Но открыть любому постороннему взгляду отстой своих тридцати трех лет, осадок всех прожитых дней, замешенный на том более тайном, чего она все эти дни не показывала, не открывала, – была настоящая пытка. И удивительно, с другой стороны, волнующее переживание.