в мантии и в короне. Лишь Аптекарь, Нюша и Клиент на антресолях остались в своих костюмах. Клиент, облокотившись на перила, молча наблюдает за тем, что делается внизу. Гусев, возвращая плащ Аптекарю, замирает перед Гертрудой.

Гусев. Та-ак… Восхитительно.

Барменша. Из гардероба мадам Червонной.

Гусев. Ваше величество, я поражен. (Делает ей придворный поклон.)

Аптекарь с немым изумлением смотрит на Королеву, а затем, прихватив свой плащ, начинает пятиться к выходу.

Барменша (величественно). Самарий Ильич, останьтесь.

Аптекарь кивает и возвращается на свой табурет. Гусев обходит медленно артистов в сопровождении Нюши.

Гусев. Ну, и принарядились… Розенкранц, это что?

Розенкранц. Плюмаж.

Гусев. Нюша, что это?

Нюша (пожимая плечами). Я знаю?.. Петушиный хвост какой-то…

Гусев. Вот видишь, Нюша не верит. И я не верю. Нюша у меня будет как Станиславский. (Двигаясь дальше.) Гильденстерн… Это?..

Гильденстерн. Камзол такой. Так написано.

Гусев. Веришь?

Нюша. Еще чего!

Гусев. Не верит. Рудик, возьми на заметку. Нюша Гильденстерну не верит. Дальше!.. (Поднимаясь по лестнице.) Очаровательно! Каков Лаэрт! И шпагу достал. Молодцом. Ему поверим.

Лаэрт. Рад стараться!

Гусев (Полонию.) А это кто?.. Да вас и не узнать, товарищ Полоний!

Полоний. Стараемся!

Гусев (входит на антресоли. Оглядев Клавдия, прикрывает лицо ладонью). Ваше величество! Глаза слепнут! Буйство фантазии. Кто бы мог подумать! Откуда?..

Король (скромно потупившись). Были кое-какие резервы. В каптерке секции фехтования покопались…

Гусев (Нюше). Как?

Нюша. Умереть-уснуть.

Аптекарь. Вот этот биндюжник-першерон будет играть короля?

Барменша. Да. А что вас так волнует?

Аптекарь. Тихий ужас.

Барменша. Но он выставил такое условие. Теперь у нас так: у кого деньги, тот и король.

Гусев. Ваше величество, вы представляете, если бы я включил в смету нашего представления костюмы эпохи, сколько понадобилось бы бархата, сколько парчи, шелка, батиста… А поддельные драгоценности! А дорогие сердцу каждого простака аксессуары и прочий реквизит. Да-а, вам пришлось бы раскошелиться. Я же прошу у вас как генерального спонсора, если хотите, продюсера проекта всего лишь тридцать метров благородного черного бархата для ширм. Это что вас разорит? Или вы хотите удивить жюри конкурса черной бумагой?

Клавдий. Да, но… я несу большие убытки…

Гусев. Вы отказываетесь от престола?..

Клавдий (испугавшись). Нет!.. Я не в этом смысле… (Достает калькулятор, что-то бубнит. Гусев отходит.)

Аптекарь. Но как вас угораздило стать королевой?

Барменша. А я знаю? Он предложил и я согласилась. Какая бы женщина устояла, вы можете мне сказать? Немного побуду, какая разница… За те же деньги. Тем более, что играть будет прима из областного театра мадам Червонная – вы ее знаете.

Аптекарь. Кто же ее не знает.

Барменша. Ну, вот. А я королева на черный день.

Гусев (опершись о балюстраду). Милостивые дамы и государи! Благодарю вас, вы очень старались. Подавальщица Нюша при виде вас пришла в неописуемый восторг, то есть, чуть не уписалась…

Нюша. Гусев, полУчите!.. (Замахивается.)

