Он скрутил мне папироску из газетного обрывка,
Насыпал табака, который крошки хлеба…
Достаточно? Ведь крепкий табачок…
Отлично! Спасибо, товарищ Воспитатель!
Двое мужчин сидят и курят.
Стук в дверь. И я кричу!
Эй!
Мама вернулась!
О! Поздравляю, Пусенька!
Потрясающие сделаны работы!
Это то, что заказано?
Да – они ждут мои эскизы.
Вчера пришло письмо. Так удивился…
Мой близкий друг – Москвин. Наш кинооператор.
Поздравляю!
Иногда сквозь тучи
В Казахстане проглядывает солнце…
Любочка, настоящие друзья —
Они на всю жизнь…
Мои друзья! Опять тот мой Пикадилли!
Они со мной…
Может, помнишь фильм «Октябрина»?
«Октябрина»? Известная картина?
Нет… Просто моё советское начало в Пикадилли!
«Пикадилли? А! Вы встретили своих там трёх
Будущих коллег. Тот 1923-й год?
Похождения Октябрины – наша проба!
Такой был дурной фильм!
Гриша – такой шустрый! Активный человек!
Настоящий нэпман! Тогда Ленин еще был жив!
Наша надежда, что победит революционный
Авангард в России…
И эта дура – Октябрина —
Наше ленинградское начало после шока от
Калигари в Пикадилли!
Два гиперактивных друга: Гриша, Лёня!
В них жила та же зараза – немецкий Экспрессионизм!
Они создали ФЭКС —
Фабрику Эксцентрического Актёра!
Спустя неделю, я с деньгами…Купил нэпмановский
Костюм и выглядел как настоящий кинематографист!
Такое начало, Любочка!
Октябрина? Нет, Пусенька, не помню…
Это короткометражка —
Всего 25 минут…
Сколько они будут говорить?
Уже вечер!
Говорят и говорят без остановки.
В моём животе пусто…
Даже не выросла капуста…
Никакой еды с утра!
Октябрина, Октябрина!
Мой стишок от голода —
Почти кричу:
Октябрина, Октябрина
Я голодная детина,
Я ребёнок – не скотина,
Ничего ещё не ел,
С моих утренних похмел….
О! Ты и Поэт теперь?
Да! Когда голодный!
Сейчас что-нибудь приготовлю!
Поешьте с нами, Пусенька?
Нет, Любочка, спасибо. Поужинаю
У Анны Семёновны – Я обещал.
Мы вышли
Из пусенькиной камеры…
Я ем ещё не остывшую манную кашу…
Пусенькина фантазия во мне:
Октябрина Октябрина украинская девчина!
Успокойся! Это имя от нашего Октября!
Что? Это не сказал нам Воспитатель…
Готов ложиться спать?
Мне уже снится сон…
Изображаю храп и думаю во сне,
Кто обо мне заботится? Только мама?
А о Грише и Лёне в Ленинграде?
(Когда я научился читать,
Прочитал где-то:
«Григорий Козинцев и Леонид Трауберг были
Не на много старше нас —
Принятых абитуриентов,
Но уже многое сделали в кино…»
Что это? Где я прочитал?)
Украина – Октябрина… Х-х-р-р…
И мамин голос:
Ну нет же! Наш Октябрь! Спи!
Что?
Может мне приснится?
И приснилось:
Советская Россия, начало 1920-х годов, эпоха НЭПа. Комсомолка Октябрина работает управдом и выселяет на крышу нэпмана за злостную неуплату арендной платы. Там нэпман откупоривает бутылку пива, из которой магическим образом появляется новый персонаж – Пуанкаре. Замечу в скобках, что Пуанкаре был премьер-министром Франции, который был ярым противником советской России. Пуанкаре и нэпман решают ограбить Госбанк СССР, но Октябрина разрушает их планы с помощью товарищей комсомольцев и современных технических чудес. Эксцентричное действие этой немой картины происходило на куполе Исаакиевского собора в Петербурге, на крышах домов, и его даже снимали с аэроплана.
