Ангелина Степанова

«ТАКИХ HE БЫВАЕТ…»

Никто не может знать, какая судьба его ждет. С какими людьми суждено будет встретиться и с кем расстаться. Какие его ждут беды и возможно ли будет их избежать. В чем будет его счастье и когда оно встретится на его пути. И как долго будет длиться жизнь…

Ангелина Степанова родилась 23 ноября 1905 года в Николаевске-на-Амуре. Ее отец, Иосиф Петрович, был страховым агентом. Он вырос на Дальнем Востоке, в семье капитана рыболовного судна, и объездил почти весь мир. Высокий, худой, с небольшой бородкой, всегда подтянутый, элегантный, он вносил в семью спокойствие и размеренность. Работал он с утра до поздней ночи, дома бывал крайне редко, никогда не вмешивался в жизнь своих детей, хотя был очень чувствителен к их настроениям. Его внутренняя сила, ум, независимость, усидчивость и молчаливая серьезность передались и Лине.

Ее мать, Мария Владимировна, была дочерью директора знаменитой некогда московской фабрики Ролле. Дом был интеллигентный и зажиточный. Мария Владимировна два года практиковала в качестве зубного врача, а выйдя замуж, уехала с Иосифом Петровичем во Владивосток. Она постоянно тосковала по дому, все рвалась обратно в Москву, что не мешало ей очень дружно жить с мужем. Мария Владимировна целиком отдала себя семье – любимому мужу и детям, которых в семье Степановых было трое. Ангелина была самой старшей. Она росла болезненным хилым ребенком, ее старались не напрягать занятиями, но тем не менее она много читала, училась музыке и французскому языку. Знала наизусть множество стихов и обожала декламировать их перед родными.

Лине было три года, когда Степановы переехали в Москву – сбылась мечта Марии Владимировны. Здесь супруги заделались заядлыми театралами и иногда брали с собой на спектакли Лину.

Она буквально заболела балетом. Ходила по квартире на пальчиках и пыталась делать балетные па. Но потом снова вернулась к стихам.

В семь лет Лину отдали в гимназию Ржевской. Она училась средне, особенно тяжело было с математикой. Но на гимназических вечерах Лина Степанова прекрасно читала стихи, в спектаклях она играла главные роли, а на уроках танца, которые вел бывший танцор Большого театра Чудинов, была лучшей ученицей.

В 1918 году женскую гимназию Ржевской соединили с мужской семинарией. Занятия разладились – революция переменила не только ход истории, но и все течение обычной жизни. Гимназию – теперь уже школу – Степанова кое-как закончила в 1921 году.

Лина решила поступать в Третью студию МХТа. Ее приняли – потом ей передали, что руководитель студии Евгений Вахтангов, который лично присутствовал на третьем туре, сказал о ней: «Сразу видно – упрямая девчонка. Мы не возьмем – она еще куда-нибудь пойдет».

Время было тяжелейшее. Все выдавалось по карточкам, да и те было невозможно отоварить. В городе голод, холод, грабежи, разруха. Но студийцы словно не замечали ничего вокруг. Студия только что по личному распоряжению Луначарского получила особняк Берга на Арбате – там, где сейчас находится Театр им. Вахтангова. В доме сохранилась прекрасная обстановка, великолепная мебель, даже картинная галерея. После перестройки появилась небольшая сцена и зал на четыреста мест. А в нетронутых гостиных проходила вся жизнь студийцев – репетиции, занятия, разговоры… Многие здесь же и ночевали – часто засиживались допоздна, а ходить по ночным улицам было крайне небезопасно.

Еды не хватало. От постоянного недоедания Лина, которой не было еще и шестнадцати лет, постоянно была на грани голодного обморока. Однажды Вахтангов заметил ее, спящую на роскошном диване и укрытую стареньким пальто. Разбудил и спросил: «Есть хочешь?» У нее не было сил ответить. Вахтангов молча протянул ей кусок хлеба и ушел.

Он был уже тяжело болен – во время репетиций сидел, бледный до прозрачности, в кресле, обмотав голову полотенцем, с огромным трудом преодолевая страшную боль и усталость. И под его руководством рождался на сцене новый, веселый и счастливый мир…

Первый выход Степановой на сцену состоялся в знаменитом спектакле Вахтангова «Принцесса Турандот». Как это часто бывает, совершенно неожиданно. Однажды Лину попросили заменить заболевшую исполнительницу. Роль была крохотная, без слов – только танец. Но для нее это был праздник. В тот вечер в зале был Федор Шаляпин, и после спектакля он долго пел для актеров, собравшихся в гостиной. Позже Степанова получила в этой пьесе большую роль Адельмы, соперницы Турандот.

