Одиннадцатое шр’втакса. Наставник Варамли

Не зря малыш меня о семье спросил. Именно поэтому во время нашего обучающего часа я стараюсь у него осторожно выяснить, что именно подвигло его на это, потому что он может подвергнуть себя опасности. Но ответ оказывается и сложнее, и проще: ему продолжают сниться сны.

– И вот эта самка твоего народа со сложным именем И’ри’на меня погладила, – Д’Бол прикрывает глаза, показывая мне, какой он еще ребенок. А детям нужна ласка, я точно это знаю. – И сказала: дети превыше всего. Ты понимаешь, Варамли, для нее это естественно!

Я понимаю, малыш, еще как понимаю. Д’Бол во снах переходит границу миров, оказываясь в наших сказках. Чтобы разные расы были в одном месте, не стремясь вцепиться друг другу в горло, чтобы так говорили о детях – это невозможно в нашем мире, только в очень древних позабытых уже сказках. А ученик рассказывает мне об увиденном, и я понимаю: сны изменили Д’Бола. Не внешне, а где-то внутри изменили, и теперь ему тесно здесь. Душно и тоскливо ему среди «своих», и что с этим делать, я не знаю.

Достав тайный медальон, я показываю ученику своих детей – их изображения, что всегда со мной. Малышки Лиары, радостно улыбающейся папе, близнецов Брима и Туара, похожих как две капли воды, и Д’Бола – устроившегося в моих руках малыша. Ученик смотрит во все глаза, впитывая образы. У него в жизни такого никогда не было – вместо мамы и папы всегда был я, а от других, включая отца, он видел только боль и издевку. Зачем кхрааги так воспитывают детей, я понимаю: ожесточившиеся, потерявшие душу дети без сомнений лишают жизни завоеванные народы. Но как же это жестоко… Впрочем, большинство моих сородичей этого не поймут, ведь они тоже потеряли души, и только «Зар» все еще пытается не дать искре Творца угаснуть окончательно.

– Ты носишь меня с собой, – негромко произносит Д’Бол. – Спасибо.

Он ошарашен, но, кажется, уже начинает понимать, что такое «дети» и почему они важны. Но времени у нас не так много, поэтому мы приступаем к тренировке морфизма. Кхрааги эту функцию почти не используют, только для изменения формы морды, но возможностей, на самом деле, у них намного больше. Именно эти возможности мы с ним развиваем. Он в химан не превратится, но пугать внешним видом будет поменьше.

– Начинам упражнение, – предупреждаю я, а затем легкими движениями показываю ему очевидные огрехи при морфировании морды.

Я совершенно уверен, что Д’Бол отличается от других кхраагов, это заметно и анатомически, и в восприятии. Они генетически туповаты, а вот ученик – совсем наоборот. Кто был его матерью, установить уже не выйдет, но она явно была совсем непростой самкой. Возможно, именно этот факт и подвиг самок на активные действия. В целом, если прикинуть по времени, очень даже похоже – за десять лет много чего можно сделать.

Мы работаем с полной отдачей, потому что это умение может спасти жизнь моему ученику, которого я воспринимаю сыном. Да и он меня отцом, судя по всему, что, конечно, не очень обычно, но что имеем, то имеем. Совсем скоро ему на тренировку, а я в это время буду рассматривать плиты последних известий и опять попытаюсь связаться даже не с Омнией, а с ее орбитальным звездолетом. С самой планетой мне не разрешат, а вот звездолет – совсем другая история, тут могут и позволить.

Мне необходимо узнать, успели мы или уже поздно что-либо делать. Если Омнии больше нет, то очень скоро займутся мной, а там… Все-таки самкам кхрааг нужно не глупое уничтожение, а месть, боль самцов, при этом для них возрастной разницы нет, а это уже невероятно серьезно. По сути, самки от самцов не отличаются – та же жестокость и непримиримость.

– Закончили, – вздыхаю я, а затем встаю. Подойдя к стене, опускаю единственный тумблер: – Наставник Варамли вызывает инструктора-наставника летного мастерства по распоряжению вождя Г'рхышкрамсдрутсхравага!

Чуть язык не сломал, несмотря на весь свой опыт. Ответа я не жду, да и не будет никакого ответа – только явление вызванного. Кхрааги в принципе немногословны, а уж снисходить до общения с химаном, пусть и наставником, точно не будут. Поэтому Д’Бол ждет, немного удивленный тем, что я назначаю не силовую тренировку, а летную, но молчит. Он отлично понимает: просто так я ничего не делаю, значит, нужно потерпеть и подождать. Ждать мой ученик хорошо умеет.

