День второй
Сохранность 71%

– Что, Петь, надеялся дожить до интересных времён? Надейся дальше. Может, ещё какой кадр заглянет в наше днище-дырище?

– А я тебе говорю, что Марко де Лукво жив, как твоя ноздря!

– Угу, пойди напиши это на стене.

– Я-то напишу. А ты, Выкван, бегом в Ностро Дуэлло, благодарить Марко за мокрые штаны. Попроси ещё пару раз сдохнуть для полного экстаза.

– Что ты сказал?!

– И Кайлинису привет передай, он там тоже, небось, в очереди. Мокрый и без штанов, как всегда.

Раздаётся жиденький смех, под который Выкван и Петя Камушкины, по-братски обнявшись, пытаются уложить друг друга на пол. В итоге третий оболтус нагибает их за шеи и уравнивает на коленях, зычно рыча:

– Я зот Врахшт, покоритесь Волчьему поясу!

И почему они все представляют Врахшта именно так? Жалко им пяти минут любознательности? Ну вот, сейчас за уши дёргать начнёт, не дожидаясь, пока братья сообразят, как бы красивее дать сдачи.

– Эй, етгыры, кыплык вас за тыркыт, – не стесняюсь в выражениях, потому что достали. – А воздух какого цвета?

– Чего? – отзывается третий оболтус.

– Синего? – предполагает Петя.

– Какого синего? Нет у него цвета! – заявляет Выкван, и братья вновь переходят к силовому обниманию, так и приглашая меня укрыть лицо руками и зачахнуть от скуки. Но я не сдаюсь:

– Ау, эщулгыны трёхлетние! Рытымлятык! Да прекратите вы!

– Так что там с воздухом? – высвобождается один из братьев.

– Так что там с Марко? Что за массовая истерия на пустом месте?

– Почему на пустом месте? Не каждый день у нас умирают вожди ноосфер.

– И вчера никто не умер, – заявляет другой. – Ностро Дуэлло до сих пор от него сигналы получает.

– Да кто их видел, эти сигналы? У всех прервались, а у этих продолжаются? Да им просто выгодно отрицать, иначе полный пылкэтык. Уже и так никаких союзников, даже самые терпеливые бросили.

– Не бросили. Не бросили! Рокировку делают.

– Какую рокировку? Очнись, умник!

– Сам дурак. Не понимаешь, как мир устроен? Да там такая сложная игра, что аё рыпэтык! Давай, пешка, радуйся, кушай травку, спокойное стадо – спокойный домен. А через неделю Марко лично оживёт. Трупики собрать и победу отпраздновать. А за ним и Врахшт подтянется. С флотом. Замыкать свой пояс.

– И что?

– Что, что, валить надо! Переключаться, пока устойчиво. Или ты думаешь, нас это опять не коснётся. А вот коснётся! Да так, что кыяй в пукытым!

– Ха, страшно? А ты не бойся. Чай не крыса на корабле. Вовлечённость нейтральная, мозгов на полтора кило.

– Ой, ну за мозги спасибо.

– Обращайся, у меня их много.

– Гхм, – напоминаю о себе, – Так это тот самый Марко де Лукво?

– Нет, это мой плюшевый хомячок. И он, зараза, сдох. Славик, ты чего? Эту весть ещё вчера замусолили во все щели. Ты где был?

– Где был, там не всплыл. Так я не понял, а одмины что?

– А что одмины? Они же тормоза, ты же сам говорил.

– Тормоза-то они тормоза, а о состоянии любого узла знают лучше, чем сам узел.

– Славён, ты чего? Ты про каких одминов говоришь? Которые сто лет назад были? Ты же сам говорил, что они кукылы беспомощные. Ну, помнишь, у них в бородах недельный запас еды. А ещё я слышал, что они считать не умеют. И видят плохо. Могут к первокласснику обратиться на вы, а целой толпе сказать: «Ты что тут делаешь?»

– Да при чём тут это? – врывается в бой Петя. – Как им удобно, так пусть и говорят. Откуда мы знаем, как они свою ноху делят?

– Вот именно, – говорю я. – Уж про эту крысу одмины знают больше, чем всякие там зоты Врахшты.