Гусев (уворачиваясь). Пардон, мадемуазель!.. (Всем.) Ваши наряды еще больше пришлись бы по вкусу обитателям областной психиатрической больницы. Розенкранц, продемонстрируйте ваш плюмаж. За что вы обесчестили соседского петуха?.. Вы что, не могли догнать страуса?.. О боже. (Спускаясь вниз, на ходу.) Единственная моя надежда на то, что вы не хуже английских матросов шхуны «Дракон». Когда после многодневного плавания, достигнув берегов Африки, капитан увидел, как от распущенности, безделья и пьянки погибает его команда, он принял решение ставить «Гамлета». И матросы разыграли его на палубе своего корабля за здорово живешь!

Барменша. Что вы говорите!..

Гусев (внизу). Да-да! Можете мне поверить! А мы что с вами – глупее? Или бесталаннее? Или пить не умеем? Разыграем не хуже. Нюша, веришь?

Нюша. Верю!

Гусев. Вот и я не сомневаюсь. А теперь я вам, наконец, представлю человека, который сыграет принца Гамлета. Одну минуточку!..

Гусев отходит к мужу Офелии Муратову.

Барменша (в смятении). Как?.. Это Муратов?.. (Переглядывается с Аптекарем, тот пожимает плечами.)

После недолгих объяснений Муратов снимает с себя свой свитер и отдает его Гусеву.

(Муратову.) Благодарю вас, сэр!.. Итак, прошу любить и жаловать, – Гамлет, принц датский! (Подбрасывает скомканный свитер до балюстрады).

Безымянный Клиент, лысый и с многодневной щетиной, тот, что препирался с Нюшей, выпрямился, уже в свитере, у балюстрады, улыбнулся – рот до ушей – и помахал рукой. По залу пронесся вздох разочарования. Повисла пауза.

Гусев. Что, не нравится?.. А вы думали какой? Кудрявый? Да?.. Прекрасно-задумчивый? В берете со страусиными перьями? В белых чулках? Читали вы, черт возьми, Шекспира или нет? Камзол Гамлета был порван, чулки спущены до щиколоток и в пятнах, выражение лица дико! Он был дебошир и сквернослов. Недаром помирали со смеху матросы, подмастерья и извозчики.

Рудик (страстно). А с матерью? С Офелией как обращался? Как с потаскухами. Да он просто подонок!

Гусев. У вас дома не так?

Рудик. Не так.

Гусев. Ну, хорошо. Только не выступайте… Я буду говорить. Итак, Олег Твердохлебов, новый член нашей команды, можно сказать с уверенностью – в будущем ее лидер. Мы вместе учились в Москве. У нас есть кое-какие совместные достижения. Были и ошибки, разумеется… Но пораженья от победы ты сам не должен отличать. Так ведь, Олег? Мы и не отличаем. А?..

Твердохлебов. Нет-нет. Всё перепуталось. Пораже-побе-пораже!..

Гусев. И снова «побе»!.. Что касается музыки, то монолог «быть или не быть» он исполняет под гитару, как в 18 веке, когда его превратили в романс. Гитары не было, разумеется в Дании в интересующее нас время, но были струнные, – щипковые и смычковые, – лира, рота, фидла… Какая-то тагельхарпа, черт бы ее задрал. Ну, будем считать, что гитара им всем наследует. Так что с появлением Твердохлебова у нас есть твердый шанс взять первенство на областном конкурсе в нашей номинации и показаться в Москве. Я ждал его, пока нянькался с вами, ждал в полной уверенности, что… Кстати, Твердохлебов, могу я сказать, где ты ошивался последние два года, пока я тебя ждал?..

Твердохлебов. Ради бога!

Гусев. Он работал над ролью. Над ролью, заметили?.. Но в тюрьме.

Общий вздох удивления.

Барменша. Хорошенькое дело.

Гусев. Да-да!.. Идеальные условия для работы над ролью, как я понимаю! Но не рекомендую!.. Он был настолько самодостаточен, настолько погружен в роль, что не нуждался в партнере. Он сам себе был партнером. Так, Твердохдебов?

Горацио. А на шпагах он тоже дрался сам с собой?

Гусев. А это мы сейчас проверим. (Выдергивает шпагу из ножен Розенкранца и посылает ее наверх, Твердохлебову. Тот ловит и спускается по лестнице вниз.)

