Очень хочется увидеться с родителями. Они меня, конечно, не узнают, ведь выгляжу я иначе да и старше, но хочется просто почти до визга. Витька меня очень хорошо понимает, хотя ему увидеться и не с кем – Гэлирии на орбите нет, значит его папа еще не прилетел, если вообще прилетит. Но я-то наверняка рожусь? Очень хочется в это верить. Жизнь у меня-ребенка сложилась так себе, зато я встретила Витеньку! А ради него я и еще раз такое же пройду. Потому что очень его люблю… А ради любви можно любые пытки пройти.
Хотя сейчас мы маленькую Светку, когда она появится, защитим, конечно. Где был мой дом в Германии, я как раз помню. Странно: ни Витька, ни я не помним, где жили до того, как оказались в Германии. То есть образы есть, а названий нет. Это мне как врачу что-то напоминает. Возможно, даже что-то произведенное для нашей же пользы, кто знает… Какая-то я подозрительная.
Посадка проходит спокойно, но мы никуда не спешим. Как Витька говорит, «с пола упасть нельзя», поэтому в первую очередь надо поесть и перестроиться на местное время. Германия вызывает отвращение. Слишком много плохого у меня с ней связано, слишком мало хорошего. Но выхода у нас нет. Если все пойдет так, как в прошлый раз, то лет через двадцать человечество закончится.
– Поешь, родная. – Витька паек местный распаковал. Заботились они о своих воинах… – Немного отдохнем, а потом отправимся на точку.
– Пешком? – интересуюсь я.
Тут всего-то километров двадцать, так что можно и пешком, но Витька показывает мне знакомый по музеям диск. Я знаю, что это такое! Это вариант индивидуального передвижного средства, правда антигравитационного типа, но кто нас ночью увидит? Сейчас поедим, и муж подключится к местной сети, чтобы подтвердить наш интерес в покупке одного из свежепостроенных домов. Или покупатель отказался, или здесь это обычная практика – строить дома на вырост.
– Вот этот возьмем, – предлагает Витька, показывая на снимок, сделанный ботом во время снижения.
Дом, стоящий у самого леса, выглядит очень интересно с точки зрения уединения. Как будто специально для нас. Если его купить, то можно будет передвинуть… Моя мысль обрывается, я внимательно смотрю Витьке в глаза, пока не обнаруживаю там зародившееся понимание. В следующую секунду бот взлетает, потому что мы забыли о деньгах. Они у нас, конечно, есть, но легендированию пока не поддаются, потому что нарисованные. Для банковской системы это все равно, но…
– Правильно, – комментирует муж, – незачем плодить сущности. Сейчас мимикрируем под автодом побольше и сядем перед банком.
– Я буду спать, а ты – развлекаться? – удивляюсь я, но Витька только качает головой.
– Ты палец на гашетке держать будешь, – объясняет он, заставляя меня улыбаться. – По местному банк еще на вклады работает.
– Этот банк всегда работает, – комментирую я, зная нрав старейшего банка Швейцарии.
Что еще хорошо: именно в этом банке никогда не задают вопросов при таких суммах. И это нам сейчас очень удобно. Витька переключает свой комбинезон-скафандр в режим, создающий впечатление так называемого кежуал-наряда, то есть не официального, но при этом ткань выглядит для стороннего наблюдателя очень дорогой. Про эту хитрость я тоже знаю из прошлой жизни: богачи часто пытаются изобразить, что они то ли «из народа», то ли им наплевать на все нормы одевания в тех или иных ситуациях. В общем, Витька сейчас для стороннего наблюдателя выглядит очень богатым человеком.
Ну и легенда у него простая, как топор: из дикой России хороший, судя по кошельку, человек хочет перебраться к более спокойно относящимся к деньгам в чужом кошельке людям. Русские, кстати, еще не входят в коалицию восточных стран, поэтому они пока не «восточные варвары», судя по тем новостям, что мы ловили еще на орбите. Получается, что-то произойдет в ближайшие лет десять? Интересно, что именно…
Витька отправляется разбираться с банком; я за него волнуюсь, поэтому выглядящие сейчас прозрачными пушки слегка подергиваются. Муж возвращается с тележкой, на которую перекладывает ящики с русскими надписями. Он у меня молодец, обо всем подумал. Интересно, он оставил надписи как есть или же менял их? Надо будет спросить…
– Ну вот и все, – сообщает мне Витька, вернувшись. – Вопросов не было, как и ожидалось.
– Еще бы они были… Сколько там, миллиона на три? – интересуюсь я, снимая палец с гашетки.