Ангелина Степанова – Ирина в «Трех сестрах» А. П. Чехова

На втором курсе началась работа над учебным спектаклем по повести Диккенса «Битва жизни». Режиссером был Николай Михайлович Горчаков. Зрители увидели эту работу в 1924 году. Постановка вызвала бурные споры в печати. Критики, стоящие на левых позициях, чьим кумиром был Мейерхольд, критиковали «Битву жизни» за «дореволюционный формализм», отказ от достижений последних лет, отсутствие связи с действительностью. Но у публики спектакль имел большой успех, его посмотрела вся театральная Москва. Видел его и Владимир Иванович Немирович-Данченко. Он рассказал о «Битве» Станиславскому, который только что вернулся в Москву после двухлетней гастрольной поездки Художественного театра по Западной Европе и США. Станиславского спектакль тоже заинтересовал – он предложил доработать его, чтобы включить затем в репертуар Малой сцены Художественного театра.

В то время МХТ находился в очень тяжелом положении. За два года зарубежных гастролей театр выпал из активной жизни страны. Вернувшись в СССР, надо было строить новый репертуар, искать новые идеи, омолаживать труппу – ведь большинству актеров театра было не меньше пятидесяти лет. Студии Художественного театра были полны жизни, а сам МХТ находился на грани смерти. Немирович-Данченко предложил слить в одну труппу «стариков» МХТа, созданную им Комическую оперу и 2-ю студию, а также привлечь нескольких человек из 3-й, вахтанговской. Так и вышло. 1-я студия, не желавшая терять независимость, образовала МХТ 2-й – его закрыли 28 февраля 1936 года. Вторая студия вошла в состав Художественного театра; из третьей были взяты несколько человек – в их числе Ангелина Степанова и Николай Горчаков, чей педагогический и режиссерский талант высоко оценил Немирович-Данченко. Остатки вахтанговской и четвертая студия сохранили независимость.

Степанова в роли Софьи в спектакле «Горе от ума», 1925 г.

Но это не помогло. МХТ подвергался беспощадной критике со стороны «левых» журналов. Ему доставалось и за отсутствие в репертуаре современных пьес, и за устаревшую (по сравнению с Мейерхольдом) режиссуру и манеру игры, и за «отрыв от трудящихся масс». Даже за то, что здание театра расположено в центре города, вдалеке от рабочих кварталов. С подобными высказываниями решительно спорила традиционная театральная критика, но защитить Художественный театр от нападок ничто не могло. А зрители тем не менее продолжали приходить на спектакли…

Сам Станиславский стал готовить Лину для ввода на роль княжны Мстиславской в спектакле «Царь Федор Иоаннович» А. К. Толстого. Когда-то именно этим спектаклем открыл свой первый сезон Художественный театр. А теперь происходило обновление репертуара: в старые спектакли вводились новые исполнители. В первом своем сезоне во МХТе 1924/25 года Степанова сыграла, кроме «Царя Федора», в пьесах «Синяя птица» Метерлинка и в обновленной для Художественного театра «Битве жизни», а также Софью в «Горе от ума» Грибоедова.

Еще в студии у нее обнаружились задатки характерной актрисы. Роли Мстиславской, а затем и Софьи обнаружили в таланте Степановой лирическое начало – тоненькая, изысканно красивая Ангелина, с огромными глазами на нежном лице, уже в первом спектакле привлекла к себе внимание. С самого начала работы Степановой в Художественном театре стала видна несомненная одаренность, драматическая одухотворенность и внутренняя сила актрисы. Она была веселой, подвижной, немного угловатой, полной неукротимого оптимизма. Хотя в первые годы – да и потом часто – ей доставались только небольшие роли, она отдавалась им целиком, верная завету Станиславского: нет маленьких ролей, есть маленькие актеры. А быть маленькой актрисой Лина не хотела ни в коем случае. Если было нужно театру, она забывала обо всем, если впереди была репетиция, все остальное отбрасывалось в сторону. У нее был уравновешенный, твердый характер, она любила – и стремилась – работать и ради любимого дела могла пройти мимо как горьких обид, так и мимо влюбленных глаз. Ее уважали за яркую индивидуальность и самостоятельность, за преданность делу и своим друзьям.

Она воспитывала свой талант в недрах старого МХТа, среди тех, кто стоял у истоков этого театра. Качалов, Лилина, Книппер-Чехова, боготворимые Линой Станиславский и Немирович-Данченко… Константин Сергеевич называл ее своей любимицей, часто репетировал с нею у себя дома, поил чаем. Каким-то образом он узнал о том, что Степанова живет впроголодь (тогдашний ее рацион состоял из чая и нескольких сухарей). Он подвел Лину за руку к буфетчику театра, знаменитому Прокофьеву, и сказал: «Вот тебе наша актриса, смотри, какая она худенькая и бледненькая, подкорми ее». С тех пор каждый раз Прокофьев вместе с чаем давал Лине сверток, в котором оказывались то яблоко, то пирожок, то конфеты… Как потом выяснилось, «подкормка» была за счет Станиславского.

