Глава 7
Женя

Мы со Снежкой стали изгоями. Поправочка. Изгоем стала я, а Снежинка меня просто поддерживала. Девчонки до сих пор обижались на меня. Даже Лада, которая изредка подходила к нам после того, как я не прислушалась к ее совету и грубо ответила, не смотрела в нашу сторону. Ну и ладно, в подругах я не нуждалась, у меня уже была самая лучшая. А в команде мы и так хорошо играли.

До нас долетели притворные смешки, которые принуждали обратить внимание.

– Забей на них, – прошипела Снежа.

– Да я о них не думаю, – отмахнулась я от банды провокаторш. – Меня больше волнует ситуация с Никитой Сергеевичем. Он же застал нас и ничего не сказал.

– И что?

– Вдруг он подумает…

– Физкульт-привет, команда! – разлетелся по залу мужской бас тренера, отражаясь от стен эхом. – Сразу несколько правил. Первое: я прихожу, вы стоите в шеренге.

Так как я была самой высокой в команде, я встала в строй и возглавила его. Снежана встала следом. До меня доносился ядовитый шепот «выскочка», но меня это не волновало. На тренировке нет места личному.

– Второе правило. Вы команда. Один за всех и все за одного. Увижу, что вы на поле грызетесь, – будете отрабатывать вдвойне.

– А что, если некоторые из нас невоспитанные выскочки? – насмехаясь, спросила какая-то курица. Я сжала кулаки так сильно, что была уверена – на ладонях останутся следы от ногтей. Но я ни за что не покажу им, что вышла из себя. Я скорее проглочу собственный язык, чем позволю им вывести меня из равновесия.

– Как тебя зовут? – спросил Никита Сергеевич, подходя ближе к женской компании.

– Лена Никитина, – ответила курица, улыбаясь во все тридцать два зуба.

– Лена, ты побежишь еще десять кругов разминки, – спокойно объявил тренер.

Я еле сдержалась, чтобы не выпустить смешок. А лицо Лены побледнело: казалось, она сейчас упадет в обморок.

– Есть еще вопросы? – И в очередной раз стены зала сотряслись от тяжелого басистого голоса тренера. Девчонки, повинуясь, встали в строй.

Никита Сергеевич потер пальцами переносицу, и, клянусь, я прочитала по его губам фразу «эти девушки». А потом его взгляд скользнул на трибуну, где сидел Богдан. Я посмотрела наверх и чуть не издала громкое «ох». Рядом с другом вальяжно расселся Змеевский и, глядя прямо на меня, махал. Я бросила быстрый взгляд на Богдана, но тот лишь пожал плечами. Щеки обдало жаром. И, зная особенности своего тела, я была на все сто процентов уверена, что стала похожа на помидор. Вот же увязался, придурок. Я ущипнула Снежинку за поясницу легонько, чтобы та не пискнула, привлекая всеобщее внимание, и взглядом указала на трибуны. Но моя эмоциональная подруга не удержалась и в итоге охнула на весь зал.

– Тебе бы быть ниндзя, – пробубнила я подруге на ухо.

– Прости.

Теперь все тринадцать пар глаз, включая мои, смотрели на Леона, гада такого, Змеевского. Как назло, подставляя меня еще больше, он подмигнул мне. Жар от щек перешел на все тело. Я хотела провалиться сквозь землю, но пока мне только грозило сгореть со стыда. Несколько девчонок вновь начали перешептывания, но тренер успел прервать их.

– Дамы, не забывайте правила. В спортивном зале и на площадке вы лучшие подруги, сестры и самые близкие родственники, ясно?! – прокричал тренер.

Все потеряли дар речи, не зная, как реагировать.

– Ясно?!

– Ясно, – хором ответили мы.

– Ну и весело же будет, – с искренней радостью прошептала Лада.

Спустя два часа мы выползали из зала. Наверное, каждая из нас хоть раз захотела вернуть нашу любимую и понимающую Наталью Михайловну. Терминатор, так я обозвала нашего второго тренера, выжал из нас все соки. А именно устроил дичайшую кардиотренировку. Даже я, повернутая на спорте, взвыла после первого часа. Сначала челночные бега, потом разное множество упражнений в беге и ходьбе с мячом, а после началось самое интересное. Никита Сергеевич поставил меня и Лену в пару. Но сил на пререкания к началу второго часа у нас не осталось. Мы даже несколько раз синхронно выругивались, что вызывало у нас легкие улыбки. И конечно же, я множество раз замечала на себе взгляд Леона, словно он следил только за мной, за каждым моим движением.

– Завтра тренировка с Михайловной, а сил просто нет, – простонала Лада, что совсем не было на нее похоже. Она самая сдержанная из нас всех, и это одна из причин, почему мы выбрали ее капитаном.

– Может, пожалуемся? – предложил кто-то из девчонок.

– Нет. Это было ее решение. Она доверяет Никите Сергеевичу безусловно. – Лада плюхнулась на скамейку и зарылась руками в волосы, что-то тщательно обдумывая. – Ладно, нам пойдет это на пользу.

