Я открыл глаза и увидел ужас! Слабый свет сверху лестницы открыл передо мной жуткую картину. Там были только кирпичные стены. Ни дверей, ни окон. А на полу валялись два гнилых разбитых гроба, из которых торчали человеческие кости.

И тот ритмичный звук оказался вовсе не тиканьем часов – это вода капала сквозь каменный потолок, образуя лужу в углу.

Я осторожно оглянулся. Женя стоял в проеме у лестницы. Его голова быстро шаталась во все стороны: вправо, влево, вперед и назад. И при этом он улыбался, точно радуясь удачной шутке.

– А-А-А! А-А-А! А-А-А! – завопил я, и мой крик усилился эхом.

– Ха-ха-ха! ХА-ХА-ХА! – отозвался мальчик.

Его голова все дергалась и дергалась, как у злого клоуна на пружине, внезапно выпрыгнувшего из коробки.

Я быстро кинулся к проходу, сбил парня с ног и побежал вверх по ступенькам.

– Тихо! А то сломаешь шею! – кричал он из полумрака внизу.

Оказалось, что страдалец втерся в доверие, притворился другом и заманил меня на кладбище, заставив спуститься в склеп.

И с тех пор они липли ко мне, как назойливые мухи, не давая мне покоя ни днем, ни ночью. Они лишили меня нормального существования и превращали мою жизнь в кошмарный сон. Я никогда не мечтал о чем-то великом. Хотел просто жить как все: учиться, работать, иметь друзей, семью, радоваться… Но все это стало невозможным.

Страдальцы преследовали меня повсюду. Они портили все мои начинания. Подставляли перед начальством, делали гадости девушкам, с которыми я пытался сойтись, выставляли идиотом перед коллегами. Все, за что бы я ни взялся, превращалось в цирк и кошмар.

Со временем я оставил попытки отвоевать нормальную жизнь и сдался. Стал зарабатывать тем, что не требовало общения с людьми: расклеивал объявления на улицах и раскладывал рекламу по почтовым ящикам. Работа, конечно, нудная, но лучше, чем никакая.

Однажды я зашел в подъезд с пачкой листовок и увидел женщину в фиолетовом домашнем халате и тапочках. Ее светлые волосы были собраны заколкой-крабом и открывали слегка оттопыренные уши с золотыми серьгами.

Она стояла около двери квартиры, бледная и испуганная.

– Молодой человек, вам не кажется, что газом пахнет? – спросила она встревоженно.

– Вроде нет, – ответил я, принюхавшись.

Она подошла ближе, встала прямо напротив меня и заглянула в глаза.

– Не чувствуете? Я вам говорю! Пахнет га-а-а-а-а-а-а-а! – рот женщины растянулся в крике.

Ее лицо постепенно приобретало оттенок халата, глаза расширились. Она затряслась, а на губах выступила пена, от крика поднялся ветер.

Я выронил листовки, они разлетелись по лестничной площадке и ступеням. А я уже бежал оттуда, почти не оглядываясь. Та женщина топала по кафелю тяжелой подошвой тапок и кричала:

– Дышать! Нечем дышать!

Вот так страдальцы всегда врывались в мои будни – ярко и неожиданно! Мне даже не хотелось выходить из дома. Только там, наедине с собой, я чувствовал покой и безопасность.

Не дай бог однажды лишиться своего последнего убежища и оказаться среди них на улице. Я не выживу в этом вечном безумии. Сейчас моя квартира – место отдыха от кошмаров. Место, где все хорошо и безмятежно, где можно набраться моральных сил к новому непредсказуемому дню.

Мне хотелось научиться онлайн-заработку, чтобы никогда не покидать квартиру, но получалось неважно, ведь какими-то нужными навыками я не обладал. Поэтому приходилось снова возвращаться к листовкам и объявлениям.

