Вечер в Аргусе

В Аргус компания прибыла ближе к вечеру. Вильгельм суетился, только и спрашивал у местных, а прибыл ли уже в город лорд. Благодаря его одеянию аристократа это выглядело, словно знатный гость приехал для важных переговоров к местному землевладельцу. Потому и был так обеспокоен, чтобы ему предоставили аудиенцию.

Никаких подозрений ни у кого не возникло. Гости как гости, лошади у них как лошади. Разномастная, конечно, компания, но это красивое место каких только искателей приключений и странников не повидало на своём веку. Большой портовый город, веером раскинувшийся у крупной реки на самой границе Империи Гростерн с землями гойделов – красных эльфов и нагов – людей-змей из пустыни Нид. Величественная колокольня, две водонапорные башни, а на улицах повсюду обозы с рыбой да ларьки с различными морскими гадами, водорослями да изделиями из них: от мазей и кулинарных соусов до бус из ракушек. Всё это вместе с яркими нотками соли носилось густым сонмом своих ароматов по воздуху.

У фонтанов, на удивление, вместо рыб и сирен повсюду красовались каменные птичьи фигуры: аисты, лебеди, журавли, гуси, крачки в разных изящных позах: сидящие, порхающие, как бы застывшие в полёте, взмахивая крыльями. Иные «плывущие» виднелись над водой своими изваяниями на небольших постаментах.

Иногда с разных сторон от больших и малых колонн в декоре можно было увидеть статуи кудрявых мальчиков-музыкантов с духовыми инструментами в руках. Словно они на каком-то параде дули в свои рожки. А на самих улицах города там и тут встречались в сидячих позах сторожевые собаки, высеченные из белого мрамора. Попарно у входа, отдельной композицией в месте расхождения дорог, возле мостиков, перед выходом на площади, у отдельных магазинчиков и заведений. Они же чеканились и с оборотной стороны местных монет. Сторожевой пёс был как бы символом Аргуса с давних времён.

При этом каких-то ещё мотивов суеверий, поверий, легенд и мифов, божественного и духовного, колдовского и сказочного особо здесь не встречалось. Ни сложных многозначных узоров в декорах и изгородях, ни идолов или сакральных изображений. Нигде даже не виднелось храмов или часовен какой-либо религии и культуры. Лишь пристань, верфь, жилые дома, магазинчики да административные здания типа ратуши, водонапорной башни, библиотеки.

Над этим всем, на крутом холме близ реки высился родовой замок местного лорда Берлиса. Багряный, с балконами, шпилями, обилием бойниц как со стороны воды: защищаться от флота, так и со стороны холма от возможной осады. Небольшой, но пронзающий небо своими узкими остроконечными башнями, он сейчас едва был виден среди низко проплывающих облаков. И в окнах нигде не мерцали огни факелов, словно все обитатели величественной крепкой постройки уже спали: от слуг до хозяев.

Крупный город внизу же вполне ещё бодрствовал. Кто-то, конечно, был у себя дома, кто-то – на улицах местных многочисленных кварталов. Воздух весь был пронизан запахами реки и её обитателей, а также многочисленных водорослей, что здесь добывали и использовали на разные нужды: от кулинарии до врачевания. На прилавках продавали свежих и варёных раков, в котелках бурлили похлёбки, которые продавцы-повара разливали в простенькие деревянные плошки всем желающим.

Рядом потрошили рыбу, вывешивали сушиться, а ещё продавали снасти для рыбалки: крючки, удочки, сети и все в таком духе. По краям рыночных рядов даже торговали небольшими лодками, вёслами или же занимались их ремонтом, если что-то можно было ещё починить.

Большая часть зданий была здесь из грубого камня, что привозили с ближайших шахт либо с той стороны моста с земель соседей. В скалах гойделов много различных минералов водилось, а вот с рыбой там как раз было туго. Идеально налаженная выгодная торговля давала свои плоды. Процветали и горные деревеньки остроухих, и портовый Аргус, куда постоянно прибывали корабли, пришвартовывались шхуны да подходили рыбацкие лодки, а потом отправлялись вниз по течению, продолжая свой путь.

Вильгельм, серьёзно подойдя к заданию изобразить гостя-аристократа с визитом к лорду, важничал и манерно расшагивал. Его мечтательный полуприкрытый взор выглядел сейчас надменным и пренебрежительным. Он просто вообразил себе, что попал не в имперский город, а в захолустье к цвергам, где все горожане выглядели один в один как Аргон. Что мужчины, что женщины.

Женщинам же сам низкорослик почтительно кланялся, придерживая шляпу. Одиноких прогуливавшихся дам любого сословия осыпал комплиментами, к каждой находя свой подход. Кому-то нахваливал шляпку, другим – ослепительную улыбку, третьим и вовсе вызывался помочь что-либо донести, но незнакомцу, да ещё гному, местные девушки не шибко-то доверяли.

