Уранотипия

Читателю в пределах Империи всегда интереснее читать про торговцев опиумом и смокву, древние развалины, причудливый нрав далеких женщин и климат, в котором тепло не является тем благом, каким оно считается в странах, где реки застывают зимой.

Владимир Березин фигура столь же значимая для современной российской литературы, сколь мало известная широкому читателю, хотя все, кто есть кто-то знают и чтут его универсальный: критик, прозаик, эссеист, фантаст, экономист, математик, переводчик - талант. Лауреат многих премий, однако Большой книги и Ясной поляны, воспринимаемых публикой как главные, в числе его регалий до сих пор не было. Пришло время исправить,"Уранотипия" номинант обеих, а я с удовольствием рассказываю о ней, добавляя в свои подборки рецензий, у меня роман 24/50 БК и 40/48 ЯП (а я универсальная читательница).

Хотя не так просто рассказать о романе, которому автор, явно не без умысла позабавиться над стереотипами восприятия, дал заглавие, воспринимаемое беглым взглядом как "уринотерапия". На деле, ни к терапии, ни тем более к урине история никакого отношения не имеет. А имеет вовсе даже к картографии и попытке запечатлеть облик Иерусалима посредством уранотипии - предшественницы дагеротипии, предпринятой русскими путешественниками в тридцатые годы XIX века. Не берусь судить, действительной или вымышленной, с одной стороны рановато и задолго до открытий Пьера и Мари Кюри, с другой - с солями урана экспериментировали много прежде них, почему нет? Да и в современной высокоточной профессиональной фотографии используются "горячие" линзы с урановым напылением.

Забегая вперед, ничего у них с достойной бондианы того времени аппаратурой не вышло, но карты и пейзажи получилось отрисовать традиционным способом, о чем в приложенной к роману исторической справке подробно рассказывается. И это было не увеселительной поездкой сегодняшнего времени, но полным опасностей путешествием, подвижничеством и подвигом. "Наши на Ближнем Востоке", и не только наши, в регионе сходились интересы многих держав и множество резидентов имело быть - не исчерпывают истории. Тут есть про грека Христофора, прибывшего в Московию во времена Грозного царя налаживать часы. Он ходил в трех шубах: одна на рыбьем меху, одна на заячьем и еще одна на каком-то, но все равно мерз. А часы все никак не удавалось наладить и пришлось оставить стрелки неподвижными, а вращающимся сделать циферблат, потому время в России течет то вперед, то назад.

Ну и там еще море всякого такого, вроде истории русского слона; прототипа Джона Сильвера; Минотавра, цыганочки-углеходицы - что может послужить источником многой читательской радости, будучи потребляемо малыми дозами. Но я так не умею, и у меня свои резоны: книг множество и должен же быть кто-то, кто их читает. Мне березинская крупная проза тяжела, восхищаюсь его критикой и эссеистикой, ценю Березина-стилиста, нахожу много удовольствия в малой и микропрозе, но его вертоград оглушает и ослепляет меня избыточностью впечатлений, мой когнитивный аппарат настроен на медленное постепенное восприятие. Может статься, вы не так тугодумны, как я - испытайте себя

ПЛЮС. Хороший язык, яркие образы, неожиданные связи между вроде бы далекими фактами и событиями, затягивающий сюжет.

МИНУС. Кто-то любит, чтобы его вели за руку по подметенным дорожкам, чтобы вокруг висели указатели крупными буквами; в этом романе не совсем так.

РАВНО. Секретная миссия картографов в Палестине двести лет назад. Шпионы и разведчики, британцы, русские, французы, местные. Войны прошлые, настоящие, последняя война добра со злом. Кроме всего прочего, у героев романа есть и другое важное дело.

