В дальних городских кварталах, несмотря на то, что стемнело, было весьма многолюдно. В окнах горели свечи и лампады, во дворах резвилась ребятня, периодически перебегая по дороге из одного в другой. Звучал гул людских, да и не только людских, разговоров.
На компанию путников особо не косились. В портовом городе уже кого только не видели. И цыган, и людей-кошек, и гномов, теперь всё и сразу. Не дивились вычурному наряду Вильгельма, не налетали на барда с просьбами спеть или рассказать им историю. Всё это здесь и без того многократно случалось.
В воздухе, на удивление, вместо запаха рыбы, соли и водорослей, что по дороге лез в ноздри со стороны пристани, пока сюда новоявленные приятели шагали в поисках кузницы, скорее пахло фермерскими животными. Видимо, их держали в хлевах где-то неподалёку. Скорее всего, за холмом с мельницей.
– Плакса-вакса, мандарин! На носу горячий блин! – на лужайке сбоку от вытянутого одноэтажного бунгало мальчишка с расчёсанной в обе стороны каштановой чёлкой дразнил, указывая пальцем, девочку с косичками, хнычущую в бордовом платье и потиравшую влажные глаза руками.
Ещё несколько ребятишек стояли неподалёку, чуть ближе к кустам красной смородины, представлявшей собой живую ограду от дороги. Глядя на малышню, Ассоль возмутилась и ринулась туда, сжав кулачки. Берн её даже ухватить не успел.
– Нет, ну вот не может она просто так пройти мимо! – рявкнул усач, оглянувшись на Шанти и Вильгельма. – Неприятность ходячая. Вечно её тянет куда-то. А где гном?! – оглядел он парочку с ещё большим негодованием в глазах.
– Да был где-то здесь, – посмотрела вокруг цыганка, а затем обернулась в сторону улицы.
Аргон стоял там. В шагах десяти от них. Придерживая лютню за гриф, миловался с какой-то высунувшейся из окна молоденькой девушкой с вьющимися волосами. Та одаривала его кокетливым взором и улыбалась. Цверг же подёргивал струны и общался с ней под переборы гамм.
– Сударыня… ваши глаза прекрасны, как две луны, озаряющие тёмное ночное небо в такие роскошные осенние ночи! – заявлял гном.
– Но они же синие, гном, а не жёлтые, – надула та губки.
– Тогда… – сменил цверг мелодию перебора, – они как прекрасные голубые озёра! Я тону в них!
– Пойду тресну сковородкой по голове им обоим, – направилась в их сторону Шанти, потянувшись к вещичкам гнома на лошади.
Бернхард же перевёл глаза в сторону Ассоль, которая в это время вышагала к чужой и незнакомой малышне на чью-то лужайку. Ни он сам, ни Вильгельм за ней не пошли, однако же остановились, чтобы подождать своенравную девчонку. Без неё уходить не решились.
– Ты – прекращай дразнить, – заявила зеленовласая особа мальчишке-задире, – А то ща как дам больно! А ты – не реви, – повернулась она к хнычущей девочке. – Мандарин – сладкий фрукт! Да и блин – это очень даже вкусно. Я бы порадовалась. Будь у меня блин на носу.
Девочка плакать перестала, да и мальчуган умолк. Но не убежал к остальным, что держались поодаль. Там была ещё тройка мальчишек и девочка в бурой юбке и рубахе не по размеру. Все разного роста, но на вид не старше восьми.
– Ты откуда такой выискался вообще! – сверкала малиновым взором Ассоль на темновласого мальчугана в меховой жилетке. – Дразниться – очень некрасиво! Не по-мужски совсем! Разве ж это достойный поступок? Словно завистливая сплетница какая-то! Вот вырастешь, будешь бабулькой сидеть на лавке, причитать, куда и какая молодёжь нынче пошла!
– Так не бывает! Не стану я бабушкой! В них девочки в старости превращаются! А я – мальчик! – возмутился маленький кареглазый сорванец.
– Ага, мальчик он… как же… Бывает, ещё как! – заверила Ассоль. – Думаешь, со мной не так случилось? Служил юнгой, дразнил девочек, – сочиняла она на ходу. – А потом – вот! – отстегнула она верхние пуговицы кителя, показывая рельеф груди сквозь рубашку.
– А-а-а! – вздрогнул мальчуган, подпрыгнув на месте, явно не ожидая увидеть подобного.
– И с тобой так же случится! Вот так хлоп – и девочка. Задираешь-задираешь, а потом бац! Сиськи выросли! – наклонилась Ассоль вперёд, пугая малыша. – А писька вообще отвалилась!
– А-а-а-а! – заверещал тот, и теперь перед девушкой было уже два ревущих ребёнка.
– Ну, не умею я с детьми обращаться, – пожала плечами Ассоль, застегнув китель и оборачиваясь на подошедших товарищей.