– Никогда не встречала такого галантного гнома, – отметила Шанти.

– Как интересно, любезная, вы завуалировали слово «подхалим», – тихо усмехнулся Вильгельм.

– Просто я большой ценитель женской красоты, – гордо заявлял гном.

– Большой? – усмехнулся Вильгельм. – А по тебе и не скажешь, – примерил он ладонью рост гнома по отношению к себе.

– А тебе команды «голос» не было, усатый-хвостатый. Молчал бы… На женщинах весь наш мир держится! Кто б ещё нас, таких мужиков, мог терпеть да лелеять. Матери, бабушки, сёстры, тётки, жёны… Родня для каждого гнома – святое! И хорошо б, чтоб не только для гнома. Женщина – объект поклонения. И желания. Культ! Краса! Эталон! Если уж молиться кому, то не каким-то каменным истуканам в храмах, а на прекрасных дам, благослови их всех Фригга! Молодые, зрелые, худощавые, пухлые, высокие, низкие… Некрасивых женщин не бывает! Бывает мало бражки! Правильно я говорю? – посмеиваясь, потыкал бард локтём в бедро Бернхарда. – Ну, почтенная публика, чем займёмся-то в городе? – поинтересовался он, шагая по улице. – Кто пиво пить, кто девок кадрить, я полагаю? Цыганка – по ладоням гадать. Ну, а пёс наш – лапу подавать! О!

– Как смешно, а-ха-ха, – с сарказмом в голосе закатил глаза к небу Вильгельм. – Я прямо-таки готов похлопать… хворостиной тебя по заднице или лучше по голове чем-то тяжёлым.

– Сковородку дать? – предложила Шанти.

– С ума сошла?! – возмутился Аргон. – Он ж не готовить на ней собрался!

– Хм, интересно даже, – манерно погладил свой подбородок анимаг, – есть ли народы, которые едят гномов? Минотавры вот человечину любят, насколько знаю. Интересно, пробовали ли они низкоросликов?

– Ха! Ну, ты, Вилли, и хорёк, конечно! Сравнил, хитёр-бобёр! Где Кернана, а где гномы! Картографию надо было учить, а не игральные карты осваивать! Шулер недоделанный. Не пробовали никогда гномов эти твои минотавры. Встретишь в столице, там кто только не шляется, сам спросишь. А цверги, между прочим, небось самые вкусные… – осёкся гном, глядя как зловеще облизнулся звериным языком Вильгельм.

– Так, ну я на местное стрельбище или в гарнизон стражи, перетереть с солдатами, не было ли каких происшествий, рассказать про Ставрида, а красавица наша пусть своим милым личиком нам лучшие комнаты обеспечит! – заявил Берн.

– Я?! – прикусив губу, вытаращила глаза смутившаяся Ассоль.

– Да не ты, мелюзга, анимаг наш! Шевелюра каждой бабе на зависть, – хлопнул экс-капитан Вильгельма по плечу, подталкивая к крыльцу таверны. – Заодно поинтересуешься там, у стойки, где «надёжных людей» поискать. То бишь, наёмников.

– Лучше б к лекарю его, ногу осмотреть, – беспокоилась Шанти.

– Ну, тащите его, глянем, где тут у них врачеватель, – вздохнул Бернхард. – Если не дрыхнет ещё.

– Дивный город, конечно, – любовался улочками анимаг. – Как там у поэта? Вечер в Аргусе. Томно вдыхаю блюд ароматы, сонм скошенных трав… Зной отступает с вечерней прохладой…. Что-то там, что-то там… Как же… Ветер кудрявый лютует с долины, гонит стрекоз под поклон камышей…

– Гнать надо бражку, зачем гнать стрекоз?! – не понимал Аргон.

– На чьём там гербе стрекоза была… – попыталась вспомнить Ассоль. – Я уже всё забыла… – с досадой опустила она голову, глядя, в основном, себе под ноги.

Изрядно прошагав под обрывки строк из стихотворений по прямой от трактира, компания на одном перекрёстке заметила, как группа хулиганов в клетчатых курточках и лёгких шапках обирает нищего. Их голоса сразу же привлекли внимания путников. Один из негодяев выгребал из жестяной миски всю мелочь, что попрошайке побросали за день. Сам же тот лежал, постанывая и согнувшись. Судя по всему, его ударили в живот, и хорошо ещё, если б только туда и всего разок.

– Ну? Сколько там? Сколько там? – восклицал слегка лопоухий тип с обилием татуировок на руках и шее.

Не громила отнюдь, но поджарый, с крепкими руками, явно работяга. Не столь рослый, как Петрус, но накостылять бы своими кулачищами мог даже тому, если бы захотел. У него не хватало пары зубов, может, даже в драке с кем-то их и потерял, а волос из-под коротенькой скромной шапки совсем не виднелось, что свидетельствовало, скорее всего, о короткой стрижке, либо же молодой мужчина и вовсе был лысым. Голос его был высокий и надрывистый, а всем своим видом, мечась и прыгая с ноги на ногу, он производил впечатление человека крайне нетерпеливого.

