным ребенком:

– Все в порядке, Алин. Гелла на нашей стороне, но нужно некоторое время, чтобы скоординировать дальнейшие действия.

– Сколько ждать? – она глядела на меня с надеждой.

Думаю, недолго. Она не одна решает. Ты же сама понимаешь, вопрос очень серьезный, но все будет тип-топ. Обещаю. Она мне сама намекнула.

Я выдавал желаемое за действительное не потому, что боялся Аниных угроз, хотя их тоже не стоило сбрасывать со счетов, но дело все-таки не в этом. Мне очень хотелось хоть немножко успокоить Алину, не находящую себе места и съедающую себя изнутри. Ради этого я слегка привирал. Ну, хорошо… откровенно врал, но я правда искренне верил в то, что говорил сейчас Алине. Почему-то после беседы с Геллой мне казалось, что кураторы все-таки согласятся с нашими доводами и пойдут на эту аферу. Про себя я мог смело называть вещи своими именами. «Ну а если нет, если не пойдут?» – с тревогой поинтересовался внутренний голос.

«Ну, ничего, живут же люди и кастратами, – быстро успокоил я его. – У некоторых даже художественные наклонности проявляются, поют, например, хорошо, душевно и жалостливо в церковном хоре. Сопрано или контральто очень нынче ценится, или вообще соло-вокалом можно со сцены попискивать, глядишь, и всемирную известность приобрету, гастроли, туры там всякие, интервью, слава, деньги, девочки, машины. Ах да, девочек можно исключить из списка. По понятным причинам они мне будут не нужны.

Через день появилась Гелла и сказала, что координационный совет в принципе одобрил проведение акции, но от меня требуется четкий поэтапный план – как, что и куда и.

Легко сказать. Если бы я сам представлял, как и что… Но сам тут же сделал умное лицо, взял под козырек.

– В ближайшее время план будет лежать у вас на столе, – отрапортовал я. – И все.

Чтобы Гелла не задавала мне лишних вопросов, подкрепил свои слова решительным жестом – рубанул в воздухе ладонью сверху вниз, уверенно так, как будто рассекал кухонным топориком батон белого хлеба.

После этого моего заявления Гелла долго и придирчиво смотрела на меня умными серыми глазами. Затем печально покачала головой.

– Вы ведь даже не представляете, на что идете и на кого вы замахнулись… Давайте я вам кое-что расскажу о целионах. Присаживайтесь, Олег, разговор будет долгим.

После того что мне рассказала Гелла, я и сам подумал, что крепко погорячился насчет захвата их звездолета – это будет ой как не просто. Оказывается, выследить Светку, отбить у личной вооруженной до зубов многочисленной охраны, после чего спеленать и заставить, помимо ее воли, провести нашу гоп-компанию на звездолет ее хозяев (а она будет упираться, здесь и к бабке не ходи) – это полбеды. Скажем, это один из самых реалистичных и выполнимых векторов моего плана, дальше начинаются простые сложности. Во-первых, на звездолет инопланетной высокоразвитой цивилизации так легко не попасть, это нифига не автобус и не маршрутное такси – взмахнул рукой, транспорт остановился по требованию, дверь распахнулась, ты плюхнулся на сиденьице и поехал, «Вези меня, извозчик, по пыльной мостовой…» Хрена с два. Он прекрасно защищен со всех сторон, и чтобы взгромоздиться вовнутрь его, нужно по меньшей мере иметь коды доступа. Допустим, у Светки, как у особо приближенной, есть эти коды доступа на звездолет. Скорей всего, что да, но тут опять маленькая загвоздка – звездолет, который нам нужен, имеет экипаж, состоящий из целионов. Экипаж, правда, небольшой, их двое, и это как бы хорошо, что их немного. Но опять, как прыщ на заднице, вылезает следующее «но». Предположим, мы всеми доступными и недоступными способами убеждаем-таки Светку и она провозит нас на межгалактический инопланетный корабль (хорошо звучит, красиво). Но тут же целионы, находящиеся на нем, вежливо, а может, и не совсем, интересуются: «А какого, так сказать, рожна, милостивые государи, вы прибыли на наш звездолет? Да и еще такой шоблой. Мы никого в гости не ждали. Да и экскурсий не проводим, это вам тут не Эрмитаж».

Мы начинаем что-то лепетать, типа: «Мол, дружба, фройндшафт. Исполнители целионов и исполнители землян теперь братья навек, поэтому мы все такие прониклись и решили, так сказать, идти к вам массово в услужение, а на звездолетик ваш прибыли не корысти ради, а токмо чтобы припасть к вашим священным стопам и еще чмокнуть вас в царственный целионский зад. Тем самым лично засвидетельствовать свое бескрайнее почтение, уважение и восхищение. Короче, вот такие мы жополизы и лизоблюды».

Целионам, конечно, безумно приятно. Они расплываются как сыр на пицце в духовке и как самые радушные хозяева говорят: «Кам ин, братья, заходите».

Так вот нет. Так не будет. Целионы, как и земляне, общаются вербально, то бишь прекрасно читают мысли на расстоянии, но если земляне делают это только с разрешения индивидуума, то целионам такие мелочи не нужны, они вскрывают головы легко, как банки с пивом, и естественно. Тут же узнают, что никакие мы не жополизы и лизоблюды, а помыслы наши – не чмокнуть их в задницу, а чпокнуть и отобрать у них летательный аппаратик. Им, соответственно, становится очень обидно, и они лезут в драку. А это они умеют делать очень хорошо, обучены, мать их. Прибавьте к этому приобретенную за время эволюции возможность мгновенно телепортироваться на расстояние до полукилометра, и сразу становится понятно, что в открытой драке мы огребаем по полной, то есть проигрываем.