– Марко не крыса! – замечает Петя, и пока Выкван не возразил, я продолжаю свою мысль:

– А молчат, потому что слишком неустойчивая персона. Сами знаете, он уже не тот, что в молодости. Или с ним уже что-то случилось, такое, что уровень ГЭ важнее правды. Кстати, заметили, как у нас фон подскочил?

– Хы! У нас каждый месяц фон скачет, – ворчит Выкван.

– И что, ты думаешь, с ним стряслось? С Марко. И с фоном тоже, – спрашивает Петя.

– Ну… не знаю. Горячая смерть? – отвечаю я.

– Что за гыргын? – спрашивает Выкван. – Мы разве проходили?

– Проходили, – говорит Петя. – Только нам говорили, что это миф. Или что-то устаревшее лет двести назад. Разве не так?

– Не помню, – признаюсь я. – Но вроде бы, ну, если такое происходит, то как раз одмины и ведут себя неадекватно. Вылезают на улицу, ищут кого-то. Или я с чем-то путаю?

– Да сдох он, я же говорил! Горячей смертью, холодной, какая разница?

– Выкван, заткнись!

– Сам заткнись, не путай человека!

– Да человек сам нас запутал. Марко, он же кто? Он вообще не из нашей нохи, как он мог умереть горячей…

– Да откуда ты знаешь?!

– Да вот, смотри, написано, «горячая смерть – это…»

– Да что ты мне суёшь?! Пэркыён для эщулгынов…

– Рытымлятык!

– Э, братаны, братаны, хватит…

– Так, тихо, садимся все, – входит преподаватель. – Вы что, совсем?! А ну расцепитесь! Пожалуйста.

Голубки садятся, виновато сутулясь. Вот так, стараешься, провоцируешь, а преподаватель добрый, даже не выгоняет. Хотя в каком месте я тут старался? Ни в каком. Скучно.

– Извините за опоздание, – говорит педагог. – Так получилось. Не обижайтесь, хорошо? Вот. Я вам новую гущу принёс. Двадцать седьмая модификация. Но вы не бойтесь, она почти такая же, как двадцать пятая, только… сейчас, сейчас. Я вам подскажу различия, если вы не против. Итак…

Ну, и что замолчал? Не знаешь, за что ещё извиниться? Чувствую, этот мастер дипломатии меня доконает раньше экзаменов. Невысокий, невзрачный, неспособный обыграть голосом что-то сложнее знака вопроса… и добрый до тошноты. Он, наверно, всерьёз думает, что все его любят. Конечно, как такого не любить? Сдохнешь от любви холодной смертью и будешь рад, что отмучился.

– Ну, приступим к лабораторной работе? У всех есть гуща?

У всех. Передо мной лежит тарелка, а на тарелке светло-коричневый зернистый кубик, вернее таки параллелепипед, и то неровный, как комок песка. Или как сухарик. Нет, всё же как песок; от сухаря хоть какая-то польза, его съесть можно.

– Тут всё как обычно, подключаем консоль, – поясняет преподаватель, дополняя себя текстом. – Проверяем шаблоны дескрипторов с помощью функции enumGTStateDataNWD. А потом, будьте внимательны, вызываем getValidListSFD с параметром SFD_CHECK_VALID_STATE_PRECONFIG, да, в этой версии нужно его задавать явно. Ну а дальше, правильно, как обычно, setSPDUserConfigDesc и checkSPDUserConfigDGW…

GetSetCheck… тьфу! Они бы ещё латынь сюда приплели. Тоже мне передовая технология. Техпроцесс трёхсотлетней давности. Да эта гуща устарела ещё при моем прадедушке, да ею даже подтираться больно. Или что, я зря возмущаюсь? В следующий раз каменный топор будем проходить?

– Пожалуйста, запускайте осторожно. Если гуща рассыплется, не дышите, пока полностью не осядет. И не забывайте про отладчик. Всё понятно? Вопросы есть?

– Да, – доносится сонный голос слева от меня. – А это что, уже лаба?

Раздаётся жиденький смех. А мне не смешно, мне тошно. Его зовут Андрей. Он живой человек и даже мой ровесник, хотя по лицу и не дашь. Вернее, не скажешь, дать-то всегда можно. Лицо у него вообще вне возраста, как и волосы, густые, цвета пожухлой, рыжеватой травы. И что-то в нём ещё есть такое… тошнотворное. Голова что ль какая-то кривая? Откуда он, вообще, взялся на мою шею? Из какого дупла?