Кстати, несмотря на то что денег было очень мало, Лина умудрялась одеваться у лучшей портнихи Москвы, знаменитейшей Надежды Ламановой. С нею Лину познакомила Лидия Коренева, замечательная актриса Художественного театра и постоянная клиентка Ламановой. По негласным правилам, принятым в то время в МХТе, все актеры этого театра должны были и вне сцены «держать марку». Актеров Художественного театра можно было легко узнать на улице по сдержанному, неизменно элегантному внешнему виду.

Летом 1925 года МХТ поехал на трехмесячные гастроли по Кавказу и югу России. Все это время Степанова находилась под опекой Николая Горчакова. Ее тонкое, изысканное лицо буквально завораживало его, ее сдержанность покоряла его все больше и больше. По возвращении с гастролей Ангелина Степанова стала женой Николая Горчакова.

Дом в Кривоарбатском переулке, где поселились Горчаков и Степанова, был известен театральной Москве. Их соседями по коммунальной квартире были Николай Волков и его жена, известная актриса Бэлла Казароза. Волков писал инсценировки и либретто для театров (в частности, именно ему принадлежит инсценировка «Анны Карениной», прославленного спектакля Художественного театра). Через много лет, когда Бэллы уже не было в живых – после долгой болезни она покончила с собой в одном из немецких санаториев в 1929 году, – у него были очень близкие отношения с Ольгой Леонардовной Книппер-Че-ховой. У Волковых часто бывали Мейерхольд и Зинаида Райх, Исаак Бабель, Юрий Олеша, влюбленный в Лину Борис Пильняк и многие другие. Именно у Волковых в 1928 году Степанова познакомилась с писателем и драматургом Николаем Эрдманом.

Обаятельный, красивый, талантливый Николай Эрдман в то время находился на вершине славы. Его пьеса «Мандат», поставленная Мейерхольдом, стала ярким событием театральной и литературной жизни страны. «Мандат» ставили и в других городах, он шел даже в театрах Германии и Японии. В то время Эрдман писал новую комедию «Самоубийца», сценарии кинофильмов и эстрадных спектаклей. Им увлекались Станиславский и Мейерхольд, его друзьями были Бабель, Булгаков и Маяковский.

Роман Степановой и Эрдмана начался сразу и продолжался целых семь лет. Но знали об этом только самые близкие люди – Степанова никогда не посвящала других людей в свою личную жизнь. Она была замужем, а он женат. Они писали друг другу письма, в которых могли сказать друг другу то, что не решались сказать лично… Она понимала, что от жены он не уйдет, и поэтому сама не уходила от Горчакова, хотя с каждым днем отдалялась от него все больше и больше.

А летом 1933 года Николай Эрдман, один из авторов сценария к фильму «Веселые ребята», был арестован в Гаграх, где проходили съемки. Его приговорили к трехлетней ссылке в город Енисейск Красноярского края.

Степанова очень тяжело пережила случившееся, но рук не опустила. Она развелась с Николаем Горчаковым, поскольку не могла больше его обманывать, и к тому же боялась ему повредить – если жена оказалась связана с политическим ссыльным, могли обвинить и мужа. Николай продолжал любить ее всю оставшуюся жизнь – много лет спустя его вторая жена жаловалась подругам, что ночью муж иногда называет ее Линой… Горчаков поддерживал Степанову и в это тяжелое время, когда она делала все возможное и невозможное, чтобы спасти любимого человека. Она добилась у всемогущего Авеля Енукидзе свидания с Эрдманом и разрешения на поездку к нему в Сибирь. Енукидзе спросил ее, что заставляет ее так поступить. Она ответила: «Любовь». И даже угроза ссылки ее самой не остановила Лину – летом 1934 года она навестила Николая в Енисейске, что в те времена было равносильно подвигу. Вернувшись в Москву, она не переставала хлопотать о его судьбе. Уступив домогательствам нужного человека, она добилась перевода Николая из заштатного Енисейска в Томск, где, как ей казалось, ему будет лучше. А у нее родился сын Саша – о его отце она старалась никогда не говорить.

Они продолжали писать друг другу. Но однажды она узнала, что жена Эрдмана собирается к нему в Томск. Поняв, что это будет продолжаться бесконечно, она нашла в себе мужество не ответить на очередное письмо. Николай еще долго продолжал писать ей, но она упорно молчала. Решение было принято.

В следующий раз они увиделись только через двадцать два года.