Моя последняя жалкая зарплата ушла на оплату долгов за электричество. Я знал, что если не заплачу сейчас, то мне отрежут свет. В кармане осталась лишь пара сотен, которых хватило бы на пачку риса и банку консервов. Так получилось бы протянуть еще пару дней. Я часто питался самой дешевой едой, чтобы сэкономить, и чертов рис уже не лез в горло, но выбора у меня особо не было.

По пути домой я заметил небольшую забегаловку с яркой вывеской «Гриль Шаурма».

Я вытащил из кармана двести рублей и посмотрел на них, осознавая, насколько убога моя жизнь. Мне приходится делать выбор: съесть один раз шаурму и голодать или два дня давиться крупой. Наверное, не всем приходится принимать такие решения. Не каждому дано понять, что такое крайняя нищета. Когда ты не знаешь, сможешь ли на этой неделе купить мыло или придется и дальше мыться только водой, не знаешь, будет ли у тебя работа и сможешь ли ты, наконец, приобрести пару новых носков.

Мрачные мысли безысходности ухудшили настроение еще сильнее, и я решил устроить себе маленький праздник на последние деньги. Захотелось почувствовать себя хоть немного счастливее, поэтому я направился в закусочную.

Внутри за столиками сидели три человека. За прилавком стояла девушка в фартуке, примерно лет двадцати пяти. Ее темные волосы были собраны в тугую косу, а светло-серые глаза делали взгляд притягательным.

Я с подозрением вгляделся в ее лицо, как и всегда смотрю на незнакомцев. Она в ответ сдвинула брови, выражая недоумение.

– Что вам? – спросила работница закусочной, вытирая руки о полотенце.

– Одну шаурму, пожалуйста. Классическую, – произнес я, оставив свою паранойю.

– С собой или здесь? – уточнила она.

Я задумался. До дома было еще далеко, а желудок уже напоминал о себе глухим урчанием. Так хотелось чего-то горячего и сочного…

– Здесь. И чай, пожалуйста, с сахаром, – ответил я, наконец, чувствуя, как надежда на маленькое удовольствие наполняет душу теплом.

– С вас двести десять, – ответила девушка, доставая коробку с чаем.

– А если без сахара? – растерянно спросил я, опустив глаза. – У меня только двести.

– Ла-а-адно, – произнесла работница, цокнув. – Давайте уже свои двести.

Ожидая заказ, я выбрал самый дальний столик и сел подальше от всех.

Я нервно стучал ногой, боясь, что мне помешают и не дадут спокойно поесть. До чего утомительна такая жизнь – в вечном ожидании подвоха.

Интуиция меня не подвела… Из-за соседнего столика встал высокий полный мужчина и подошел ко мне.

Я поднял глаза, надеясь, что этот человек спросит разрешения взять салфетки и уйдет, но нет… Мужчина стоял молча.

Его лицо вдруг покраснело, будто от кипятка. Кожа вздулась пузырями, затем сморщилась и начала облезать, обнажая красное мясо.

Я вскочил из-за стола, собираясь бежать прочь. Но вдруг рядом появилась работница закусочной.

Она толкнула страдальца в бок и сказала:

– Эй! Боров! Иди-ка ты отсюда!

И к моему удивлению, он послушался. Растерянно глянул на девушку, опустил голову и пошел к выходу, капая расплавленной кожей себе на ботинки.

К тому моменту все посетители разошлись. Остался только я и работница закусочной.

– Ты видела, что с ним стало? – удивленно спросил я.

– Ага! Сварился вкрутую! – ответила девушка, поставив передо мной на столик пластиковую тарелку с шаурмой и стаканчик чая.

Я продолжил засыпать ее вопросами:

– Часто он тут бывает?

– Каждый день! – усмехнулась она.

– И ты не боишься?

– А что он мне сделает? – ответила работница, вытирая соседний столик.

– А других ты тоже видишь? – не унимался я.

– Вижу, конечно!

Девушка отвечала так, словно для нее это что-то обычное. Я не мог поверить, что встретил человека, который тоже видел страдальцев, да еще и не боялся их! Честно, я никогда не брался проверять, насколько они опасны, поэтому просто спасался бегством.