– Слышь, ты это… – шепчу, не поворачиваясь. – Того что ль? Пальчиками пошевели. Не шевелятся? Ау, есть кто дома? Али продали всех?

Препод морщится в мою сторону, но на больший пафос не решается. Андрей сидит как вмороженный. Да у него глаза, похоже, двигаются раз в день. И с этим бамбуком мне придётся все лабораторные выполнять?

– Больше вопросов нет? – спрашивает препод. – Тогда, пожалуйста, приступаем.

Уже? Что-то я торможу. Ладно, приступаем так приступаем. Я погружаюсь в кабинет и первые секунды даже радуюсь уюту, где нет места тошным соседям, голосам и эмоциям. Можно думать своими мыслями, не обдирая их об острые углы.

Итак, учёба, первый курс, лаба такая-то, гуща, стандартный канал, консоль… какая ещё консоль? Опять кафедра перетасовала все ядра? Вроде никаких объявлений. Или я не в том порядке усвоил? Ладно, пусть будет нулевая. Что там дальше? Дескриптор? Шаблон? А куда консоль делась? Тьфу!

Чувствую себя осьминогом, которому надо засунуть восемь щупалец в девять дырок одновременно. Что-то я не в форме. Одно вспоминается, другое исчезает, итого плюс два к озлобленности. Вообще, какого гыргына я всё делаю один? От соседа ни одного нерва на помощь, к остальным доступа тоже нет, даже препод закрыл свою дурную голову, ну как же так? В школе так строго не было.

– Эй, братья! Ау! Что делать-то? Я прослушал.

– В консоль входить, – недовольно отзывается Петя.

– А дальше что?

– Библиотеки подключать.

– Какие ещё библиотеки?

– Стандартные, трёхмерные. Отстань, – парень пшикает и утыкается в свой сухарь. Вот гады. Не видать им готовых схем на экзамен. Впрочем, видать ли их мне, тоже пока вопрос. В школе с этим было проще. К тому же в школе был Пашок со своими…

– Рось, что-то случилось? – подплывает препод. – Вопросы? Что-то вы не продвинулись.

– Амм… – пытаюсь вылепить вопрос, но злость путает карты. – Нет, нет, всё замечательно. Мы просто это… исследуем методологию. Чтобы сразу хрясь – и на отлично. Спасибо, что посадили вдвоём. Мы тут просто как три мозга в одном!

Да, да, в одном. Не в двух. Хлопаю Андрея по плечу. Тот качается как несмазанный болванчик.

– Слышь, три мозга в нуле, ты знаешь, что делать? Рассыпать сухарь, а дальше? Что вообще за консоль, по какому каналу? Их же много.

Молчит Андрей. Даже ресницами не повёл.

– Понятно. Гырголвагыргын! Время идёт, а у нас ещё конь не валялся. Мы что, тут одни такие кукылы?

Похоже на то. Две девицы на первых рядах в матчасти явно шарят, хотя массы у них больше не во лбу, а ниже, причём массы сугубо жировой. Помню их ещё со школы. Они уже подключились к сухарику и даже собрали какую-то фигурку, явно не на две строчки кода. Что-то длинное, цилиндрическое, с утолщением на конце. А вот особы, сидящие позади них, весьма симпатичные. Впрочем, по поводу их пола имеются куда большие сомнения. Ладно, а что там наши главные лодыри? Вот гады, тоже корпят. Зажмурились и наморщили лбы, не замечая, как смешно елозят по их лицам солнечные зайчики.

Да, на улице хорошо. Свежо и солнечно, не то что вчера. Решил быть прилежным, не посоветовавшись с пятой точкой, и зря. Копчик сползает к обрыву стула, но за обрывом ничего нет. Пустота. Скоро перестанет сползать. Верхние полусферы ещё будут задавать вопросы: «Зачем я здесь?», «Кто все эти люди?», но займутся не ответами, а чем-то другим, важным, полезным, исконно человеческим, восхождением по лестнице успеха в заоблачную асфиксию. И будет в конце надпись: «Турбослав Рось; окончил Первый Новоултарский Техникум. Красавчик, вектырь-жокей, дипломированный специалист, никто. Место на Цходе после сжатия: ноль. Спасибо за жизнь. Всегда ваш, Орден одминов».

