Десятое шр’втакса. Д'Бол

За меня принимаются так, что я и пищать не могу. Наставник-инструктор много раз проходит одну и ту же последовательность действий, пока мои движения не становятся рефлекторными. Всего за день он учит меня самому необходимому, как будто мне завтра уже в бой. А в перерывах Варамли обучает тому, как менять свое тело, как закрыться покровом, если не хочу показывать свое лицо, но девятый день месяца шр’втакс в памяти не остается, он просто пролетает, и засыпаю я совершенно без сил, только и успев омыть себя по завету предков.

Наверное, поэтому снится мне что-то совершенно невозможное – помещение, похожее на комнату учения, но я здесь не один. Я ошарашенно разглядываю тех, кого наставник называл илиан, а рядом с ними и химан. При этом они совершенно не боятся, не проявляют такую привычную мне агрессию. Спустя мгновение я понимаю, что эти существа видят и меня. Отступив к стене, я готовлюсь к бою, но не чувствую с их стороны ни страха, ни желания растерзать меня.

– Юный творец пришел из очень далекого места, – слышу я чей-то голос и, развернувшись, вижу большого илиан, смотрящего на меня очень внимательно всеми тремя своими глазами. – Не бойся, – говорит он мне, – здесь никто не причинит тебе вреда.

– Кхраагам не ведом страх, – заученно отвечаю я, не понимая, что означает мой сон. Я же засыпал!

– Всем ведом страх, – вздыхает этот илиан, а затем рядом с ним обнаруживается химан – как Варамли, но все же чем-то отличающийся. И тут я понимаю: это самка.

– Какой хорошенький! – приветливо оскаливается она, но напасть не хочет. – Ты откуда, ребенок?

– Я уже не ребенок, у меня скоро первые Испытания, – отвечаю я, не понимая, что происходит со мной.

Мне отчего-то хочется потянуться к ней, но я понимаю – это неправильно. Самка химан делает мягкий шаг ко мне, протягивает руку, за которой я внимательно слежу, а затем происходит то же, что делал со мной Варамли – она меня «гладит». Наставник объяснял: если делают так, то не хотят зла, поэтому я расслабляюсь, в глубине души очень желая, чтобы ее движение продолжилось.

– Хочешь рассказать о себе? – интересуется она моим мнением.

– Нет, но нужно, – вздыхаю я, готовясь к ненависти. На их месте я бы постарался уничтожить кхраага.

– Не нужно, если не хочешь, – качает она головой, и я… Я не знаю, что со мной происходит – как будто внутренний я теперь выходит на свободу, а жесткий Д’Бол прячется внутрь.

И вот этот настоящий я очень хочу им рассказать о себе, но боюсь. Страх ненависти, исчезнувшей ласки заставляет меня молчать, а она, эта самка, не настаивает. Она собирает других вокруг себя, но так, чтобы не отгораживаться от меня, и рассказывает им что-то совершенно непонятное. Я просто не могу осознать сказанного ею: какие-то «миры», «дары», «разум» – эти слова не имеют смысла. Но вот здесь, в этом самом помещении, никто не хочет грызть кого-то, никто не хочет нападать, как будто они все неспособны к насилию, но такого быть не может. Не с химан. Значит, я чего-то не знаю…

Проснувшись, снова погружаюсь в тренировки. Бой на палках почти забыт, зато все больше тренировочного времени в симуляторе управляющего отсека звездолета. Полдня проходит, я и не замечаю как, ну а затем меня ждет наставник. Оценив выражение моего лица, он вздыхает, отправляясь к водопаду, а я вижу вокруг множество воинов, гораздо больше, чем обычно.

– Твой отец готовится к неожиданностям, – объясняет мне Варамли. – Пойдем.

Он видит, что мне есть о чем рассказать, поэтому ведет меня в «наше» место. Он такой же, как химан во сне – признающий мое желание, мое право и всегда готовый подсказать. Может, он специально послан мне из такого же места, как мой сон, чтобы не дать погибнуть тому внутреннему мне? Не знаю, но едва мы приходим туда, где от шума воды почти ничего не слышно, я начинаю взахлеб, торопясь, рассказывать свой сон.

– Говоришь, тебя не испугались, но не настаивали на рассказе? – заинтересовывается наставник. – Они могут быть совершенно из другой галактики или даже…

– Я думал об этом, наставник, – киваю я. – Учитывая, что они говорили о «мирах»…

– Миром мы называем всю нашу вселенную, – отвечает мне Варамли. – И если они говорили о множестве, то… Они могут не знать кхраагов, потому и не боятся.