Уранотипия — условный прототип фотографии — получение изображения на носителе, пропитанном солями урана. Уран, конечно, продолжительность жизни не увеличивает, но такова уж судьба первопроходцев. Удачливые долгожители — это другое. Они обычно движутся во втором и третьем ряду. В романе несколько сюжетных линий, которые сплетаются и дают объемную картину. Можно даже следить за какой-нибудь одной или за несколькими, выбирай, что душе угодно. Любовь, смерть, мистика, религия, война. Вот изобретатель уранотипии, получивший идею от алхимика, который солями урана лечил его жену от кашля. «Уран стал его путеводной планетой, а уранилнитрат — рабочим веществом. Наконец, после нескольких лет проб и ошибок, он поставил большой деревянный ящик напротив брошки с изображением слона и через час получил почти идеальное изображение животного на пластине». А врач-алхимик пропал, потому что «пытался лечить князя Разумовского препаратами из мумий, что не понравилось Церкви». В общем-то все это про «то что вверху» и «то что внизу». Про Иерусалим горний и дольний, про Святую землю и русский Иерусалим, построенный в ледяной пустыне. Про боевых слонов, что очень важное. «Но кажется мне, что слон у нас есть символ Востока, который у нас, как говорится, как корове седло. Слон у нас слоняется, послоняется — и пропадет. В трех соснах заблудится, в снегу увязнет, а по весне найдут». Про монахов и проповедников на севере. Основная часть книги — происшествия на Святой земле лет двести назад, где, как всегда, шпионы, путешественники, авантюристы. «— А скажите, Михаил Павлович, британцы все о нас знают? / — В пределах допустимого. Тут лучше пусть знают что-то, понятное уму, полная скрытность рождает нежелательные фантазии». Это в точку. Перед очередной войной в Палестину прибыла секретная миссия картографов — военных разведчиков. «Без карты армию ждет поражение, с картой выигрывается не битва, а война целиком. Она выигрывается до первых выстрелов». Персонажи романа переливающиеся, притворяющиеся, маскирующиеся: «…впрочем, хозяин был армянин и с разными гостями вел себя по-разному, притворяясь то греком, то турком, а то евреем». Но картина происходящего постепенно все-таки складывается, все по местам, все объяснится. А еще почти каждый абзац книги можно цитировать; словесного же наполнителя, который часто применяют для построения крупного романа, практически нет. Хотя в «Уранотипии» (в книжной версии) — 288 страниц, это немного. «На Востоке война идет всегда, война тут рождается из обильного песка, из редкой воды, из оливкового масла, из вина и уксуса. Одним словом, война рождается из всего, из чего можно. Писание говорит, что тут будут воевать и в час перед концом».

"Уранотипия" - вторая книга Березина, мной прочитанная. Первая, конечно же, "Последний мамонт", но об этом ниже.
Название я всякий раз читала как "Уранотопия", и не могла отделаться от ожидания фантастики, антиутопии или чего-то подобного. Хотя бы про полёты в космос...
В итоге всё иначе. Мы погружаемся в несколько столетий российской истории. Книга явно приурочена к годовщинам Крымской войны, ну или мне так кажется, тоже нельзя исключать. В центре повествования - Османская империя в середине 30-ых годов XIX века. Именно здесь сталкиваются шпионы и картографы трёх держав, ведущих борьбу за влияние на эту страну. Судьбы их... захочешь, интересней не придумаешь. И все между собой так тесно переплетены, что один персонаж едва ли не идёт по стопам другого, если вообще не наступает ему на пятки. Из века XIX мы окунаемся и в другие столетия, например, побываем на фронтах Северной войны или окажемся в Москве времён Ивана Грозного (до последнего была уверена, что путешествие греческого монаха к московскому патриарху - это история раскола, но нет). Эти экскурсы в прошлое как бы показывают, как готовилось настоящее повествование, что же это такое - Россия и русские люди, которые вот теперь отправились на поиски Иерусалима, как течёт их время, и не только их время, но время в их землях и время в других землях.
Искать эти исторические пасхалки было очень интересно, например, угадать декабристов раньше, чем назовут их фамилии, или сцену с греческим монахом и разбойниками... Для меня это главное достоинство книги.
Весьма интересная идея с запечатлением Града Небесного с помощью прототипа фотоаппарата... но тема урана оказалась не раскрыта. Хотелось бы какой-то развязки с этим ураном, неожиданное его влияние на ситуацию... Но не случилось.
Из минусов я бы отметила, что "Уранотипия" слишком сильно похожа на "Последнего мамонта". Не стилем или языком - автор пишет так, как пишет; а именно структурой, возможно, идеей и некоторыми выбранными средствами. Тут даже слон есть. Хотя это тоже ниточка, не особо развившаяся. В отличие от "Последнего мамонта" в "Уранотипии" автор как будто решил посмеяться над читателем (или просто над своими героями), развеяв весь свой сюжет, как облака...