Гильденстерн передает свою шпагу Гусеву. Противники сходятся. Идет бой на шпагах по всем правилам театрального искусства, сопровождаемый возгласами студийцев и визгом Нюши в самых рискованных местах. В итоге Твердохлебов выбивает шпагу у Гусева. Нюша страстно вцепляется и осматривает руку Гусева в надежде обнаружить ранение и залечить его.

Гусев. Цел, цел!.. Спасибо, Нюша, довольно. Мы видим, что этот вид искусства партнера все-таки предполагает. Так, Твердохлебов? Хотя на это соглашался, вероятно, не всякий сосед по камере. А может быть, вертухай?

Твердохлебов. Ну, ладно заливать… Какая камера? На поселении я жил. (Поднимается на антресоли.)

Гусев. Да, да, конечно, на поселении! Не так уж много за ним и числилось. Удар, превышающий пределы самообороны.

Твердохлебов. И хватит об этом!

Гусев. Ну, ладно. Не сердись, Олег! Труппа в шоке. Он вам расскажет еще. Его опыт бесценен для актера.

Рудик. Вы хотите сказать, уголовный опыт?

Гусев. Рудик, вы талмудист и начетчик, как говорили в дни моей молодости… Много вы поняли. Гамлет был трагический мыслитель. И жил тоже, кстати, в тюрьме. Под названием Дания. И был аристократ духа. И глубоко порядочный человек. Таков и Олег Твердохлебов. У вас будет уйма поводов в этом убедиться. И только обстоятельства, сложившиеся в Эльсиноре…

Твердохлебов (перебивает, негромко и буднично). Последнее время – а почему, я и сам не знаю – я утратил всю свою веселость, забросил все привычные занятия; и, действительно, на душе у меня так тяжело, что эта прекрасная храмина, земля, кажется мне пустынным мысом; этот несравненнейший полог, воздух, видите ли, эта великолепно раскинутая твердь, эта величественная кровля, выложенная золотым огнем – все это кажется мне не чем иным, как мутным и чумным скоплением паров. (В руках у него оказывается гитара, тихонько наигрывая, он спускается вниз. Обходит участников спектакля, останавливаясь то перед одним, то перед другим.) Что за мастерское создание – человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, обличьях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! Краса вселенной! Венец всего живущего!

В это время в кафе появляется Мальва, застывает возле стеклянной двери. За спиной у нее рюкзачок.

А что для меня эта квинтэссенция праха? Из людей меня не радует ни один; нет, также и ни одна… (Обращаясь к Мальве.) …хотя вашей улыбкой вы как будто хотите сказать другое.

Мальва. Да!

Пауза. Участники спектакля превращаются в обычных зрителей, зачарованных настигшей их импровизацией. Внезапно роль у Твердохлебова, выразительно на него посмотрев, перенимает Гусев.

Гамлет. Офелия? – В твоих молитвах, нимфа,

Все, чем я грешен, помяни.

Офелия. Мой принц,

Как поживали вы все эти дни?

Гамлет. Благодарю вас; чудно, чудно, чудно.

Офелия. Принц, у меня от вас подарки есть;

Я вам давно их возвратить хотела;

Примите их, я вас прошу.

Гамлет. Я? Нет;

Я не дарил вам ничего.

Офелия. Нет, принц мой, вы дарили; и слова,

Дышавшие так сладко, что вдвойне

Был ценен дар, – их аромат исчез.

Возьмите же; подарок нам немил,

Когда разлюбит тот, кто подарил.

Вот, принц. (Передает аптечную упаковку.)

Гусев (с церемонной улыбкой). Прости меня, Офелия, прости!.. (Падает на колени.)

Мальва (пожимает плечами). Да?.. Не знаю, что мне делать.

Пауза.

Барменша (громко). Ну, пусть она простит!

Мальва. Офелия прощает вас. А Мальва – нет!

Барменша. Правильно, правильно!.. Гусев, это справедливо.

Все бурно аплодируют. Возгласы восхищения, среди них – Нюшин: «Верю! Верю! Верю!» Короткое затемнение.