– В чём весь сыр-бор? У каждой драки всегда есть причина, – проговорил Бернхард, а за ним виднелись и все остальные, включая вернувшегося цверга. – Не бывает так, чтобы кто-то кому-то просто так двинул.
– Да ты что! – опешил гном и врезал экс-капитану под дых, отчего тот свалился, держась руками за грудь и живот, не в силах сделать глоток воздуха. – Держи удар, детка! Не будь размазнёй! Ну, и чего тут? – глядел Аргон малышню.
– Если позволите, – вежливо проговорил Вильгельм, – краем уха слыша ваш разговор, не могу не заметить, что «мандарин» также звание «советника» или наместника на управляющей должности в Лунге, регионе Дайкона.
– То «мантарин», а не мандарин, – закатил глаза гном. – Что я, в Дайконе не был, что ли. А вот мстить – грешно! – выставил Аргон палец перед поднимавшимся Бернхардом и двигал рукой влево-вправо, вверх-вниз, чтобы тот в гневе не мог схватить его.
– Но в книгах написано… – сдержанно возмутился аристократ.
– На заборе тоже много чего написано! Всему верить теперь, что ли? Правильно я говорю? – обернулся цверг к Шанти. – Хочешь, что-то напишу? – пошарил у себя Аргон по карманам в поисках, видимо, какого-нибудь мелка или уголька, а девочка в багровом платье протянула ему свой из кармашка.
– Что случилось-то вообще? – поинтересовалась у неё Ассоль. – Почему они тебя обижают?
– Да мы просто играли и болтали, кто кем хочет стать, когда вырастет, – ответил самый растрёпанный малыш с густо-чёрными волосами, стоящий на лужайке левее. – Талья, например, хочет красивым почерком переписывать книги. Я – стать рыбаком. Марк – торговцем. Сид – рыцарем…
– А я – конём! – подал свой тягучий голос рыжий мальчишка с расщелиной меж торчащих передних зубов.
Ассоль лишь глаза закатила на это высказывание. Несуразные детские фантазии были ей явно чужды. Девушка и себя такой не помнила, словно с детства имела серьёзный и прагматичный взгляд на вещи вокруг, не веря в какие-то сказочки и небылицы, притом что отец её был магом-друидом, да и сама она от него схожий дар унаследовала.
– Ну, а она сказала, что хочет вырасти и стать мальчиком. Ну, типа мужчиной! Мы и возмутились, так не бывает, а она спорила до слёз… – продолжал объяснять мальчуган.
– Это как «не бывает»? А я что тогда? Была девочкой, – мотнула своими волосами Ассоль. – А теперь вон, стала мальчиком! – красовалась она в военном кителе.
– Ма-а-а-ам! – побежал тот дразнившийся мальчишка домой после такого, вообще не понимая, кто кем стал и кто кем является.
– И никто даже не заступился, друзья, называется, – покачала головой ребятам Ассоль, развернувшись к своим.
– А ну дай сюда, – рычал Берн в оскале, выдёргивая у низкорослика лютню, чтобы ей его треснуть.
– Куда руки тянешь! На чужое позарился! – не отдавал гном свой инструмент. – Грешно!
– Я как двину тебе, будешь знать, что грешно! – угрожал Бернхард, дёрнув так, что у лютни струны порвались.
– Вотан всемогущий! – воскликнул Аргон. – Да что же я теперь делать-то буду!
– За собой получше следить, – хмыкнул Берн, уходя прочь, поведя плечом.
– Ты мне за это заплатишь! Где это видано, чтобы скальд без музыкального инструмента шатался! – в спину ему возмущался цверг.
– Ты не можешь попадать мимо нот, если они не звучат, – подметил усач. – Так что радовался бы, наоборот.
– Ты мне теперь новые струны должен! – возмущённо восклицал Аргон. – Или новую лютню!
– Ага, держи карман шире… – проворчал Бернхард.
– Я тебя вообще нанял! Ты – эскорт! Ты слушаться должен! – причитал гном, всплеснув руками. – Правильно я говорю? – оглядывался он на остальных.
– Ёж-поварёш! Хватит уже пререкаться! – пыталась унять их Ассоль.
– Идёмте уже к кузнецу, – потянул Вильгельм, элегантно ущипнув пальчиками за ткань нарядов в локтях Шанти и Бернхарда. – Я прям отсюда уже слышу стук его молота.
Чем ближе они подходили к крупному зданию из матового чёрного сланца, тем, действительно, всё отчётливее слышались гулкие крепкие удары по наковальне оттуда. Дверь была приоткрыта, что лишь способствовало распространению звука. А сама кузница стояла как бы поодаль от жилых домов по обе стороны улицы. Те попросту заканчивались слева и справа, шёл пустырь с редкими кустарниками, сорняками да колючими деревьями облепихи, а потом, торцом к насыпи-возвышенности, располагалась громоздкая постройка.
– А чем это пахнет так? – возмутилась Ассоль, прикрыв нос.
– Вроде не я, – понюхал ворот своей рубахи Бернхард.
