Глава II
Выбор

Ещё не окончив университет, Беклемишев исполнял обязанности следователя и ходил в тюрьму, где сначала встретил одноклассника, затем студенческого товарища в качестве арестантов. Он их знал лично и ничего предосудительного за ними не замечал, относился к ним по-дружески. Обоих осудили, но со временем реабилитировали, признав судебную ошибку уже в другом государстве. Каждый из них после своего освобождения из заключения заходил к Беклемишеву и рассказывал о причинах своих мытарств. Беклемишев в тюрьме не гнушался общением с ними и не верил в инкриминируемые каждому из них преступления, глядя в глаза обречённых на наказание. Серёгу посадили по доносу компаньона, а Ивана – по приказу партийного босса. Вероломное карательное воздействие со стороны государства отрицательно повлияло на здоровье каждого из них и сократило продолжительность их жизни. Один погиб в конце двадцатого века, другой умер в начале двадцать первого. Память о них обостряет понимание пословицы – семь раз отмерь, один раз отрежь.

Будучи молодыми людьми, они укрепили свою волю к жизни. Не благодаря, но вопреки тюрьме, потеряв деятельную часть своей единственной на земле жизни. Поэтому их глаза выдавали пережитое и сохраняли печать безвинного страдания. Совокупная травма, нанесённая общественным презрением, отчуждением и фактическим порабощением не затягивалась, посыпаемая солью бесправности, привитых «воспитанием» зависимостей и критически заниженной самооценки. Поразительно, что тот и другой остались добрыми людьми и всегда были готовы придти на помощь. Как будто торопились жить, поднимаясь с колен.

С их слов, идея презумпции невиновности чужда системе карательных органов, в которой руководит принцип: был бы человек, а статья найдётся. Оправдывая себя тем, что беспричинных явлений не существует, ведь дыма без огня не бывает.

Чтобы лучше понимать своих арестантов, число которых увеличивалось с каждым днём, и научиться разговаривать с ними по существу вопроса, следователь Беклемишев запирал себя в тюремных боксиках для временного содержания заключённых. Бездонная глубина порабощения ощущается до сих пор.

В период времени производимых арестов первых примерно пятидесяти задержанных им граждан, Беклемишев с трудом принимал пищу и мало спал. Сделал для себя вывод: без промедления расследовать уголовные дела для скорейшего рассмотрения их в суде, который и должен решить вопрос о виновности или невиновности его обвиняемых. Если человек виновен в совершении преступления, то подлежит справедливому наказанию. Если нет, то судом должен быть реабилитирован со всеми вытекающими последствиями.

Следователь завёл особый журнал для отметок своих обвиняемых, в отношении которых он предпочёл подписку о невыезде вместо заключения под стражу на свой страх и риск. Они приходили отмечаться или звонили в кабинет. Тех, кто ещё не побывал в тюрьме, Беклемишев водил на экскурсию в камеру потерянного времени. Болезненно воспринимал, когда суд лишал свободы тех, которые, по его мнению, заслуживали снисхождения и наказания, не связанного с реальным лишением свободы. Это объяснялось тем, что он пытался досконально изучать личность оступившихся обвиняемых, хотя и ошибался в людях.

Ускоряя расследование уголовных дел, Беклемишев отправился вечером после работы допрашивать свидетелей по месту их жительства в рабочем предместье промышленного города. Зайдя в одну из квартир деревянного барака, он оказался в собрании людей, сидящих за большим столом и пьющих водку по поводу освобождения из колонии одного из них. Все как-то странно и разом посмотрели через сизый папиросный дым, висевший над столом, на человека в запотевших очках и с папкой в руках, намеревавшегося их допросить. На кухне добрая женщина посоветовала ему скорее уходить, что он и сделал. А то убьют, одними губами прошептала она. Ему повезло, когда он успел на ходу заскочить в трамвай. Примерно в те же дни его сослуживцу не повезло – проломили голову чем-то тяжёлым, сделав инвалидом, а другого убили. Большая страна направляла народное достояние в частную собственность.

Одна девочка, не будучи субъектом преступления в силу малолетства, промышляла квартирными кражами с такими же подростками и была заводилой. Её деятельность по экспроприации держала в напряжении специально организованную группу оперативных сотрудников по борьбе с квартирными кражами в отдельно взятом районе города. Специалисты насчитали около 40 объектов проникновения через открытую форточку и с нетерпением ожидали праздничного для них 14-го дня рождения Гали, чтобы взять её с поличным на месте преступления и определить в детскую колонию на несколько лет.

Галя оказалась хитрой девочкой и заблаговременно дала повод поместить её в специальную школу для трудных подростков, расположенную в далёком северном районе Восточной Сибири, где и встретила свой уголовно-ответственный день рождения.

Пребывая в спецшколе, Гале удавалось наведываться в город и совершать кражи, имея алиби. Администрации закрытого специального учреждения пришлось подстричь девочку наголо, чтобы удержать от самовольных отлучек. Фотографировалась она для уголовной фиксации личности в косынке.

Только однажды она попалась, но прокурор санкцию на арест не дала. Поэтому следователю Беклемишеву пришлось самому ехать к Гале на скором поезде около 15 часов. В районном посёлке он разыскал участкового инспектора, который на своём мотоцикле доставил его в рабочий посёлок Чугунлес, где находилась спецшкола и сразу уехал.