5
Всё ли у меня в порядке? Почти всё…
Мой свитер – полушерстяной,
С пятидесятипроцентным содержанием шерсти,
Почти тёплый. В печурку мама подбросила
Немного новых дров.
Так какой же сейчас месяц?
Зима? Январь?
Посмотрим на календарь.
Все эти буквы я уже знаю.
Я-Н-В-А-Р-Ь
Я дома один – жду маму…
Она опаздывает уже на час.
Говорила – придёт в шесть.
Терпение, маленький Владимир!
Я должен ждать. Не волноваться и не плакать.
Вести себя, как большой мальчик!
Летом этого года уже шесть.
«Ку-ку!»
Бьют мои любимые часы с кукушкой.
Полшестого:
«Ку-ку!»
Это не ровный час, поэтому песня кукушки
короткая
Эй! Глупая! Повтори, пожалуйста, своё «Ку-ку!»
Вот так.
Можешь чаще?
Как радио?
Нет?
Дура!
Ей кричу!
Единственное развлечение моё – радио,
И оно не поднимает настроения…
Хрипит долго говорящий радио вещатель…
Не Левитан… Эй, глупый чёрный конус!
Где твоя музыка? Хожу из угла в угол…
Останавливаюсь
У окна промёрзших два стекла
Становятся быстро черно-синими,
А включённая ушедшей мамой
Лампочка без абажура
Уже давно
Стала зажжённой, затем – яркой,
Дисциплинированно проецирующей мою
Двигающуюся тень, —
Кино на наших стенах в бугорках…
Эй! Воспитатель!
Ты почти здесь!
Забыл,
Могу пить
Остатки чая, —
Чайник на не совсем остывшей печке…
Доесть отломанный кусочек хлеба…
Что ещё можно сделать?
Поиграть в опостылевшие игрушки?
Рисовать нет никакого стимула…
И неужели страшно?
Да… Почему отвлёкся?
Вспоминай!
Мама уехала вместе с ним…
С дядей Евгением, то есть с Воспитателем.
Он зашёл что-то сказать…
Как всегда с сильным акцентом…
Как бы волновался…
Я не понимал его слова…
Может быть, он тогда сказал:
«Телега уже приехала. С нами Василий…
Ты готова, Любочка?»
И он ушёл.
Мама подошла к окну,
Термометр за заиндевевшим окном
Показывал минус тридцать.
Мама, может не сегодня? А?
Увы, Владимир,
Надо ехать.
Надо достать еды.
Но ты привезёшь только капусту —
Она невкусная!
Ты уже взрослый. Этим летом —
Тебе шесть!
Ты же понимаешь, без еды —
Не проживём…
Может, будет и морковь…
Помню,
Мои глаза в слезах…
Нет – пока не буду плакать.
Единственное живое существо, кроме меня —
Кукушка…
Но она молчит…
И так будет вести себя, может быть,
До шести часов.
Кукушка, ты запоёшь пораньше,
Чтобы мама скорей вернулась!
Но потом произошло такое!
Жутко!
Мне трудно рассказать!
Всё вдруг преобразилось молниеносно!
Дверь резко распахнулась!
В комнату ворвалась покрытая белым инеем скульптура!
Она бежит к кровати мамы!
Падает на мамы пиковое одеяло,
Как подстреленное животное в нашей степи!
Я громко закричал!
Что с моим зрением и слухом?
Может, мне всё это снится?
Я был готов заплакать! Но вдруг увидел Воспитателя
С чайником, из которого валил пар!
Любочка!
Анна Семеновна дала мне Кипятку!
Владимир, найди ваш тазик!
Я ни жив, ни мёртв.
Я понял, белая скульптура —
Это мамина измёрзшая фигура!
Пришёл в себя, придвинулся к ней ближе…
С её лица уже немного слезла снежная лавина —
Но узнать нельзя…
Её ладони на лице…
Мне страшно – жива она – или это уже льдина…
И её голос:
Нет, нет! Мой сын!
Не смотри!
Поднимающийся от кипятка пар
Скрыл виденье…
Мой Воспитатель:
Владимир, мальчик, пожалуйста,
Уйди на раскладушку…
Дай нам ещё свою подушку,
Нам нужно место,
Я привез мазь —
Снадобье нашего народа,
Другая в Австрии природа,
Надеюсь, что здесь
Она справится с казахской
Катастрофической погодой…
Эй, время!