– Да… – вздыхаю я, а потом решаю поинтересоваться, нашли ли предателя.

– Нашли, – кивает Наставник. – И даже выпотрошили, но он давал сигнал клановому кораблю, пролетавшему неподалеку от резиденции.

– Дрг'шрахст, – утвердительно говорю я, потому что тут, кроме нас, летать больше некому, а у стратегов маршрут неподалеку проходит.

Кивок наставника означает согласие с моими выводами. Значит, у стратегов есть что-то непонятное пока нам. Какой-то тайный план, ради которого можно пожертвовать одним, а то и двумя кланами. Нужно выяснить, что это за план, но как сделать подобное, я не знаю. Возможно, у наставника есть какие-то идеи. А пока…

– Клан М'рахкса объявляет о новом совете кланов, – замечает Варамли. – Это может быть началом, поэтому учись как можно лучше.

– Я понял, наставник, – склоняю я голову и разворачиваюсь к белесой дымке выходного отверстия. Мне хочется просто смотреть на нее, ни о чем не думая.

– Я всегда рядом, ученик, – негромко произносит наставник. – И всегда на твоей стороне.

Так он показывает, как относится ко мне. Что я ему не чужой, а близкий, но я это и сам понимаю: нет у меня никого ближе Варамли. Как бы я хотел его обнять, как в детстве, но нельзя – любое проявление эмоций очень опасно, и прежде всего для него. Я это очень хорошо еще в раннем детстве выучил, поэтому теперь ни за что не рискну подвергать его опасности.

– Наставник, скажи, а не могут в ритуалах использоваться самки, потому что они для кхраагов не имеют ценности? – интересуюсь я, задавая тот самый вопрос, что меня беспокоит последние пару дней.

– Очень возможно, что ты прав, – отвечает наставник. – Пойдем, тебе пора на тренировку.

Мне действительно пора, но, пока мы идем, я задумываюсь о самках нашего народа: почему я их никогда не видел? Существуют ли они? Кто-то яйца несет, значит, точно существуют, но почему я никогда не видел ни одной самки? А вдруг их держат как животных, используя только для оплодотворения? Тогда, если они это осознают, то вполне могут и отомстить. Не может ли за всеми странностями стоять самка народа кхрааг?

***

Вечером наставник ведет меня в библиотеку. Сам-то он туда доступ имеет ограниченный, а вот обосновывая мое развитие, может читать что угодно. Библиотека – круглый зал, выдолбленный в центре скалы. Освещается он световыми шарами, а книги сплошь рукописные, ведь здесь собрана мудрость предков. И вот в этой мудрости он хочет что-то найти.

– Ты же хотел узнать о самках народа, – улыбается Варамли в ответ на мой вопросительный взгляд. – Прикоснемся к мудрости великого Гмассгхра, возможно, в его работах найдем.

– Я будущий вождь! – восклицаю я так, что эхо гуляет по коридорам. – От меня не может быть тайн!

– Правильно, – кивает он мне, а я замечаю скользнувшую в темный проход тень. Значит, докладывать побежал. Отец пока на нашей стороне, так что пусть докладывает.

– Я думаю, нужно начать с сокровищ народа, – подумав, сообщаю ему. – Если даже они рабыни, то как-то это же в древности обосновали?

– Молодец, Д’Бол, – от этой похвалы меня тянет прыгать, как в раннем детстве, но этого делать нельзя: увидит кто – будет очень больно.

Мы заходим под своды священного зала кхрааг. Здесь собраны манускрипты, написанные на коже врагов, книги, украшенные костями вождей. Я двигаюсь вдоль ряда полок, выдолбленных в камне скалы, осматривая короткие пояснения. Мне нужны сокровища расы, но вот как их найти… Для начала я беру древнейший манускрипт, в котором описывается Легенда о Пришествии.

Эта легенда фактически говорит о том, как из высоких чертогов под сень благословенной К'ргсв’дахра ступили первые кхрааги, неся истинное понимание жизни, а все остальные, населявшие в то время Ш'дргмассгхру, просто покорились. На самом деле, были, конечно, уничтожены, но это, как говорит наставник, детали. Итак… Я усаживаюсь за традиционный каменный стол, разворачивая манускрипт, содержание которого знаю и так.

– Возможно, нужен лекарский трактат, – задумчиво произносит Варамли. – Это если мы говорим о самках, как о сокровище.

– Принеси мне его! – с повелительными интонациями реагирую я.