А еще Гелла пригрозила строго-настрого: даже если возникнет экстренная ситуация, мы ни в коем случае не имеем права уничтожать их физически. Так что кинуть гранатку в ходовую рубку с криком «Лягай, сволочи», после чего закрыть дверь и ждать, когда рванет, тоже не получится. Поэтому думай, Олежек, напрягайся, чеши репу и решай задачку, как все концы связать вместе.

Я долго прикидывал «хобот к носу», крутя его и так и этак, но ничего толкового в голову не приходило. Стало быть, надо попросить помощь зала, ну, то есть моей команды. Одна голова хорошо, а если добавить к ней еще четыре, то что-то должно получиться. Во всяком случае, на такое положение вещей намекали древние мудрецы. Позвал ребят и на скорую руку объяснил сложившуюся ситуацию, не забыв при этом вскользь пояснить, что я, конечно, чрезвычайно умный, сообразительный и все такое, но вот почему-то именно сейчас мне на ум ничего путного не приходит. Скорее всего, это итог той оплеухи от Ани, которая произвела какие-то ужасные последствия в моем гениальном мозгу. Поэтому я очень жду от них конструктивных, неординарных и крайне оригинальных свежих решений этой головоломки. При этом «Ментос» жрать пачками совсем не обязательно, хотя если кому-то надо, то ради бога. Не возбраняется. Лишь бы результат был налицо.

Тут же каждый наперебой начал высказываться. Все это напоминало форум в древнем Риме или базар вокзал в Жмеринке: когда один патриций или селянка из Браилова пытается протолкнуть свой товар, расхваливая его на все лады, высказывая свои суждения по поводу того, насколько он хорош и что с ним делать дальше, а остальные хором, даже не дослушав до конца, клеймят его пропозицию, находя, что товар несколько не того – залежалый, не подходит, и вообще, у этого предложения миллион слабых мест.

Происходило все это безобразие примерно так:

– Ну, послушайте меня, – начинает с жаром отстаивать свою точку зрения Алина. – Возвращаемся обратно на Грелиосс, выслеживаем эту сучку, отлавливаем ее, накачиваем препаратами, заставляем отвезти нас к целионам на корабль. У нее же там, как и у нас, должен быть свой личный шаттл.

– Угу, а ничего, что там, на Грелиоссе, наши рожи давно засвечены? – вежливо интересуется Андрюха. – Мы к ней на пушечный выстрел не подойдем, да и после последнего инцидента наверняка она усилила свою личную охрану.

– Я уже все придумала – мы пошлем к ней Олега. Он прикинется Ромео, бухнется перед ней на колени, ручки на грудь – не могу, мол, без тебя жить, готов предать всех и вся, только чтобы быть с тобою.

Мне показалось, что эта часть ее плана сильно не понравилась Жанне с Аней. Они обе нахмурились.

– Ну да, конечно, пусти козла в огород, – сказала одна.

– Ему и прикидываться не надо, как увидит эту возрастную, прости господи, так обо всем на свете забудет, – подхватила другая.

– Да и страховать его кто-то должен, а то он у нас и правда натура увлекающаяся. Как только какая-нибудь шалава раздвинет ноги пошире, сразу запамятует, зачем его туда направили, – язвительно продолжила первая.

– Ну, мы же вытащим из прошлого двоих, нам ведь разрешили это сделать? Так ведь, Олег, скажи?

– Все верно, – кивнул я.

– Ну вот. Там их никто не знает, они и будут страховать Олега. А мы будем рядышком, на подхвате. Если что, поможем. Олег вывезет свою бывшую под каким-нибудь благовидным предлогом из города, а дальше, чтобы повязать ее и выполнить все наши требования, – это уже дело техники и психотропных препаратов. Далее, чтобы не привлекать к себе пристальное внимание, к целионам на корабль отправится Светка в сопровождении Олега и меня, а как мы уже захватим звездолет, тогда все стартуют к нам. Все. Дело сделано.

«Раз пошли на дело я и Рабинович», – почему-то совсем не к месту вспомнились слова куплета небезызвестной песенки в стиле шансон.

– Мне не кажется это разумным, – с сомнением покачала головой Жанна, – и потом… Хорошо, допустим, у вас получилось захватить эту профурсетку и вы отправились с ней на корабль целионов. Те влёт прочитают ваши мысли, и все, привет, пишите письма.

– Но здесь, в будущем, обязательно должна же быть какая-то штуковина, которая блокирует доступ к нашим мыслям, – пыталась аргументированно парировать Алина.

– На всякий яд находится противоядие, – пришел я ей на помощь. – Я поинтересуюсь у Геллы на данный счет.

Дальше со всех сторон посыпались вопросы: а как, а что, а почему, а если что-то пойдет не по плану, может, лучше сделать по-другому? В общем, бурное обсуждение текущего вопроса, стоявшего на повестке дня, продлилось довольно долго. В результате мы смогли договориться, или добазариться, даже не знаю, как будет более правильно, лишь до того, что операция должна проводиться обязательно, несмотря ни на какую погоду.

Но тут неожиданно появилась Гелла и спутала все карты.

– Отправка вас на Грелиосс отменяется.

Как? Почему? Совет же дал добро, мы уже все продумали, – шумно возмущались мы.