Лети, лети быстрее!
Часы, дни, месяцы!
Не останавливайтесь! Вперёд! Смелее!
Только моя мольба слаба,
Лишь просьба… Не победная борьба…
Однако солнце светит ярче…
Дело идёт к весне —
Мне в телогрейке уже жарче,
И солнце у меня долго в окне…
У мамы выходной, мы за столом без Воспитателя,
Вдвоём… Обедаем…
Рагу – о Боже! – из капусты…
Да… Из той мороженой…
И от безвкусья – в мозгу глупые слова:
«Не пусто и не густо!»
И говорю, но не гляжу на мать:
Может, мне лучше манной каши дать.
Я рыбий жир давно не пил —
Уже забыл, когда его просил…
6
Эй, время!
Лети, лети быстрее!
Не останавливайся! Лети вперёд!
И если пока нет нового в моём детстве —
Мы узнаём о Воспитателе —
Для нас событие – достойное великого 17-го года!
О своём «Ленфильмовском»
Приятельском наследстве:
Дядя Евгений вспомнил вдруг —
Он гениального Сергея
Эйзенштейна довольно близкий друг!
Эйзенштейн!
Автор двух лучших фильмов всех времен —
«Потёмкина» и «Октября»!
Мама сказала:
Наш Пусенька об Эйзенштейне вспомнил —
И не зря!
Великий режиссёр – товарищ Эйзенштейн —
Просит Сталина выселить талант Энея
Из нашего барака,
Где леденея,
Эней продолжал любить своё кино,
Советской властью арестованный давно!
Он так взволнован —
Со Сталиным сейчас он заодно —
Как будто прыгает в бассейн
Как под дамокловым мечом наизготове…
Спасибо, Эйзенштейн!
Сейчас так нужно нам хорошее советское кино!
Доходит слух до нас:
Наш добрый Сталин его спас:
Мой Воспитатель Еней Евгений
По отчеству Евгеньевич
Переживает воскрешение!
Нас покидает после казахского мучения!
Кино-кино, кино-кино, кино-кино и кино…
Ещё идёт война, Год сорок третий…
Не исключено —
Дядя Евгений успел снимать военные картины!
Ещё блокада Ленинграда…
И Сталинград в руинах…
И я в слезах:
Где ты – мой Воспитатель?
Не повзрослел – такой как был —
С тобой —
Ребёнок и мечтатель!
Эй, время!
Лети, лети быстрей!
Не останавливайся!
Нам всем хватило горя дней!
Лети в вечность, и в мгновение!
Лети, чтоб кончилась война!
Мы все сыты этой войной сполна!
Но уверен – конец придёт!
Я буду рад!
Мы всей семьёй уедем в Ленинград!
Эй, Воспитатель?!
Без тебя я уже школьник!
Настало время!
Конь уже
Подо мной
И
Скорее ногу
В стремя!
Лететь быстрей из класса в класс!
Понять, что в голове Владимира хоть что-то есть,
Но ещё мало:
Наука – это не то, что лапти плесть!
Летите!
Эй!
Ещё стремительней!
Все эти десять лет!
Казахских холодных-жарких-ветряных степей!
Последний заключительный экзамен!
Пятьдесят третий год!
В руках диплом
Об окончании образованья в школе,
Моя литература подвела – разгром!
Медаль не золотая – серебряная серая
монета
Мне вручена при этом!
Тот же пятьдесят третий год!
Нет Сталина. Он умер,
Успев
Воспитателю помочь вернуться на экран!
А я и мать —
Ещё хлебаем наше горе,
Хватит! Я зализал ссадины моих саднящих ран!
И поезд мчится,
С казахским ветром споря,
Мчусь —
Не в Ленинград —
В Москву!
Как мы, мальчишки,
Говорили —
«Разгонять тоску»!
Безрассудно осмелев, что я уже на воле,
Не зная адреса отцовского Гулага!
Уверен, что уже всему дозволен!