Теперь он может смотреть что угодно, ведь это я ему приказал. Благодарно кивнув мне, наставник отправляется к полкам, не только опоясывающим зал, но и тянущимся очень высоко, для чего есть подъемник. Именно им Варамли и пользуется сейчас, уносясь куда-то очень высоко.

В легенде я ничего не нахожу, но интересно вот что – описывается пещера, куда должен войти молодой воин, чтобы вынести из него яйцо. То есть самки находятся в пещере и на свет не выходят. Могут ли они относиться к другому виду? Нет, вряд ли, ведь тогда и у нас были бы элементы другого вида. Все же идея того, что ситуация может быть выгодна только самкам, не покидает меня.

С шелестом возвращается подъемник, я поднимаю глаза, чтобы увидеть задумчивый взгляд Варамли. Он жестом показывает – «иди за мной». Я поднимаюсь, аккуратно свернув манускрипт, и, проходя мимо полки, осторожно кладу его на место, двигаясь за наставником. Внезапно он поворачивает направо, будто проходя сквозь стену, но я вижу небольшой проход, сразу заметить который невозможно. За ним открывается зал поменьше, и вот тут уже я не нахожу привычных мне книг, а только пластины из кварца. Тонкие, но очевидно крепкие.

– Возьми эту пластину, – показывает мне наставник. – Посмотри на нее в отраженном свете.

– Да, наставник, – немедленно слушаюсь я и вдруг вижу текст.

«В свете извечной Вр'гсалжхра, когда Ш'дргмассгхра сияет в невидимости, самка отложит яйцо, чтобы быть снова спрятанной от ока кхраага, принесшего ей драгоценное семя». Я читаю и понимаю: у самок вполне может быть свое сообщество, потому что это инструкция о том, как оплодотворять самку, ломая ее сопротивление, ведь пластина говорит, что самки сопротивляются всегда. А это значит – оплодотворение происходит силой, и никак иначе. Как это не похоже на рассказы Варамли о семье! Но тогда понятно, почему она больше никогда не хочет видеть того, по чьей милости пережила боль и муки.

Я возвращаюсь из библиотеки в задумчивости. Раз говорится, что самка сопротивляется всегда, при этом указывается осторожность при фиксации и то, как снимать с нее одежду, чтобы не привести в негодность, то у самок может быть свое сообщество. И если в этом сообществе появился вождь, то… Только им желательно, чтобы мы поубивали друг друга. Хорошо, подозреваемый есть, еще бы теперь понять, как именно они сумели захватить детей союзников.

– Юного Д’Бола зовет к себе вождь! – встречает меня распорядитель. – Наставник, следуйте за своим учеником!

Очень интересно… Уже глубокий вечер, отец в такое время уже спит. Значит, происходит что-то важное, и нужно поспешить. Варамли тоже понимает это, идя чуть позади меня, как предписывают традиции, ведь теперь не я его, а он сопровождает меня. Что-то мне подсказывает, что сейчас я получу ответы на часть вопросов. Интересно, что это будут за ответы?

Темный коридор, где нет ни одной живой души, даже паразитов, заканчивается окованной небесным металлом дверью, за которой находится личная резиденция моего отца. Чтобы войти, мне нужно приложить ладонь к сенсору двери. Если я имею право находиться внутри, то меня пропустит, если нет – отрежет руку. Вот такой режим пропуска у военного вождя. Очень хорошо против заговорщиков работает.

Дверь с лязгом растворяется, пропуская нас с наставником внутрь. Я делаю четыре шага, сопровождаемый потолочной турелью, поворачивая затем направо – в сторону кабинета отца. Он сидит за своим столом, в нетерпении постукивая когтем по прибору внутреннего наблюдения. На мой взгляд, отец скорее озадачен, чем раздражен, поэтому больно прямо сейчас не будет.

– Явились, – рычит военный вождь клана вместо приветствия. – Идите за мной.

Он резко поднимается, отчего стол, составленный из необработанных, на первый взгляд, каменных глыб, слегка покачивается, затем разворачивается в сторону стены. Что-то рыкнув, отец добивается открывания этой самой стены – кажется, что кусок ее просто падает в пол. За ней видна узкая темная лестница, украшенная шипами – путь в тайные темницы. Вот это уж очень любопытно, но не страшно – если бы отец меня в чем-то заподозрил, то просто убил бы, водить меня куда-либо не нужно. Значит, он хочет нам что-то показать.

Если рассуждать логически, остается только предатель. Не тот, которого поймали, а тот, кто на самом деле, ведь наставник считает, что пойман был только исполнитель…