Витька снова берет управление в свои руки, а я раздумываю о том, насколько достоверно произошедшее. С одной стороны, у нас тридцатые годы, элита богачей только формируется, то есть банк легко берет депозиты такого типа; с другой стороны, все как-то слишком легко проходит, но муж загадочно улыбается, значит, что-то сотворил.
– Признавайся! – требую я, заставляя Витьку засмеяться.
– Они ждали именно меня с такой суммой, – объясняет он, даря понимание. – Запросили свою переписку, а там…
– А не догадаются? – интересуюсь у мужа – все-таки не самая простая операция.
– В архивной копии? – поднимает он брови. И я понимаю, что сморозила глупость.
Это именно то, что широко не известно, по крайней мере сейчас. В тридцать седьмом, по-моему, году было обнаружено, что архивные копии содержат только факты, без документов, на которые ссылаются, и тогда все изменилось, но сейчас-то у нас самое начало, значит, никто не подкопается. С трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься мужу на шею.
Пока что реальность вполне соответствует нашей. Надо решить вопрос дома, заказать «постоянные» документы и хоть чуть-чуть отдохнуть, чтобы понять, что делаем дальше. Мне, например, не очень понятно. Понятно, что мы тут, чтобы всех спасти… Или нет?
– Вить! – зову я мужа, только что посадившего наш бот. – Мы здесь для того, чтобы всех спасти?
– Мы здесь для того, чтобы получить ответы на свои вопросы, родная, – вздыхает Витька. – То, что мы не сделали в той жизни, хотя нам даже мозг корабля к дому подключили.
– Но нам было не до того, – киваю я. – Думаешь, «Гэлирия» могла ответить на вопросы?
– Думаю, да, но мы не заинтересовались, – усмехается муж. – Вот только мне неясно, кому и зачем важно, чтобы мы знали эти самые ответы…
– Звезды… – выдыхаю я, понимая, на что он намекает. – Значит, реальность вокруг может быть виртуалом?
– Сильно сомневаюсь, – качает головой Витька. – Ну же, вспоминай!
Я задумываюсь, вспоминая все, о чем нам когда-то говорили, но понимаю, что вариант на самом деле только один.
Сама операция по легализации сомнений не вызывает. Пользоваться известными вещами вообще не стыдно, но суть-то в другом. Кораблю-то миллионы наших лет, а тот же бот ведет себя так, как будто только что с конвейера. Да и все совпадения… Еще раз, сначала.
Мы просыпаемся на почти мертвом корабле в окружении трупов, навскидку – суточной давности. Переселенец находится в сильно плачевном состоянии, при этом недалеко от Солнечной системы, то есть вдали от любых звездных маршрутов; что он тут забыл? При этом мы взрослые, то есть обладаем всей доступной свободой, это тоже важный момент. Ресурсов корабля хватает на то, чтобы донести нас до Земли за два года до нашего рождения. По-моему, достаточный намек.
Но – как будто этого мало – корабль, построенный другой цивилизацией, легко входит в компьютеры землян. Да, они примитивные, но факт остается фактом. Что это может значить? А значить это может следующее: мы крысы в лабиринте, только теперь нас разглядывают отнюдь не земляне. Вон у Светки глаза стали мокрыми – она поняла. Да, вариантов немного.
Логика подсказывает: радостно подняв хвост, нестись всех спасать. Или всех убить, что тоже вариант, кстати. Наш бот не то что гимназию – Женеву может автоклавировать, даже бактерий не останется. Правильно ли это будет? Самый, пожалуй, больной вопрос.
– Думаешь, высшие? – тихо спрашивает Светка.
– Иди ко мне, котенок, – вместо ответа обнимаю мою любимую.
Высшие… Еще одна легенда разумного космоса. Холодные экспериментаторы с абсолютно непредставимой логикой. Абсолютно всемогущие ученые, ответственные за рождение и гибель рас, причем не только неразумных. Смысла их экспериментов никто никогда не понимал, а до народа Адив дошли даже не легенды, а отголоски оных. Если это высшие, то человечество обречено. Вопрос только – мы-то тут зачем?
Значит, предположим, что вокруг реальность, и будем действовать, как запланировали. Потому что мы не эльфы с гномами и боги нам чужды. Мы – люди и будем поступать именно как люди. Кто бы что по этому поводу ни думал. Значит, так тому и быть.
– Высшие, низшие – какая разница? – интересуюсь я. – Вполне могут быть и Адив, решившие, что нам нужны эти ответы; хотя я бы прожил без них.
– Тоже верно, – соглашается Светка. – Что делать будем?
– Сейчас поспим часа два, – говорю ей, переводя ложемент в режим кровати. – А потом будем покупать дом, регистрироваться, ну и так далее.