Перед отъездом матери слова:
Будет вопрос:
ОТЕЦ,
Запомни – не в ГУЛАГе!..
Лежу на верхней полке…
Сейчас другое имя в голове —
«Эй, Воспитатель! Ты ещё в Алма-Ате?
Надеюсь, нет —
После войны прошло уж восемь лет!
И для меня ты не совсем потерян —
В кармане пиджака письмо
Из твоего казахского «Ленфильма»…
И из Ленинграда, после блокады, ещё одно!
Да, на конверте штамп – «Ленфильм»!
Читал, читал…
Опять достал:
«Мой Владимир дорогой, привет!
Тебе запомнилось моё кино?
Ещё подумай!
Такое хитроумное оно! Лучше —
Если у твоей натуры появится стремление —
Архитектура!»
Эй, время!
Лети, лети быстрей!
Не останавливайся!
Не отставай – опережай историю и факты!
К прошлому ведь не вернуться!
Стрелки часов так и несутся!
Возводить дома?
Серьёзное мужское дело?
Но помнишь – он был образован как строитель…
А строил? Хотя бы проектировал?
Неизвестно…
Или известно – нет…
Осел в кино – это известно!
Стрелки часов так и несутся!
Бегу во ВГИК! Как делать кино?
Коридоры множества идущих,
Огромные киноафиши,
Гордые, картинные, невинные – походка
Будущих богинь экрана!
Их, как ос, талии, плотно обтянутые поясами!
Белозубые улыбки, игривый смех,
Театрально-натуральный разговор…
И кто-то, ждущий кого-то,
В изысканных скульптурных позах…
Стоп! Что это?
О, выставка дипломов!
Захожу! Брожу!
И обомлел!
Оцепенел-остеклянел-осатонел!
Совсем я ошалел! Как захмелел!
Просто обалдел!
Какие мастера!
Ещё не видел – такое – даже на классическом экране!
Это студенты?
Да…
Дипломники…
Назад по коридору!
Владимир!
Как долго ты учился рисовать?
Мой возраст был четыре или пять,
И я учился до шести —
Казахские картинки малевать…
Дядя Евгений, ты меня прости!
Твоё КИНО —
Такое хитроумное оно!
В кармане шелестит дяди Евгения письмо!
«Владимир! Много лучше,
Если у твоей натуры появится стремление —
Архитектура»!
Эй, время!
Лети, лети быстрее!
Привет, жизни новый век!
Начнись скорее! Не ленись!
Здравствуй, Греция и Рим!
Скорее
В свою архитектурную повозку
Впрягись!
Я уже с вами!
Учусь-держусь-тружусь-кружусь-горжусь!
И достижение большое —
Мною постигнуто новаторство Мис ван дер Роэ!
Тяжёлая резная дверь —
Владимир,
Готовы твои документы!
Вот анкета поступившего студента!
Всплывают матери слова:
Будет вопрос: ОТЕЦ,
Запомни – он не в ГУЛАГе!..
Да-да … Нет-нет… Да-да …
Я – доктор Горина…
Привет, наш будущий студент!
Тебе показываю буквы…
Пожалуйста, ответ!
О, боже мой!
Практически второго глаза нет…
Теперь повернись и наклонись!
О, боже мой! Ах ты бедняга…
Твоя горбатая спина!
Ты очень милый парень…
Вот тебе и на!
Прощай, Владимир.
Доктор Горина…
Моя мечта быть архитектором…
Чем могу помочь, Владимир?
Нам нужно разрешение инстанции —
Которая имеет право разрешить!
Проси об этом мать. Она с тобой?
В Казахстане…
В Казахстане?
Эй, время! Лети, лети!
Ведь я уже студент!
Черчу, рисую, уже даже что-то проектирую!
Фанерные подрамники мои – метр на метр,
На них натянут белый ватман…
Проходят дни, недели, месяцы и даже годы!
Нет – пока не годы…
Всего лишь год!
Моё первое серьёзное задание!
Чертёж греческого храма китайской тушью…
Такой красивый!
Такой эллинский!
Такое облачное небо!
Меня хвалили! Заслужил высокую оценку!
Ты ещё там не был!