– А… – я только открыл рот, собираясь задать следующий вопрос, но девушка постучала пальцем по запястью.

– Извини, у меня работа! – сказала она и, отвернувшись, направилась за стойку. – Приятного аппетита.

– Спасибо…

Я давно не чувствовал себя так спокойно вне дома. Ел шаурму, запивая сладким чаем, поглядывал на девушку и думал: как ей только удается оставаться настолько легкой с этим проклятьем?

Когда я уходил, она крикнула мне вслед:

– Ты заходи как-нибудь еще.

– Да… Спасибо за сахар, да и вообще за все, – ответил я, выходя из закусочной.

А я ведь всегда мечтал встретить кого-то похожего на себя. Того, кто бы понял мои страхи и боль.

Поэтому теперь, как только удавалось наскрести лишнюю пару сотен, я сразу же мчался в ту забегаловку.

Юлия – так было написано на бейджике, что висел на ее рабочем фартуке. И эта девушка всегда встречала меня приветливой улыбкой.

Иногда в закусочной сидел тот самый толстяк. Он смотрел то на меня, то на Юлю. Его лицо злобно подергивалось, а иногда на щеках и носу вздувались и лопались пузыри. Но он больше не подходил и не беспокоил меня.

Придя в очередной раз, я выгреб всю мелочь из карманов и сказал:

– Шаурму в сырном лаваше.

– И чай?

– Без чая.

– Ла-а-адно, сейчас все будет, – сказала девушка, поняв, что мне не хватает.

Я все не решался задать ей личные вопросы: о ней, о нашей участи. Застенчивость мешала. А так хотелось познакомиться поближе. Надеялся, вдруг она и меня научит с этим жить.

Я сидел за столиком и наблюдал за посетителями. В тот вечер их было трое, включая того здоровяка. Молодой парень не отрывал глаз от экрана телефона, а смуглый мужчина с жадностью поедал свой беляш.

Никто не обращал внимания на мужика за соседним столиком, у которого на лице вздуваются пузыри.

Я тоже решил не смотреть на него, чтобы не портить себе аппетит. Когда я дожевал последний кусочек и допил чай, вернулся к девушке за прилавком, желая получить хоть немного ее внимания.

– А ты не знаешь, что здесь случилось? – спросил я.

– Ты о чем? – отозвалась она, приподняв бровь.

– Ну… Эти… – я осторожно мотнул головой в сторону здоровяка. – Они же появляются там, где что-то случилось.

– А! Ты об этом! – сказала она и ткнула пальцем в потолок. – Труба с горячей водой лопнула. И дверь заклинило от жара… Поэтому мы все сварились в кипятке.

От этих слов у меня уши заложило. Но я все еще надеялся, что девушка просто оговорилась:

– Прости… Ты сказала…

– МЫ! ВСЕ! – громко повторила работница закусочной.

И в эту же секунду маски были сброшены. Ее кожа покраснела, вздулась и облезла. Мокрые волосы клоками падали с головы.

Закусочная наполнилась криками.

– А-а-а-а-а! – хором завопили все, кто там были.

Толстяк, парень с телефоном и смуглый мужчина вдруг превратились в красные куски мяса. Кожа висела на них лишь обрывками. От тел валил густой пар, они размахивали руками, задыхаясь от собственных воплей.

Девушка, которая была мне так симпатична, оказалась такой же, как они.

В панике я ломанулся к двери. Ударился плечом до боли в суставе, но не смог открыть. Бился коленями, молотил кулаками и снова плечом. А страдальцы все это время вопили без передышки.

И наконец, дверь открылась. Я выскочил на улицу и побежал, оглянувшись всего раз. За спиной были только темные пыльные окна закусочной, а над ними висела почти выцветшая вывеска «Шаурма гриль».

Чертовы страдальцы поиздевались надо мной в очередной раз. И, наверное, они будут делать это до конца моей никчемной жизни…