– Что? – пискнул кто-то.

– Возможно, наши тренеры правы и это поможет нам наконец-то оказаться в тройке, а не снова остаться за бортом пьедестала. И, возможно, только через такие изнуряющие тренировки это получится. – Все разговоры в раздевалке утихли, девушки впитывали слова капитана. – Каждый год выпускаются девчонки, только в этом году от нас ушли центровой и защитник. Хорошо, что Снежана и Женя пришли на нужные позиции, – указала она рукой в нашу сторону, но я, не подав виду, продолжила развязывать шнурки кроссовок. – В этом году я, Альбина и Лена выпускаемся, и следующий сезон вам предстоит пахать как никогда. Сейчас благодаря нововведениям мы все сделаем отличную базу. И да, готовьтесь к выбору нового капитана. Я предложу кандидатуру того, кого считаю подходящим. Вы, в свою очередь, можете выдвигаться сами или выдвинуть другого. Голосование будет закрытым. – На этой ноте Лада ушла в душ, оставляя после себя гнетущую тишину.

Каждая думала о своем. Раздевалка погрузилась в безмолвие, нарушаемое лишь сопением и звуками текущей воды, доносившимися из душевой. Я была согласна со всем, что сказала Лада, а выбор капитана меня не интересовал. Брать ответственность за всю команду никогда не входило в мои планы. Да, я обожаю баскетбол и люблю обсуждать тактические приемы, но быть голосом и сердцем всего коллектива мне не дано. За это я не переживала. Меня беспокоил мой голеностоп. Ничего серьезного, просто часто из-за больших нагрузок он начинал поднывать и приходилось прикладывать лед. В крайних случаях пить обезбол, но я старалась всегда терпеть, чтобы само прошло.

И, как всегда, мы со Снежинкой выкатились самые последние. Оперевшись друг на дружку, мы вышагивали вперед, стараясь ступать медленно и уверенно. Я чувствовала каждую мышцу в ноге.

– Вот бы кто сейчас на руках домой унес, а то, чувствую, на лестнице наши ноги откажут.

– Мне тоже так кажется, – ответила Снежа. – Может, Богдан два раза туда-сюда по лестнице сгоняет? А то мы ведь кубарем покатимся вдвоем.

– Ага, ты ему об этом скажи. Он от нас убежит, а мы сейчас его точно не догоним. Вот бы сюда здоровые лапы Змеевского. Хоть что-то от него полезное было бы.

– Привет, девочки, – раздался чересчур радостный голос впереди нас.

Мы одновременно, словно сиамские близнецы, подняли головы. Чтоб меня. Почему жизнь слышит совсем не те мои просьбы? Перед нами стояли Богдан, который разводил руки, мол, я ничего с этим не смог поделать, и чуть сбоку от него – Леон. Как будто так было всегда: он и Богдан.

– Это шутка? – шепотом взмолилась я, и Снежка засмеялась, отстраняясь от меня. Она прекрасно знала, что я ее сейчас ущипну или стукну.

– Надо пога-а-ада-ать, – весело протянула подружка и двинулась к парням, оставляя меня, злую, в одиночестве.

Чтоб тебя! Да что он прицепился как банный лист? Я быстрым шагом догнала подругу, и мы вместе дошли до парней, остановившись, так скажем, на безопасном расстоянии. Богдан сделал шаг навстречу нам. Снежинка первая почуяла неладное:

– Ты чего?

– Слушайте, девчонки, – начал Богдан. По его лицу было заметно, что ему неловко, но он продолжил: – Вы не с того начали.

Снежа сплела наши пальцы, зная, что я захочу снова до боли сжать кулаки. И конечно же, это не прошло мимо внимания Змеевского. Но я не стала расцеплять руки. Не его ума дело это все. Злость поглощала меня, отводя усталость на второй план.

– К чему это все, Богдан? – Я подошла к другу, почти поравнявшись с ним. – Не ты ли спасал меня от его выходки? – Косо глянула за его спину, мысленно просверливая в голове непрошеного гостя дырку. Богдан положил руки на мои плечи, прекрасно понимая, что я на грани срыва.

– Слушай. Я же тебе уже сказал. Это был не я, – спасая Богдана, проговорил Леон. – Это правда был не я. И я тебе это докажу.

Я снисходительно оглядела его с ног до головы, слишком надолго задержавшись на пухлых губах. Моментально вспыхнуло ощущение их вкуса. Я больше никогда не буду есть долбаную вишню. Скрестив руки на груди, я кивнула, давая знак, что готова слушать.

– Но сначала ты мне кое-что пообещаешь.

Из меня вырвался издевательский смешок, и я развернулась, чтобы покинуть этот театр одного актера. Но кто-то меня остановил, схватив за ладонь. Я медленно повернула голову, и мне второй раз в жизни захотелось придушить Богдана.

– Отпусти, – почти угрожающе сказала ему.