Я же просто подсознательно чувствую – что-то не так. Это предчувствие смерти, о котором сказано очень много, да и написано не меньше. Химан умеют чувствовать свою приближающуюся смерть, причем абсолютно все, просто некоторые этого факта не признают. Вот такое очень узкое у нас предвидение, позволяющее чувствовать за сутки или двое, когда наступит конец. И если ощущение появилось, то вариантов избежать его нет. Д’Бол останется один, и это чрезвычайно плохо – он ребенок совсем, несмотря на то, что у него скоро первые Испытания. Сможет ли ученик не потерять голову, убежать? Вот именно для того, чтобы у него все получилось, я и настаиваю на летных тренировках.

Сердце не на месте, как говорили древние. Если вместе с Маирой самкам кхрааг удалось захватить многих, если кому-то об этом станет известно – будет кровная месть. А если пройдет ритуал, то узнает вся Галактика. Главное, чтобы Лиара и Брим с Туаром были в безопасности. Ведь их потери я точно не переживу. Может быть, поэтому я чувствую приближающуюся смерть?

День у нас совершенно точно есть, так что я должен дать максимум Д’Болу, ведь, если меня не станет, совета ему никто не даст. Но и ритуал возможен только в том случае, если кроме Д’Бола не будет больше кандидатов на его проведение. А в каком случае это возможно?

Дверь раскрывается, и мой ученик, склонив в приветствии голову, делает шаг из каюты. Насколько я вижу, отношение к нему здесь доброе, если только подобное слово применимо к этой купающейся в крови расе. Но по крайней мере, Д’Бол в безопасности. Я же тянусь к своему мешку, чтобы достать из него пластину переносного счетно-решающего устройства. Оно выглядит как разработка клана Дрг'шрахст, хотя на самом деле это прибор иллиан. С его помощью я запрашиваю последние новости из открытых источников, а затем нацеливаюсь на родную планету.

Звездолет, что должен быть на орбите Омнии, не отвечает. В новостях только срочное собрание вождей кланов, и все. То есть нет никаких новостей. Тогда я переключаюсь на навигационные маяки в системе Омнии, с удовлетворением отметив, что они отвечают. На этом, правда, хорошие новости заканчиваются – по мнению маяков, система, где они находятся, пуста и необитаема. Что это значит?

***

Короткий рык, пронесшийся по кораблю, означает боевую тревогу. Я даже подпрыгиваю от неожиданности, отрываясь от внезапно почерневшей пластины. Это понятно – если корабль в бою, то связь только по делу. Спустя несколько долгих минут в наши покои, то есть в каюту, вваливается Д’Бол. Заметно, что он бежал, хотя это понятно – тревога же.

– Нападение на резиденцию, – сообщает он мне, пытаясь отдышаться. – Я как раз отрабатывал на отключенном втором пульте стыковку, а тут в систему как влетит!

Приобняв ученика, усаживаю его на койку, пытаясь разобраться в сбивчивой речи. Насколько я понимаю, в систему К'ргсв’дахра вошел корабль и, как-то миновав боевую станцию на орбите материнской планеты, разрядил свои боевые излучатели в точности по резиденции клана, только затем вступив в бой с патрульным. Начнем с того, что такого быть не может – и боевая платформа, и патрульный отреагировали бы. А это означает, что либо у нас массовое предательство, либо они шли под маскировкой, которую каким-то образом увидел Д’Бол, сумев разглядеть нападающих.

Не скажу, что такого совсем не может быть, но вот на какой-то такой вариант и рассчитывал военный вождь. То есть сейчас мы бы в лучшем случае зажарились в верхних галереях, а в худшем оказались заперты на нижних уровнях, где медленно умирали бы. Значит, отправиться на звездолет решением было правильным, что теперь видит и ученик, но проблема не в этом.

– О том, что начался Совет Кланов, знают все, – напоминаю я Д’Болу. – Значит, военного вождя в резиденции быть не может. При этом ты единственный не отправился с отцом. Значит?

– У них глаза на К'хритсдроге, – с задумчивыми интонациями произносит мой ученик. – И они хотели убить меня.

– Правильно, но зачем? – он должен сам догадаться о том, что я уже хорошо понял.

– Чтобы… – Д’Бол становится более задумчивым. – Если погибнет отец, тогда клан можно захватить, ведь меня уже не будет.

– Или все вожди, – выдаю я ему следующую порцию информации.

Да, после такого логично должно последовать уничтожение всех вождей с наследниками, тогда кхрааги остаются без руководства, начинается внутренний раздел власти, а в это время веселящиеся самки с радостью, и не вызывая никаких вопросов, просто убивают их по одному. По-моему, гениальная придумка. Вопрос еще, правда, куда делась Омния и патрульный вместе с тремя платформами на ее орбите?

Опять звучит рык, а за ним речь командира корабля о том, что сошедшие с ума кхрааги были уничтожены. Этого следовало ожидать, а вот приказа нам оставаться в каюте нет. Что же все-таки происходит? Оставив ученика приходить в себя, я подхожу к стене.