Пошлют на Форум!
Это был лишь слух из деканата,
Где мой храм ждал лишь отправления в «медфонд»
Опечатан и запечатан!
На века! Как хорошая работа…
Пошлют в Италию тебя!
Продолжали врать!
И дразнят меня ребята!
Летите!
Летите мои курсы института!
Их было шесть!
Казалось, я студент давно,
Но только второй год!
НОВОСТЬ!
Уехать из Москвы!
Студенческая практика!
ГДЕ?
ВЫ МОЖЕТЕ СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ?
В ГОРОДЕ ЛЕНИНГРАДЕ!
Студенческая практика в городе моём —
Таком далёком и родном!
Нас поселили так далеко от Невского,
Но к нашей художественной жизни близко —
Штутгарт училище,
И ещё дальше наша практика архитектуры —
Далёкие новые районы,
Поэтому вдоль Невского мы пытаемся толпиться…
О, мерзкий невский холод!
Хоть забежать – в немногие тогда кафе —
Чайку! Баранка, коржик!
Ещё не позаимствована будущая пицца…
После студёных для студентов новостроек —
Практика в библиотеке,
ЭРМИТАЖ
Внедрялись мы, как могли, старались
Больше углядеть подпольного секретного!
Чего не знаем мы совсем!
Что скрыли с лёгкостью от нас!
Как это выгрести из закромов
Без лишних просьб и слов?
О, чьи эти два портрета?
Имею я в виду – художника?
Фешин…
Мир искусства?
Больше он – импрессионист…
Жив ещё? По прошлому грустит?
Библиотекарша молчит…
Замёрзшими руками белой северной зимы
Пытаюсь рисовать в лоджии атлантов,
Натягивая варежки… Х-м-м – если неймётся —
Других нет вариантов…
О, Ленинград!
Зачем я здесь?
О МОЙ ВОСПИТАТЕЛЬ!
По адресу найти!
Я здесь недолго… Пересекутся ли пути?
В моих руках опять письмо казахского «Ленфильма».
Такое же из ленинградского «Ленфильма»:
«Владимир дорогой, привет!
Тебе запомнилось моё кино?
Подумай!
Какое хитроумное оно! Уверен – много лучше,
Если у юноши натура и стремление —
Архитектура!»
Эй, время!
Лети, лети, быстрей!
Я уже здесь, где Воспитатель мой живёт!
В первый свободный день! Иду! В пути!
Хочу его найти —
ДЯДЯ ЕВГЕНИЙ!
Автобус. Пешком. Ещё автобус. Трамвай.
Пешком опять по Каменноостровскому проспекту…
Дома-дома…
Больше пешком – так не застрять!
«Ленфильма» жилой дом! Его окно?
Жить, говорил, мог только около кино…
Ох!
Устал!
Мой вздох!
Я пришёл?
Подъезда дверь открыта. Лифт! Шестой этаж!
Дверь его квартиры.
Номер? Этот! Я нашёл!
За этой дверью?
Звоню.
Волнуюсь.
Дверь открывает женщина,
Серьёзный вид…
Седые волосы…
Кто она?
Вера Ильинична?
Машинистка?
Подруга моей матери?
Спасибо моей детской памяти!
Как можно забыть
Её химический синий карандаш?
Евгений Евгеньевич? Да, он здесь живёт.
Но сейчас его нет в городе. Он снимает новое кино…
Когда вернётся? Через неделю.
Вы из «Ленфильма»?
Что? Вы знаете мою дочь Инну?
Неужели Вы – Владимир?
Сын Любы?
Бог ты мой! Я звала Вас Вовочкой…
7
Эй, время!
Лети, лети, быстрее —
Поспешно-торопливо-стремительно-проворно!
Уже прошли давно ШЕСТЬ лет!
Шестидесятые!
Я в Москве. Я – архитектор?
Да, архитектор —
С дипломом института.
Да. Шестидесятые.
Другой момент советской жизни!
Хрущёвская тёплая, иногда горячая погода
Названная «оттепелью»!
Стоп! Не о политике я вспоминаю,
Лишь о своей профессии,
О проекте
О подписке