Первый раз я чуть не прибила его в девятом классе, когда, отмечая наш первый выпускной, мы гуляли по городу и к нам пристали старшаки. Они были пьяными и несли бред, отпуская пошлости в нашу с девочками сторону. Мой характер не позволил отмолчаться. Я понимала, что до этих пьяных умов уже ничего не донести, но проучить очень хотела. Мы тогда сильно поругались с Богданом. Он хотел просто уйти, оставив ситуацию. Тогда я первый и единственный раз назвала его трусом, и мы чуть было не подрались. Но в итоге все обошлось. Я облила компанию пивом, и мы, смеясь, убегали от них, наблюдая за их кривым подобием бега.

– Послушай его, – попросил друг и отпустил ладонь.

– Давай дружить. Это единственная просьба. – На последнем слове Леон натянул улыбку. Не слащавую, как обычно, а милую. Будто он правда этого хотел.

Я обернулась к подруге и оттащила за руку к стене.

– Это какой-то бред. Тебе не кажется? – шепотом спросила я Снежану. Заметив, что она непрерывно смотрит в сторону, я проследила за ее взглядом и непроизвольно фыркнула. Леон и Богдан любезно о чем-то болтали. – Они знакомы только пару часов, а общаются так, словно знают друг друга всю жизнь, – злобно бубнила я, понимая, что во мне бушует ревность.

– Ну-у, мне он кажется искренним, – заявила подруга. – К тому же дружба тебя ни к чему не обязывает. Можешь перестать с ним общаться в любой момент.

– Это все странно. Появился из ниоткуда. Права свои качает. Дружить хочет. Подозрительно это все. Но ты права. Я могу притвориться его другом. Мне ни к чему его дружба. Я не собираюсь привязываться.

Снежа выслушала мой монолог. И, клянусь, на ее лице промелькнула тень разочарования. Или же непонимания.

Мы вернулись к парням, нарушая их милую идиллию.

– Хорошо, – сухо ответила я.

Леон просиял от моего ответа.

– Так как ты докажешь? – требовательно уточнила я, отрезвляя его радость.

– Я найду того, кто это сделал.

Злость утихла, и усталость накрыла еще большей волной.

С пятого этажа университета я спускалась со скоростью улитки. Помощь друга я отмела, продолжая дуться за предательство. А на Леона я так грозно зыркнула, что он все сразу понял. На моем лице так и было написано «осторожно, злая собака». Он шел сзади, чем изрядно подбешивал, но не торопил. И спустя каких-то пятнадцать минут мы вчетвером вышли из университета.

Богдан, привезший Снежану на мотоцикле, мялся, не зная, кому предложить поехать с ним. Я махнула рукой на прощание, помогая ему с решением, и поплелась в сторону остановки. Настроения на более дружеское прощание не было.

– Жень, – окликнул меня уже знакомый, но по-прежнему бесячий голос. Он впервые обратился ко мне по имени. Я не хотела останавливаться, честно, но сердце воспротивилось разуму, и я остановилась. Но поворачиваться не собиралась.

– Я тебя подвезу.

Вот так просто он это заявил. Не предложил, не спросил, а поставил перед фактом. А потом так собственнически вложил свою ладонь в мою и потянул в сторону машины. Его прикосновение электрошокером ударило в сердце, и я, как самая послушная девочка, пошла за ним. Я снова удивилась, какой нежной была на ощупь его громоздкая ладонь. Я знала, что от ежедневных тренировок с мячом и в тренажерном зале руки становятся как наждачка. Сама несколько раз в день пользовалась увлажняющим кремом. Но его лапа больше не была похожа на медвежью. Ею хотелось укрыться, как мягким одеялом. Хотелось прикоснуться к ней щекой, чтобы убедиться в нежности. И пока я витала в облаках, мы добрались до машины. Передо мной стояла двухместная Audi TT.

– Это же родстер! Еще и оранжевый! – радостно воскликнула я и, отпустив руку Леона, подошла к машине. Осторожно, будто передо мной зверь, я прикоснулась к прекрасному. Машины были моей страстью. Папа в детстве научил меня различать марки и модели. Мы закупались автомобильными журналами и рассматривали их вдоль и поперек. Все маленькие девочки любили журналы про Барби или волшебниц с косметикой или фигурками внутри. Я же собирала модельки машин или целую машину по деталям.

Автомобиль Змеевского был ухоженный. Как минимум его недавно мыли, и слой уличной пыли еще не успел осесть на яркую краску.

– Мандаринка, – объявила я, мило улыбаясь и смотря на железную красавицу.

Все это время Леон стоял на месте, раскрыв рот. Он как заколдованный переводил взгляд с меня на машину и обратно.

– Что же ты делаешь… – сказал он, но я не поняла, был ли это упрек или что-то другое, ведь он не договорил, возвращаясь в роль прежнего засранца Леона.

Он обошел меня и открыл дверь, предлагая сесть. Все происходило в тишине. Он беззвучно сел и завел машину. Я по-свойски принялась изучать приборную панель, и мне не составило труда отыскать мультимедийную систему и включить радио. Леон оказался не против. Он просто в очередной раз окинул меня удивленным взглядом и, нажав на газ, выехал с территории университета.