– Ага, – кивает мне любимая. – Все-таки беспокоит меня что-то…
Знаю я, что тебя беспокоит, любовь моя, но ответов просто не может быть сейчас. Пройдет время – появятся и ответы. Самый главный вопрос у нас обоих, который мы обсуждали еще на Адив, – воспоминания детства. Вот только он почему-то быстро забывался, несмотря на то что «Гэлирия» намекала…
Как и ожидалось, оформление покупки дома прошло очень быстро, что ни о чем, правда, не говорило: и такое бывает. В Германии много чего бывает, поэтому никто и не удивляется. Затем мы двинулись в мэрию: регистрация, заказ постоянных документов, простая бумажная работа, никого не удивляющая.
– Нам совсем не удивились, – заметила Светка. – Это обычно так?
– Не знаю, честно говоря, – покачал я головой. – В Швейцарии бы оскалились, а здесь как-то равнодушно восприняли. Но тут всего населения не так много… Сейчас довольно раннее утро… Пошли страховками заниматься.
Нужны медицинская, пенсионная и еще два ведра страховок, причем для обоих. Брак у нас зарегистрирован в начальных документах, поэтому никто ничего не спрашивает – кстати, несмотря на то что Светка формально фамилии не меняла. В этом есть смысл, если мы хотим выдать себя за своих родственников. После этого возвращаемся на бот – отдохнуть, поесть…
– Я соскучилась! – заявляет мне любимая жена, стоит только включить режим полной маскировки бота.
Обняв Светку, начинаю ее нежно целовать. Я тоже соскучился, мы люди все-таки. Поэтому следующие часы просто выпадают из восприятия, исчезнув во вздохах, поцелуях, объятиях и… О том, что презервативы мы забыли, оба вспоминаем слишком поздно. Доведенная моими ласками почти до пика Светка о таком думать не хочет. Я думать уже тоже особо не способен.
Любимая тянет меня к себе, требуя закончить начатое, и я подчиняюсь ее воле. Узость ее показывает, что эти тела любовью либо не занимались, либо делали это слишком давно, но плевы нет. Предусмотрена ли девственная плева у нас в принципе, я подумаю потом, когда-нибудь, потому что сейчас я наполняю самого любимого человека собой.
И наш финал – как вспышка сверхновой перекрашивает мир. Вершина любви, наше с ней Слияние. Что при этом происходит… Это не описать словами. Будто бы наши души открываются друг другу, становясь единой душой, но при этом мы не теряемся, оставаясь собой. То же Слияние, что активировало отцовский медальон… Тот же взрыв, что дарит нам друг друга, и я почти физически ощущаю, как меняется мир вокруг нас.
– Ох и напридумывали мы себе, – слышу я жизнерадостный смех Светки, стоило только отдышаться. – Высших всяких…
– Логично же, – пожимаю я плечами, тихо хмыкнув.
В чем-то я был прав: это не совсем наш мир, а его ближайшая параллель. Ну и мы не совсем те самые Светка и Витька, а копии сознания. Вот такая у нас сказка…
Началось это лет пять назад, когда Шаар, наш старшенький, увлекся исследованием корабля, обнаруженного Хранителями. Корабль был странным по сути своей: он имел несколько пространственных измерений, то есть оказался совершенно нечеловеческим. Шаар с группой ученых изучал это странное месиво труб – так выглядело судно для стороннего наблюдателя, – пока не сделал несколько открытий. Разумеется, настоящий ученый хотел все опробовать на себе, но мы со Светкой не позволили, предложив себя в качестве подопытных.
Обнаруженная технология была теоретически способна сделать копию сознания людей и послать ее в параллельный мир, подходивший по параметрам. Сложной физики, надо сказать, я не запомнил, только лишь саму суть: копии наших сознаний должно было отправить в мир, соответствующий нашему, но отстоящий на век или что-то около того.
Бункер в самом начале был следствием клонирования сознания. В общем-то, это и было наше объединенное со Светкой сознание, выдавшее не самые приятные картины молодости, а вот потом по какой-то причине мы оказались в телах умерших или почти умерших людей на древнем корабле. Шаар говорил, что информацией мы обмениваться сможем, но вот как именно, я не помню.
Вокруг нас не наш мир; точнее, теперь-то он наш, но изначально, конечно… Воспоминание о моих страхах заставляет улыбаться. Несмотря на то что мы тут другие, мы все равно остаемся собой. Одно радует: мы при этом ничего не испортим. Света и Витя в начальном мире останутся, как и их жизнь. А у нас теперь, получается, своя жизнь. И в этой жизни мы можем попытаться всех спасти.
– Интересно, – говорит Светка, очень солнечно при этом улыбаясь, – сынуля специально триггер на Слияние установил или это просто случайно получилось?
О проекте
О подписке