Воспитанники ужинали. Лучшего способа собрать всех вместе не бывает. Ужин тянулся, пока следователь допрашивал с участием мужчины-педагога всех ребят. Галя оказалась ангелом. В домашней обстановке Беклемишев выяснил все обстоятельства, имеющие значение для дела. Поведение подростков казалось идеальным. На все свои вопросы следователь получил исчерпывающие ответы и переночевал в красном уголке, попив чай с пирожком, который на тарелочке с голубой каёмочкой принесли ему перевоспитанные дети, пожелав приятного аппетита.

Порядок был железным и в установленный час все спали. Следователю даже показалось, что он попал в многодетную образцово-показательную семью. Однако внутренняя дисциплина держалась на Гале. И как она относилась к человеку, так относились к нему ребята и девчата. Для доминирования требовалась материальная составляющая, которую Галя и добывала, рискуя своей свободой и здоровьем. Тем самым она имела личный авторитет и добровольно прекратить свою деятельность уже не могла.

Чуть свет Беклемишев самостоятельно добрался, преодолев 10 км по сибирским просторам, до железнодорожной станции и ему достался билет только в общий вагон. К приходу поезда на перроне появились трудные подростки, которых он ещё вчера допросил по уголовному делу.

Общий вагон оказался полным, но ребятам удалось разместиться всем вместе. Они же нашли место Беклемишеву. Где и как в пути следования растворились его новые удивительные знакомые, следователь не заметил.

Прибыв к месту службы, Беклемишев получил приказ передать уголовное дело в отношении Гали Макаренко другому следователю.

Наряду с расследованием преступлений, от следователя требовалось «читать лекции» и вести профилактические беседы в трудовых и ученических коллективах. С этой целью Беклемишев пришёл в училище и заметил ребят во дворе, где они проводили свободное время. Пообщавшись, он узнал, что в их компании были наручники. Молодые люди согласились, что опасные игры приводят к беде и отдали благородному офицеру наручники, на чём лекция успешно и продуктивно закончилась.

Приехав на поезде в портовый город Ленский Острог, где произошла перестрелка, в ходе которой был тяжело ранен сотрудник милиции, Беклемишев по воле администратора гостиницы оказался в четырёхместном номере. Рано утром городское радио объявило о его приезде. Поскольку кроме него в гостиный дом никто не заселялся, следователь почувствовал дискомфорт среди угрюмых жильцов номера, прибывших на лесоповал и уже варивших чай на тумбочке. Он был один с уголовным делом в портфеле, с которым было неудобно ходить в единственную на этаже туалетную комнату с холодной водой из-под крана.

Рассчитавшись за ночлег, Беклемишев на общественном автобусе, заполненном в основном мужчинами с одинаковым выражением лица и синими руками, державшими тело за перекладину, прибыл в городской отдел внутренних дел и представился его начальнику. Товарищ полковник, а был он при погонах, вытащил откуда-то топор, пояснив, что это – вещественное доказательство. Тем самым считал, что преступление раскрыто и квалифицировал его хулиганством, но всё же поинтересовался, что ещё нужно приезжему следователю. Беклемишев попросил помочь с жильём, кабинетом и служебным автомобилем хотя бы для осмотра места происшествия, которым ему представлялся весь город. Примерно так и оказалось – он объездил город, расположенный вдоль крупной судоходной реки, выясняя конструкцию преступления и его юридическую оценку.

Свободным оказалось место в кабинете следователя из Донецка, оказавшегося здесь по распределению с именем и отчеством Беклемишева, что создало тёплую атмосферу рабочей обстановки. После обеда обещали дать машину с водителем и экспертом в качестве фотографа. После чая с булочкой дело «пошло».

Осмотрев несколько подвалов в жилых домах, где держали потерпевших, вымогая деньги, а также место перестрелки, где держали оборону задержанные, следователь приступил к допросам последних. При этом время их содержания в изоляторе заканчивалось, поэтому жильё следователю не понадобилось. Все они были неоднократно судимы и недавно освободились из места лишения свободы. Однако успели получить выкуп за одного из заложников. Рэкет только начинался, поэтому сформулировать обвинение помогла смекалка. А без предъявления обвинения в совершении конкретных преступлений санкцию на арест получить у прокурора не представлялось возможным. Обвинение оказалось понятным каждому из особо опасных рецидивистов, поэтому изобличать себя никто из них не пожелал. В доказательство чего один из них, будучи всего несколько дней на свободе до задержания, как будто на пружине подскочил с прикрученного к полу табурета вверх и завис в воздухе, демонстрируя сеанс левитации. Женщина-адвокат потеряла дар речи, уронила на пол очки и впала в прострацию.

Прокурора следователь убедил добытыми им доказательствами в виде обрезов охотничьих ружей, дроби из гвоздей, аналогичной в патронах и в теле тяжелораненого потерпевшего, зафиксированных телесных повреждений у коммерсантов, их крови в подвалах. Показаниями ряда свидетелей и самих потерпевших, раскрывших картину связанных между собой преступлений и лиц, их совершивших, опознанных ими при этом. Кроме того, все протоколы осмотров имели наглядное приложение в виде исчерпывающих снимков материальных носителей следов преступлений, инкриминированных арестантам. Для чего эксперт-фотограф трудился всю ночь.

Получив санкции на арест каждого из задержанных на месте преступления обвиняемых, следователь с раскрытым и расследованным им с помощью водителя «Жигули» и фотографа за трое суток уголовным делом на самолёте вернулся в следственное управление и передал дело в прокуратуру области по подследственности. Дело продолжила следственно-оперативная бригада, сохранившая для областного суда текст обвинения, сформулированного и предъявленного Беклемишевым в условиях, не терпящих отлагательства с парящим в воздухе заключённым. Топор остался невостребованным, поскольку никакого отношения к делу не имел.