О чем говорить по телефону

Мы с родителями въехали в новый дом, и я первым делом пошел во двор с кем-нибудь познакомиться и узнать, какая тут компания и чем они занимаются. У подъезда на лавочке сидел Юрка – его я знал раньше, поэтому знакомиться было не надо.

– Привет! А почему никого больше нет?

– Дома сидят, в окошки смотрят, как буржуи.

Я и правда заметил, что на нас смотрят несколько пар девичьих глаз, слегка замаскированных занавесками. Почему они смотрели, как буржуи, я не понял, но Юрка был старше, и я ему верил. Девицы меня не интересовали, я сел рядом и стал ждать развития событий.

– Мне никак стол не купят, – пожаловался Юрка. – Уроки делаю на кухне.

– А я на подоконнике, – сказал я. – Мне тут купили набор «Юный связист», и я на подоконнике собрал два телефона. Они звонят, и можно разговаривать.

– Ух ты! – сказал Юрка. – А давай между нашими квартирами связь проведем.

Сказано – сделано! У нас с ним все быстро получалось. Вскоре я сидел у окна, прижимал трубку к уху и нажимал кнопку вызова. Вторым ухом я слышал, как из Юркиной квартиры доносятся трели звонка.

– Аллё! – наконец услышал я. – Ты меня слышишь?

– Ага, а ты меня?

– Слышу.

– Теперь будем звонить друг другу. Позвони теперь ты.

Я положил трубку на рычаг и стал ждать звонка. Звонок был громкий, но это меня радовало. Его можно было услышать даже из ванной.

– Аллё, вроде связь нормальная.

– Ага!

Мы замолчали. Беседовать больше было не о чем. Никаких событий не происходило, а говорить об уроках было западло.

Телефоны постояли еще несколько дней, потом мы вынули из них батарейки, которые понадобились для фонариков. Фонарики были нужны по вечерам, когда мы лазили на соседнюю стройку за карбидом. Куски карбида мы бросали в лужи и смотрели, как здорово они пускали пузыри.

Прошло несколько лет, нам поставили настоящий телефон. Я поделился радостью со своей девушкой, сказав, что теперь мы сможем с ней легко договариваться о встречах. Заодно я рассказал про наш с Юркой телефон, и про то, как мы не знали о чем беседовать.

– Это не проблема, – сказала девушка. – Я тебя научу.

Уроки оказались простыми и понятными. Уже через неделю я часами сидел с трубкой в руках и что-то лепетал в свое оправдание. Я даже не представлял, насколько разнообразна может быть моя вина! Я был виноват в том, что не позвонил, когда она ждала моего звонка, или меня не было дома, когда звонила она. Я всегда говорил не те слова или не с той интонацией. Меня неизвестно где носили черти в то время, когда нужно было позвонить и сказать «спокойной ночи», ведь это так просто позвонить и сказать «спокойной ночи», когда ей грустно и она сидит одна, глядя в темное окно. И где я был в тот момент, когда она пошла в магазин и потом оттуда одна тащила две огромные сумки? И почему я всем по телефону решаю задачки по математике, а вот когда ей понадобилось разобраться в простейшем уравнении, то мой телефон был занят?

Да, я был виноват во всем, и прощения мне не было. Я являлся постоянным источником плохого настроения моей девушки. Я просыпался, лежал в кровати и чувствовал, что с каждой минутой становлюсь все больше и больше виноватым. Но иногда ко мне в голову закрадывалась крамольная мысль, что если бы у нас не было телефонов, то я бы делал меньше промахов.

А может, я был бы даже счастливым? Хотя такого, наверное, никогда не будет. Телефоны не запретишь, и стоит только поднять трубку…

Лестница

Я обожал лестницу в нашем новом доме. Площадки были выложены красивыми розовыми керамическими плитками, углы которых соединяли вишневые плитки поменьше. А какие были перила! Блестящие, гладкие, покрашенные в кирпичный цвет. По ним было так замечательно катиться вниз, чем я и занимался каждый день по несколько раз.

А однажды ко мне в гости пришли два одноклассника, одного из них звали Витя. Мы сидели на лестнице, и они расспрашивали меня о девочке Оле, которая жила на первом этаже. Потом один из них взял ножик и нацарапал на перилах «Витя + Оля».