Полная ему противоположность – длинноволосый и худощавый тип – стоял спиной к опорной балке ближайшего крыльца, лениво поглядывал на происходящее, держа в зубах длинный сухой колосок, и совершенно ни о чём не беспокоился. Вероятно, он должен был стоять «на шухере», но вместо того, чтобы глядеть по сторонам, попросту поглядывал, как толстяк в расстёгнутой жилетке считает монеты в своей руке, спешно двигая пальцами.

Тучный мужчина торопился явно лишь потому, что его подгонял парень в татуировках. Он сильно нервничал, блестел влажным лбом в тусклом свете фонарей. У него торчали передние зубы. В глазах Ассоль и Шанти он напоминал эдакого толстого крыса, даже уши в обе стороны торчали большущие и округлые, только хвостика не хватало. Глаза маленькие, нос выдающийся, заострённый, чёлка торчком, чуть загнута назад, виски выбриты, словно на флоте служил.

Ещё двое парней, рыжие короткостриженные близнецы с вытянутыми лицами и синими треуголками на головах: один с лёгкой щетиной на подбородке, другой, державший руки в карманах штанов, совсем гладко выбрит, стояли позади и будто наблюдали, чтобы толстяк правильно всё посчитал. Компания небольшая, всем где-то около двадцати, молодые, но противостоять им бедняк в одиночку явно не мог.

– С десяток полушек, думаю, наберётся. И, может, кто по щедрости душевной кинул пару цельных медяков, – тем временем проговорил один из рыжих.

– Ага, – согласился второй, кивнув и с интересом наблюдая, как толстяк пересчитывает деньги, в ожидании наконец огласки добытой грабежом суммы.

Это место не было городскими трущобами или окраиной, скорее, даже наоборот. В захолустьях-то зачем попрошайничать? У кого? Перекрёсток был близок к центральной городской зоне по пути к столярным мастерским и кузнице. Здесь проходили солидные люди, заказывающие мебель или различные изделия, и как раз могли подкинуть мелочи.

Но сейчас, за исключением попрошайки и хулиганов, здесь было безлюдно. То ли все испугались этой шайки и обходили стороной, то ли сидели по своим домам, ужиная и готовясь ко сну. Ведь на улице располагались лишь мастерские и магазинчики. Никаких жилых домов рядом не было и в помине.

– Надо помочь же! Неужели ты всё так оставишь? – возмутилась Ассоль, глядя, как Бернхард попросту шагает дальше, предпочитая делать вид, что справа от них ничего не происходит.

– А ты каждому обездоленному помогать собралась? – обернулся и остановился тот. – Посмотри на него: немощный старик, – указал он в сторону нищего. – Ему и так недолго осталось. Днём больше, днём меньше. Может, он сам уже помереть мечтает, такое существование явно в тягость. Никого близкого рядом, одни бандиты по твою душу. Чего ты добьёшься? Поколотишь их сегодня, они завтра снова придут. А не завтра, так через неделю. Ещё и с палками, поколотят попрошайку со словами: «Ну? Где теперь эти твои заступнички?»

– Да нельзя же так! – нахмурилась девочка.

– Хочешь, сама иди разбирайся! – хмыкнул Бернхард.

– Вот и пойду! – заявила та, нащупав ножны клинка на поясе и развернувшись.

– А ну стой! – окликнул её экс-капитан. – Да таскарский городовой! Куда ж тебя понесло-то, дурёха?! Ты это всерьёз, что ли? Собралась влезать в это?!

– Куда-куда… За тебя делать твою работу, – насупилась девушка и глядела с укором. – Стражником он назвался, блин блинский. Ага! Десять раз! Как же! Ты у своего капитана взял саблю, взял лошадь, а вот самое главное себе взять позабыл! Честь и совесть! – оглянулась она, достав клинок и ринувшись к хулиганам, обижавшим нищего старика.

– Да прекрати ты влезать в неприятности! – схватил под локоть её рыжий усач, ринувшись следом и оттаскивая к перекрёстку. – То с Петрусом, то с тем типом, у которого лошадь спёрла, ещё и здесь накостылять могут. Я за тебя вечно заступаться не буду.

– А я просила, что ли, за меня заступаться? – притопнула девчонка ногой. – А если б там был ты? Поставь себя на его место!

– Тише, сейчас эти услышат, – бросила кошачий взор на хулиганов Шанти и немного попятилась.

– Если будет драка, есть со мной одна головоломка, чтобы их озадачить! – гордо, задрав палец кверху, заявил Аргон.

– Не до загадок твоих, – процедил ему Вильгельм, явно с больной ногой не рвущийся в очередную драку: хватило ему и двух стычек с Безликим.

– Умная такая, да, – фыркнул Бернхард на Ассоль в то же время.

– Может, и умная, – рявкнула та, прикусив губу.