– Наставник Варамли, – представляюсь я. – Прошу сообщить Совету о нападении и о большой вероятности нападения на них под маскировочным полем.

– Ваше сообщение будет передано, – надо же, снизошли до меня…

Если Совет не уберегут, то для выборов новых вождей ритуал провести придется, эти традиции незыблемы. А совершать ритуальное поедание заставят единственного выжившего – Д’Бола. Обычно сопровождения при этом не бывает, ну а если все же… Тогда я спасу его, пусть даже ценой своей жизни. Вот откуда у меня ощущение смерти…

– Д’Бол, послушай меня, – привлекаю я внимание все еще не пришедшего в себя ученика.

– Да, наставник, – склоняет он голову.

– Если каким-то образом убьют всех вождей, то будет ритуал, – твердым голосом сообщаю я ему. – Кого заставят его проводить, объяснять надо?

– Единственный из вождей… – стремительно сереет Д’Бол.

– Именно так, – киваю я ему. – Давай еще раз пройдемся по тому, что ты будешь делать, когда это, все-таки, случится.

И я снова раз за разом повторяю ему, что он должен делать. Даже если со мной что-то случится, в первую очередь ученик должен убегать. Убегать, стрелять, уходя в сторону Темного Рукава, там много туманностей и спрятаться возможно. Найдет ли он эту самую «белую дыру» или нет – неизвестно, но спрятаться ему нужно. На церемониальном корабле двигатели новейшие и самые лучшие из возможных, чтобы не оскорблять древних богов, по легендам обращающих внимание на такие атрибуты. И это нам на руку…

– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, – признается ученик, ставший сыном.

– Для того, чтобы ты выжил и выжили дети, я пойду на что угодно, – объясняю я ему, прижав к себе кажущегося мне сейчас совсем малышом Д’Бола.

– Дети превыше всего, – шепчет он, повторяя слова неведомой мне химанки.

– Да, малыш, – вздыхаю я, понимая, что просто уже жду объявления о трагедии, будучи в ней совершенно уверенным.

– Наставник Варамли и ученик Д’Бол, – оживает трансляция, чего обычно не случается. – Пройдите на мостик.

Вот такого уже совершенно точно не бывает. Просто невозможно подобное на боевых звездолетах кхрааг. Именно это и показывает мне – свершилось, Д’Бол отныне сирота. У меня остается только одна маленькая надежда на то, что его хитрый отец мог выжить, но она совершенно призрачная. И я понимаю это, и он, резко поднявшийся на ноги мой сын.

– Пойдем, наставник, – выпрямляется Д’Бол во весь свой рост. Он тоже все понял.

– Пойдем, сынок, – негромко отвечаю я ему. – Я горжусь тобой.

В глазах его будто огонь зажигается. Я знаю, любой ребенок желает услышать такие слова от матери или отца и много на что ради них готов. Сейчас мы идем на мостик – так кхрааг называют рубку звездолета – чтобы услышать то, что нам хотят сказать. Интересно, какова будет версия и сколько всего жертв? Учитывая, что речь идет не о переделе власти, а об уничтожении расы, то вряд ли самкам нужно, чтобы хоть кто-то выжил. А если при этом они уничтожили Омнию… Нет, думать об этом нельзя, ведь мои дети именно на столичной планете.

На этом уровне мы еще ни разу не были. Командный коридор звездолета охраняется, стражники у каждого ответвления. Но сейчас они одеты в цвета траура, что мне уже обо всем говорит – красный цвет формы намекает и Д’Болу. То, что нам хотят сообщить, стоило ожидать, мы это и ожидали, конечно…

– Д’Бол явился пред очи вождя, – древнее традиционное приветствие звучит насмешкой, коей оно, разумеется, не является.

– Посмотри на большой экран, юный Д’Бол, – звучит в ответ голос командира патрульного звездолета, вставшего из кресла ради такого случая.

На большом экране, мертвенно светящемся справа от нас, вдруг появляется система звезды Вр'гсалжхра, у которой медленно вращается К'хритсдрог в сопровождении трех своих спутников. Картинка идет явно с навигационного маяка, насколько я могу судить. Вот в системе будто разрывается само пространство – сжимая, как хрупкий пластик, корабли звездного флота, а вслед за ними детонирует и ядро самой планеты, отчего она становится космической пылью в мгновение ока.

Вот такого быть не может. Я точно знаю, как работает детонатор, и в такое не верю. Пояс астероидов – вполне, более мелкие обломки тоже, но вот разлетающаяся во все стороны пыль – такого быть не может. Это значит, что либо нам показали просто фильм, либо произошло нечто другое. Д’Бол при этом сереет полностью, но держится. Все понимает сынок…

– Мне необходимо… – негромко начинает он, но его обрывают.

– Еду вам доставят в каюту, – коротко отзывается командир звездолета.

Все-таки это совершенно точно ловушка, но зачем? Кому нужен именно этот ритуал и в такой форме?