– А чему это равняется? – спросил я.

– Пока не знаю, – ответил он.

– Ты зря это тут написал, – сказал я. – Она ведь на первом этаже живет и сюда не ходит.

– А вдруг она захочет к тебе прийти! – сказал одноклассник, убирая ножик. – Пройдет, прочитает и повернет назад.

Прошло несколько лет, и в подъезде начали делать ремонт. Надпись «Витя + Оля» была кое-как замазана, и только я мог найти и прочитать ее.

А девочка Оля ко мне не приходила. Она вышла замуж за парня по имени Витя. Но это был другой Витя.

Однажды в Пушкино – 2

Однажды в девятом классе мы с приятелем стали планировать самостоятельное путешествие на Черное море. План был простой: неделю загорать, чтобы стать красивыми, а потом познакомиться с девушками. В плане был только один изъян. Основательно проанализировав картинки журналов мод, мой приятель хотел знакомиться только с девушками из Эстонии, а я с француженками.

Однажды в школе я стал тренировать память и выучил наизусть «Демона» Лермонтова. А через неделю забыл.

Однажды я сидел дома, когда по радио передавали комсомольские песни. Через полчаса я захотел все бросить и поехать на какую-нибудь сибирскую стройку. Остановило только то, что военкомат снял бы меня прямо с поезда. До начала строительства.

Однажды я окончил музыкальную школу, и собрался идти на прощальный вечер. Узнав об этом, мой приятель сказал, что пойдет со мной. «Что ты там забыл?» – удивился я. – Ты ведь ноту «до» от скрипичного ключа не отличаешь». «А ты зато ничего не понимаешь в девочках из музыкальной школы!» – ответил приятель.

Однажды в Пушкино поставили памятник борцу с детской беспризорностью. Худой мужчина в шинели обнимал за плечи такого же худого, взъерошенного мальчика. Мимо памятника торопливо шла мамаша и тащила за собой пятилетнего мальчугана. «Мама, – спросил мальчик. – А кому этот памятник?». «Ленину!» – ответила спешащая мама. «А рядом кто?» – не унимался мальчик. «Карл Маркс!» – сказала мама и потащила мальчика дальше.

Однажды я приехал на каникулы к бабушке и дедушке. Я уже был большой, и дедушка впервые решил поговорить со мной, как со взрослым. «У тебя физкультура в школе есть?» – спросил он. «Ну да, конечно!» – ответил я. «Это самый главный предмет! – сказал дедушка. – Я вот физкультурой не занимаюсь и вчера из лодки на берег не смог выпрыгнуть».

Однажды я решил, что у моего приятеля плохо с логикой. Мы были напарниками по игре в карты, и он шепнул, что может сдать мне королей.

– А тузов не можешь? – спросил я. – Если можешь королей, то тогда можешь и тузов?

Оказалось, что с логикой плохо у меня. Приятель чуть обрезал правые края у карт с королями, поэтому он мог их выделить. А с тузами он не успел ничего сделать.

Однажды перед выпускным вечером в школе я поехал с родителями в магазин покупать туфли. Директором магазина был наш знакомый, и он поинтересовался, кем я собираюсь стать. Узнав, что я хочу быть физиком, знакомый поморщился и сказал, что он уже старенький и долго не сможет помогать мне покупать хорошую обувь.

(Эту миниатюру уже не понять тем, кто вырос после СССР).

Картинки из памяти

Жадный

Шестой класс, идет урок математики. Передо мной сидит самая красивая девочка в классе. У нее короткие темно-русые волосы, и от нее всегда пахнет чем-то вкусным и загадочным. Когда она на меня смотрит, то мое горло пересыхает. Она поворачивается и просит резинку. Резинка лежит передо мной на парте, но я не могу вымолвить ни одного слова. «А я не знала, что ты жадный!» – говорит она.

Пинжак

Зима, холодно, привокзальная площадь у маленькой станции около Загорска (Сергиева Посада). В магазине «Вино-Воды» у входа мокрая тряпка, на полу грязные лужи. В очереди местная женщина неопределенного возраста с заплывшими глазами говорит другой: «Куплю свому оболтусу пинжак и белу рубаху – теперь это модно. Мне – две красного! (это уже продавщице). Может, пить меньше будет!».