Нет, надо браться за ум. Я вектыри сам освоил, неужели с этой чепухой не справлюсь?

– Ой, рассыпалось.

– Подожди, не трогай, дай разобраться.

– Красивый узор. Ты когда-нибудь встречал дверь?

– Подожди, котёнок, не мешай.

– А мне сегодня ночью не спалось. Всё думала… помнишь, как мы на той неделе на маяке…

– Тс-с-с… э-э, мы не были на маяке на той неделе.

– Не были. А я вот вспомнила. Стояла, смотрела в зеркало, и там ещё Рэм…

– Какой Рэм?! – белобрысый парень вздрагивает и зажимает подруге рот.

– М-м-м! П-ф-ф! Да не волнуйся ты, в норме ГЭ. Не веришь?

– На какой руке у меня пальцы? Отвечай!

– На левой и на правой. Доволен? Я же говорю, всё обошлось. Это я.

– Кто такой Рэм?

– Да, господи… Ромка, бывший мой. Забыл что ль? Ты ж его сам…

– Почему тогда Рэм?

– Ну, не знаю. Я иногда зову его так. Нет? Не зову? И правда, дурацкое имя. Э-э-ы. Кстати, а мы с ним на этом маяке раза два…

– Почему тебе не спалось ночью и почему ты смотрела в зеркало?

– Ну, не знаю. Раньше гадали так.

– Гадали? Гадали?! Ты понимаешь, что ночь и зеркала повышают уровень ГЭ…

– Горе ты моё, да знаю я! Просто одиноко стало. Ты прости, что я вчера так на тебя. Я не хотела, само вырвалось. Давай сегодня на маяк…

– Подожди. Что дальше? Что ты видела в зеркале?

– Клима Румяна. Он гладил по головке зота Врахшта.

– Чего?!

– Шутка. Ничего я не видела. Опять не веришь?

– Ты следила за уровнем ГЭ? Он повышался?

– Да, повышался. Доволен?

– Нет!

– Я тоже. Я, может, сама испугалась. Даже ритуал проделала. Простенький. Не знаю, помог он или нет, но всё обошлось. Как поднялось, так и упало. Просто глупые мысли. Стоишь ночью, смотришься в зеркало, а в зеркале сзади тебя кто? Правильно, никого. Воздух. И искорки в глазах. Оттого, что жмурилась. Чтоб слёзы не текли.

– Кхм. Просто символы, не входящие в домен ассоциаций… ладно, извини. Я просто не хочу, чтобы с тобой случилось… случились ра… сама знаешь, что.

Парень вздыхает, нахмурив брови. Потом подносит руку к глазам и шепчет аккурат в центр своей массивной ладони:

– Рука! Ладонь! Пятерня! Пять пальцев! Кожа!

– Вот, молодец. Ещё раз, – отзывается подруга. – От твоих претензий больше неустойчивости, чем от моих… недоразумений.

– Не смешно. Мы живём в лакуне. Тут на днях что-то случилось. Ты видела живых одминов?

– Нет.

– А они были. Прямо на улице. Я не знаю, что им нужно, но сегодня я тебя не отпущу, пока не проведём ритуал здравого смысла. Попробуем настроить тебе среду снов. Признавайся, вгоняла лишнюю мять? Чтобы сны видеть красочнее. Вот и зря. С этим лучше не шутить. Ничего, я тебе помогу. Настроим тебя так, чтоб ты вообще не просыпалась. Среди ночи.

– Лучше бы не отпускал меня спать одну.

– Что?

– Тс-с-с, препод идёт!

– Угу. На чём мы остановились? Ошибка в команде. Не пойму. Сейчас.

– Да ладно, не мучайся. Давай, я спрошу?

– Не ответит.

– А вдруг?

Девчушка вертит головой и без труда ловит мой взгляд. Тормоз же у неё парень. Меня чуть не сносит её игривой улыбкой, а он хоть бы оглянулся. Хоть бы спас меня от этого распрекрасного лика.

Ну и подбородок же у неё. Она им, небось, сама себя удовлетворять умеет. То-то парень даже головы не поднимает. Не хочет лишний раз… любоваться. Что он, вообще, нашёл в этой «красе Новоултарска»?