Кафе снова открыто для публики. С улицы время от времени кто-то заходит. Надо ли говорить, что лучшие столики заняты студийцами. Нет недостатка клиентов и за стойкой бара. Вскоре на галерею поднимутся Гусев и Твердохлебов и займут столик у балюстрады, в стороне от всех.

За столиком Мальвы Зинаида.

Зинаида. И это у вас Дания, не пойми какой век?..

Мальва. Всё условно, Зина… Кстати, Гусев говорит, что «Гамлета» каждая эпоха играла по-своему. И всегда достоверно.

Зинаида. Да. Гусев для меня в этой авантюре самая загадочная фигура.

Мальва. Ну, Гусев… Ему дано от Бога. Он по-своему гениален. Сколько придумано – это же фейерверк. Я даже вижу иногда, до чего ему скучно с нами.

Зинаида. Ну, с тобой всё ясно… Для него лично от итогов конкурса много зависит?

Мальва. Да почти всё.

Зинаида. Значит, он скоро может сделать вам ручкой. Вон, как твой Муратов мне делает.

Из своего угла ей, улыбаясь, машет Муратов.

Мальва. Вполне вероятно.

Зинаида. Но это же вам невыгодно.

Мальва. Что, вытолкнуть на поверхность Гусева? Да, по-моему, мы всё должны для этого сделать.

Зинаида. Ну, Мальва, ты неисправимая альтруистка.

Мальва. А я люблю одержимых.

Зинаида. Я вижу. (Отвечает на приветственный жест Муратова.) Не подойду. Перебьётся.

У стойки Барменша и девушка.

Барменша. Рудик, можно тебя?

Рудик подходит.

Рудик, это Регина. (О девушке, сидящей за стойкой.) Скромная интеллигентная особа. Не замужем. Ты же видишь. Рудик, пусть она будет в студии.

Рудик. Но у нас больше нет свободных ролей.

Барменша. Ей не нужна роль, я тебя умоляю. Тебе нужна роль?

Регина (кокетливо). Смотря какая.

Рудик. Нету никакой. В пьесе вообще дефицит женских ролей, вы же знаете.

Регина. И у вас дефицит, подумать только…

Барменша. Хорошо, толпа там есть?

Рудик. Есть.

Барменша. Вот пусть она побудет в толпе. У нее дома неважные жилищные условия.

Рудик. Пойдемте.

Регина. А как я буду одета?

Рудик. Никак! В купальном костюме.

Регина. А мне что тут играть?

Рудик. Ящерицу! Рептилию!

Регина. Нет, кроме шуток!

Рудик. Гадюку, готовую ужалить!

Регина. Ну, прекрати! У меня каскад хорошо получается.

Рудик. Какой каскад?

Регина. А вот этот. (Показывает опереточный «каскад», который лучше всех исполняла когда-то незабвенная Гликерия Васильевна Богданова-Чеснокова.)

За столиками шум, смех, кто-то хлопает.

Гусев (смеется). Пусть остается! Мало ли что… как дело повернет.

Рудик (его передергивает). Оставайтесь, черт с вами. (Отходит.)

Рудик подсаживается к столику Гусева.

Рудик. Идут и идут!.. Я говорю: вы знаете, что здесь вы будете нужны весь, целиком. Это схима. Это как масонская ложа. Да-да. Мы понимаем. Гусев, может быть, довольно массовки?

Гусев. Пусть пока пробуют. Перенастраиваются. Будет кастинг. Отберем.

Рудик. А тут один чувак вообще меня уморил. Я спрашиваю: чем занимаетесь? Он говорит: земные недра. Я говорю: вы геолог? Копаю, говорит, но неглубоко. Где, спрашиваю, работаете? В тресте, говорит. Ну, а что производите-то? Слышишь, Гусев. Могилки! – отвечает. Могилки!.. (Смеется.)

Гусев. Натуральный могильщик? Отлично! Пусть приходит с напарником!

Рудик. Я так и сказал.

За столиком Мальва и Зинаида.

Зинаида. Ну, в общем, с бывшим мужем понятно, обратно ты его не возьмешь.

Мальва