Кинг

Пляж в Пушкино. Солнце припекает, хочется пить. Мы с пацанами сидим на одеяле и играем в кинга. Выигравшие идут купаться. Проигравшие сначала сидят в расстройстве, а потом тоже идут купаться.

Первая вечеринка

Восьмой класс, первая вечеринка без родителей. Девчонки сидят на диване и стульях. Мальчишки столпились вокруг радиолы и рассматривают пластинки. На столе стоит бутылка вина, пустые стаканы и ваза с апельсинами. Никто не решается открыть бутылку. Пригласить девочку на танец тоже неловко. Хочется уйти домой, но что-то внутри волнует и удерживает. И непонятно, о чем надо разговаривать.

Хорошо-то как!

Летний вечер у реки. Тепло и тихо, только вдали квакают лягушки. Темные силуэты деревьев загораживают часть звезд, но Млечный путь виден ясно. Над дальним берегом восходит луна, на реке появляется мерцающая серебристая дорожка. Я стою на берегу и вдыхаю свежий воздух, пахнущий водой и цветами. К реке подходят двое. Они сначала молчат, потом доносится женский голос: «Ой, бля! Хорошо-то как!». И речка снова окутывается тишиной.

Фразы на уроках

Химия

– У нас с вами первый урок по химии. Химия – это основная наука. Оглянитесь вокруг – все сделано с помощью химии. Но у меня сейчас другой вопрос. Кто поставил на кирпичи мой «запорожец»?

Физика

– Скоро у вас экзамены. Давайте рассмотрим задачу на повторение. Ты улыбаешься потому, что задача слишком легкая, или потому, что у тебя соседка очень красивая?

Литература

– Что это у тебя? Шпаргалка-гармошка? На все произведения русской литературы одна шпаргалка? А, на «Войну и мир» у тебя отдельная! Ну ладно. Я тебе и Конькову хочу дать совет: на экзаменах в вашем физтехе не выбирайте тему по русским классикам. А по советским – тем более. Вы уж что-нибудь там на вольную тему про советского человека в космосе или во льдах Арктики.

Математика

– А ведь из тебя ничего путного не получится! Ты вроде как решил все задачи, но в каждой сделал арифметическую ошибку. Тебе впору в первый класс идти.

Пение

– Вот вы, великолепная семерка, вы на сцене рты открывайте, но ни в коем случае не пойте!

Рисование

– А ну-ка, вот ты, иди к доске! Нарисуй нам круг и… Что это!? Представь, что у тебя дети, и они просят тебя нарисовать круг. А ты им что нарисуешь? И какой из тебя будет воспитатель?

Физкультура

– Какая у тебя любимая беговая дистанция? Неправильный ответ. Ты прыгун в высоту и должен любить бегать на 100 метров. Вот встал утром, пробежал 100 метров, и день прожит не зря.

География

– Да, Америка не такая большая, если присмотреться к глобусу!

Астрономия

– Малая Медведица, как бы наливает в Большую Медведицу. Что наливает? Ну что у нее есть, то и наливает.

Немецкий язык

– Ваша задача к экзамену – научиться читать с выражением, как будто вы понимаете, о чем идет речь!

Доска

Мы с приятелем идем вдоль дома, на котором висит мемориальная доска. На доске написано, что тут или жил, или бывал какой-то пламенный революционер. Приятель останавливается, внимательно читает надпись, потом достает из кармана ключи и царапает на кирпичной стене слово из трех букв.

– Это еще на фига? – спрашиваю я.

– Про меня такую доску не повесят, а так хоть какая-то память останется, – говорит он.

Часть 3. Студенты

Инженер-физик (повесть)

Юрка и шахматы

– Ты знаешь, сколько получает чемпион мира по шахматам? – спросил Юрка.

– Сколько?

Юрка назвал цифры, которым я не поверил. Попытался сравнить эти цифры с зарплатой моих родителей и не поверил еще больше.

Юрка сидел на софе и поглаживал коленкор обложек двух толстых серых книг. «Избранные партии Алехина» прочитал я на обложке.

– Алехин – это кто? – поинтересовался я.

– Чемпион мира, – ответил друг.

– И он тоже столько получает?

– Он уже умер. Но, наверное, получал немало.