– Вот уж кому в озере бы окунуться не помешало, – подметила Шанти.
– Не-е, судари и сударыни, так пахнуть способно на свете лишь одно существо! – заявил им Аргон, вышагивая вперёд. – Уж мы-то, гномы, в них разбираемся! За версту чуем! – открыл он дверь кузницы, внутри которой, сгорбившись, затылком упираясь в потолок, орудовал здоровенным молотом по такой же огромной наковальне лохматый носач с длинным пушистым хвостом, заканчивающимся кисточкой.
Тролль, работавший в Аргусе в ночную смену, был седовласый, немолодой. Шнобелем его, казалось, можно убить человека, просто впечатав в стену с размаха или прямо «клюнуть», уткнувшись сверху. Лоскутная накидка и набедренная повязка – вот и всё, что было на мохнатом теле, за исключением какого-то сложного оптического прибора поверх глаз – причудливых «очков». Грудь, ладони и шея были лишены волосяного покрова, но к спине тот разрастался в настоящую густую шерсть с загривком и хохолком.
Ассоль раскрыла рот и застыла на месте. Стало понятно, почему само здание кузницы столь большое. Тролль с серо-зелёной кожей сюда едва помещался, кое-как мог развернуться, чтобы перекладывать инструменты, опускать заготовки в воду, да и вообще здесь работать. Берн уткнулся остановившейся девушке в спину, подталкивая вперёд, а та едва на ногах держалась.
Шанти тоже округлила свои жёлтые глаза и расширила зрачки, глядя на мужчину-гиганта. И Бернхард явно до этого живьём троллей не видел, разглядывая взлохмаченного кузнеца и подходя ближе. Да и Вильгельм выглядел поражённым его размерами, но держал себя в руках. Уверенно себя рядом чувствовал лишь низкорослик.
– Эй, там! Наверху! – помахал он рукой.
– Клиенты? – гулко пробасил носач, взглянув сквозь свои линзы. – Ха-ха-ха-ха, – рассмеялся он, что аж всё ходуном вокруг заходило, особенно перепугав Ассоль.
– Сейчас обрушишь кузницу и лишишься работы! – попытался Аргон его успокоить.
– Работы? Ой, – протёр тролль слезу крупным пальцем с похожим на зубчик чеснока коготком. – Работы здесь и так нет с тех пор, как металл с рудников не везут. А местные меня вообще сторонятся.
– Неудивительно, – прикрывала всё нос ладошкой Ассоль. – Хоть бы помылся.
– Да если ж я в реку зайду, там уже вконец перестанет рыба водиться, – ответил кузнец.
– А чего ж ты тут стучишь тогда? Дятел полуночный, – поинтересовался Аргон.
– Да из всякого мусора, что выбрасывают, мастерю для себя то да сё, – мотнул головой тролль на сложенный хлам в углу позади.
– Да это же изгороди, – удивился Вильгельм, прохромав туда и разглядывая металлические предметы. – Урна, конёк, кочерга, мотыга, как новая. Ты всё это починил?
– Ну, можно сказать, – хмыкнул кузнец. – Они выбрасывают, я исправляю.
– А это! – восхитилась Шанти. – Шакрам, кастаньеты, пудреница, серьги в виде шишечек!
– Кое-где ювелирная прямо работа, любезный! – дивился анимаг. – Вот это номер!
– Ну, дык, а инструменты на что?! – басил тролль, показывая многофункциональность своих очков с обилием перемещавшихся линз в подвижных оправах.
– Уж вы бы наверняка мальчику игрушку починили, не то что дневной кузнец… – хмыкнула Ассоль.
– Есть даже цветы из металла! – изумлялась цыганка. – Можно хранить их в красивой вазе, а в случае чего схватить и треснуть кому-нибудь по голове, как дубиной, если потребуется!
– Нет ли там струн? Поглядите! – просил их гном, направившись в тот же угол.
– Да были у меня где-то всякие, – зашарил огромными пальцами по полочкам тролль, достав витки наподобие проволоки разной толщины.
– Да ты что! И для лютни сгодятся? – удивился Аргон.
– А чего б им не сгодиться, – взял кузнец у цверга его инструмент и уже за счёт своих подручных средств начал быстро натягивать струну за струной, пинцетиками вращая колки.
– Вот это я понимаю – мастер! Орудует прям как дайконец палочками за ужином – заявил гном, пошарив по карманам и насыпав на наковальню горстку монет. – За работу.
– Может, и вот об этом вы нам что-нибудь скажете? – вышагал Берн вперёд гнома и протянул механическую кисть вверх, кузнецу поближе.
Тот взял какие-то свои пинцеты, провернул настоящую горизонтальную пирамиду из идущих друг за другом увеличительных стёкол и начал ковыряться в предмете, пристально вглядываясь. Аккуратность его работы поразила Ассоль ещё больше, чем его необъятные размеры и невыносимый запах. Это попросту не сочеталось с подобной неповоротливой громадиной.
О проекте
О подписке