– Погиб на рабочем месте?

– Почти. Я вот решил стать чемпионом мира по шахматам, – серьезно сказал Юрка.

– Я тоже хочу таким стать, – сказал я, вспомнив зарплату чемпионов.

– Чемпион может быть только один, – Юрке явно не понравилось мое желание. – Ты можешь быть только вице-чемпионом.

– А вице-чемпионы хорошо зарабатывают?

– Я думаю, что неплохо, – утешил меня Юрка.

Юрка и шахматы – это казалось несовместимым. Он был старше меня на год, у него уже были женщины, он мастерски играл в карты и пил водку как взрослый. Еще совсем недавно мы с ним планировали поехать на Черное море, где он обещал научить меня разговаривать с красивыми девушками. По вечерам мы записывали в толстую тетрадку всякие шутки и умные мысли, чтобы не ударить в грязь лицом на сочинских пляжах. Бедные девушки и не подозревали, какое мощное интеллектуальное оружие было заготовлено в наших головах. Узнав о наших планах, мама купила мне красивую рубашку, которую я убрал в шкаф и решил к ней не прикасаться, пока билет Москва-Сочи не будет у меня в кармане.

Шахматы явно ставили крест на наших планах. Юрка перестал приходить ко мне по вечерам. Он сидел за шахматной доской, двигал фигуры, заглядывал в книги и быстрыми шагами шел к своей цели. Корона чемпиона мира почти сверкала на его голове.

– Я вот что решил, – сказал Юрка через неделю. – Тут всяких дебютов напридумывали, сам черт голову сломит. Я выучу только два, но очень хорошо. Черными я буду играть «французскую защиту», а белыми – «английское начало». Я посмотрел, там ходы простые, и половину я уже выучил.

Я листал книгу по дебютам и понимал Юрку: в школе стихотворение «Мцыри» толком не выучишь, а тут страницы за страницами. До этого мы с ним съездили в букинистический магазин, откуда я привез стопку книг, на страницах которых были нарисованы шахматные доски. Касабланка, Чигорин, Ботвинник, Петросян – эти люди вошли в мою жизнь и на время затмили приятелей, которые махнули на нас с Юркой рукой. Теперь вечерние драки с новодеревенскими обходились без нашего участия. Я выучил первые пять ходов всех дебютов и научился избегать «детского мата». Дальнейший прогресс немного затормозился, но для будущего вице-чемпиона мира по шахматам и это было неплохо.

Юрка записался в шахматную секцию при Дворце пионеров имени Зои Космодемьянской на Большой Полянке и скоро получил разряд. Он показал мне серую справку, подтверждающую это важное событие, и сказал, что до матча на первенство мира ему оставалось совсем немного. У меня разряда не было. Моя задача была скромнее – научиться не проигрывать Юрке ферзя на десятом ходу. Юрка не хотел со мной играть. Он говорил, что после пятого хода я играю не по книжкам и он теряет со мной квалификацию. Я пытался подглядывать в справочники во время игры, но Юрка сказал, что вице-чемпионы должны все помнить наизусть. Ужас какой-то! Я снова засел за книги и выучил уже не пять, а семь ходов всех дебютов.

Родители увидели мои книги и купили новые шахматы. Фигуры у этих шахмат были большие и пахли лаком, который застыл каплями на шершавой поверхности, пряча многочисленные занозы. Шапочки у ферзя и короля быстро отвалились и потерялись. Это сначала меня расстроило, но потом я даже обрадовался. Я уверенно различал короля и ферзя даже без шапочек, чего нельзя было сказать про папу, который их все время путал, что позволяло мне ставить ему неожиданный и красивый мат.

А Юрка продолжал удивлять шахматный мир. С двумя выученными дебютами он уже получил второй разряд. Я выучил по десять ходов всех дебютов и около пятнадцати ходов «испанской партии», которую решил взять на вооружение. После этого я попытался сыграть в турнире, который был организован во Дворце пионеров. Юрка тоже снизошел до этого турнира. Там он блистал, как бриллиант, потерянный на сочинском пляже, куда мы так и не попали. Перед началом турнира наши приятели умылись, положили кастеты в карманы и отправились нас сопровождать. Мы с Юркой сидели за досками и двигали фигуры. От волнения я забывал нажимать на кнопку часов и удивлялся, почему мой противник так долго думает. Наши приятели притомились ждать в коридоре, они стали заглядывать в игровой зал и даже подходили к нам, демонстрируя мускулы нашим противникам. После этого мой противник стал вежливо нажимать кнопку часов, когда я забывал это делать, и один раз не нажал свою кнопку, позволив мне обдумать гениальный ход.

Не выиграть с такой поддержкой мы не могли! Наши пацаны пожали нам руки и сказали, что с такими хлюпиками, как наши противники, они бы справились минут за пять. Но и мы тоже не уронили славу нашего двора, и по этому поводу решено было как следует выпить.

Я не помню, что и сколько мы тогда пили, но помню, что в тот вечер я открыл книгу Даниила Гранина «Иду на грозу», и шахматы стали постепенно исчезать из моей жизни.

Секретная лаборатория

– Ты дельную книгу читаешь, – сказал Юрка, показывая на учебник по неорганической химии для студентов сельскохозяйственных институтов, лежащий у меня на столе. – Тут у нас с пацанами идея появилась, и твои знания сейчас очень нужны.

После книги «Иду на грозу» я решил стать физиком. Перед тем как заснуть, я представлял себя стоящим у доски с написанными формулами. Я говорил что-то умное, и седые ученые, открыв рты, слушали меня, еле удерживаясь от аплодисментов. Книг по физике дома не было, но я где-то раскопал учебник по химии и часами мог его листать, разглядывая картинки с колбами и ретортами. Физика мне так и представлялась: много стеклянной посуды и красивые разноцветные жидкости. Текст я не читал, мне вполне хватало картинок.

– Мы вчера сидели на лавочке и придумали, как можно быстро разбогатеть, – продолжил Юрка. – Ты представляешь, сколько денег лежит в телефонах-автоматах в конце дня?

– Нет, не представляю, – пробормотал я, не понимая, какое отношение имеет неорганическая химия к телефонам-автоматам.

– Рублей по 30—40 набегает! – торжественно сказал Юрка. – Если мы научимся вынимать копилки, то скоро разбогатеем! Но сзади у автоматов есть тревожная кнопка. Снимать его со стенки нельзя. Нужно придумать такое вещество, которое растворит стенку автомата и откроет копилку.

Я представил себе нашу компанию темной ночью с банкой растворителя в руках и с ножами в карманах. Мы и без банки выглядели устрашающе, а если с банкой… Но потом мне в голову пришла гениальная мысль.

– Это все можно сделать, но нужна лаборатория. Секретная лаборатория!

И дело завертелось. В подвале нашего дома были маленькие клетушки, сколоченные из досок. Там жильцы хранили картошку и квашеную капусту. Мы нашли свободный уголок, с ближайшей стройки стащили доски, и скоро вся наша компания стучала молотками, строя лабораторию. С особой любовью сооружался топчан для отдыха молодых ученых. Его тщательно испытали на периодические нагрузки, украсили красной бумагой и повесили над ним картинки девушек в купальниках – для отдыха усталых глаз исследователей. Лабораторный стол для опытов тоже подвергся суровым испытаниям. Было установлено, что он запросто выдерживает несколько бутылок, стаканы и пару банок рыбных консервов.

Наконец, лаборатория была готова. Мы провели туда свет, я принес учебник по неорганической химии, пацаны скинулись, и я отправился в магазин химреактивов на Никольской улице (тогда 25-го Октября) для закупки оборудования.

– Мальчик, зачем тебе два литра серной кислоты? – спросила продавщица.

– Мама попросила, тараканов надо травить, – нашелся я.

Такой ответ ее полностью удовлетворил. Банки с кислотами и щелочами встали на полку. Все это напоминало игру в дочки-матери. Мы слишком долго строили «домик», то есть лабораторию, а когда все было готово, стало непонятно, что делать дальше. Пацаны сидели на топчане и смотрели, как я смешиваю кислоты и щелочи. Иногда смеси шипели и брызгались во все стороны, это вызывало у присутствующих неописуемый восторг. Я рассказывал им про строение вещества, про мир молекул, пацаны согласно кивали и просили еще раз сделать так, чтобы шипело.

Однажды Юрка пришел ко мне с перевязанным глазом.