Довольно быстро отстающим удалось догнать друзей, которые шли медленно, полагаясь лишь на чутье Тода, таинственнейшим для всех образом превратившегося в заправского проводника. Но никто еще не ведал про чувство дома, которым с ним благодушно поделился Дрейворд Клинч, ведь сам Тод предпочитал до поры до времени помалкивать.
Изматывающая погоня на время прекратилась; по крайней мере Артур не слышал более за спиной надрывного лая собак. Хотелось надеяться, что охотники все же заплутали в лабиринте. Либо же, что казалось более вероятным, просто вернулись в Троссард-Холл, не посчитав нужным продолжать бесполезное преследование.
Вновь воссоединившись, беглецы решили устроить привал, чтобы немного передохнуть. Оделян предложила разжечь костер и запечь на углях зайчатину. Рискованное предприятие, так их проще было увидеть, однако никто не стал спорить, ибо голодные желудки имеют больше прав голоса, нежели страх. Царица топей принялась самолично потрошить зайцев. Делала она это столь невозмутимо, методично и смотрелась со стороны так мрачно – вооруженная острым длинным ножом, со своими черными всклокоченными волосами и диковатым выражением лица, что все присутствующие не без содрогания в сердце наблюдали за ее кровавыми приготовлениями. Даже Тин, заядлый любитель покушать, предпочел не вмешиваться.
Беседа все не клеилась. В лесу, окружавшем лощину, было сыро, ненастно, и совсем не по-оюньски промозгло. Ветер сипел в деревьях, содранная с ветвей листва осыпалась на головы незадачливой компании, оказавшейся в столь ненастный час в лесу.
Артур был так подавлен отсутствием настоящего Четверки, того самого Уткена, которого он когда-то знал, что просто не обращал внимания ни на что другое. Резкая отчужденность Дианы тоже на время укрылась от его глаз.
Более всего Артура поражал тот факт, что Оделян, Джехар и Единица, все как один, были искренне убеждены в подлинности лжеЧетверки. Между тем парень, сидевший перед ними с невинной рожицей, имел столько же общего с прежним Уткеном, сколь заяц имеет с воробьем. Какие разумные объяснения такого массового заблуждения на его счет можно найти? Неужели коварная Тень так запудрила всем мозги, что они уже ничего не помнят? А может, это у него самого уже наступило помешательство после всех испытаний, которые ему довелось пережить? Кем же на самом деле являлся тот парень, с которым они когда-то удачно подшутили над Единицей? Честный вор из Епистофена, кем он был в действительности, какую роль сыграл в жизни Артура, и, наконец, куда пропал, не оставив после себя весточки? Неужели тот самый Четверка, благородно спасший его в «Славном послевкусии», все-таки являлся Тенью? Но тогда какой смысл в их встрече в Доргейме?
Если полагать, что Тень была в коронере и намеренно отправила его в Доргейм, то, стало быть, за всем этим крылась некая цель. Зачем-то ведь он ей понадобился, без естествознательских и прочих выдающихся способностей… Наверное, все дело в свитке. «Последнее слово единорогов», которым все алчут обладать. Что же тогда он пропустил, не понял в Доргейме, что прошло мимо его внимания?
Все эти вопросы были туманны и оттого мучительны; равно как мучительно ныла его раненая рука. Прочие чувства как бы притупились, и он почти ни о чем не думал, лишь с мрачным упорством глядя на горящий костер. Остальные тоже напряженно молчали, ожидая приготовления пищи. Звенящая тишина, перемежающаяся с мрачным уханьем сов в ночной дубраве, изрядно действовала на нервы. И тогда Артур подумал о том, что настало время поговорить с друзьями по душам и открыто поведать им все, что он знал сам. В какой-то момент он вздохнул и поднял взгляд на остальных.
– Послушайте. Мы давно не виделись. Хочу кое-что прояснить. Я все расскажу, и мы вместе определим, что будем делать в дальнейшем. Но сперва надо решить судьбу Четверки.
При этих словах лжеЧетверка встрепенулся. В неловкой выжидательной позе он сидел на самом краешке поваленного бревна, словно не решаясь занимать больше пространства. У него было выразительное смуглое лицо с тонкими чертами, оленьи карие глаза, смотревшие серьезно и немного испуганно, черные вихры волос по обеим сторонам высокого лба; он не был красив в классическом понимании, но при этом, несомненно, был весьма симпатичен, и, глядя на него, создавалось приятное впечатление. Но внешность редко отражает внутреннее содержание, поэтому не стоило обманываться. По крайней мере, так подумал Артур, проинспектировав незнакомца внимательным изучающим взглядом.
– В каком это смысле решить его судьбу? – не поняла Оделян. Царица топей не присутствовала при встрече доргеймцев и Артура во время сбора черники, так что не могла знать, о чем идет речь.
– Слова мои прозвучат несколько… необычно, даже дико, но тем не менее, вопрос слишком серьезный, и я вынужден говорить об этом прежде всего остального. Дело в том, что перед нами вовсе не Четверка.
– Ты спятил? – грубо воскликнула Оделян, никогда не обладавшая достаточным тактом.
– Неужели ты… Не узнаешь меня? – жалобным голосом пролепетал лжеУткен, впервые обратившись к клипсянину напрямую. Он выглядел совсем несчастным, но неумолимого Артура этот факт нисколько не разжалобил.
– Хорошо, если это и вправду ты, тогда расскажи, какую шутку мы с тобой разыграли в Доргейме? Кем тебе пришлось прикидываться, чтобы осадить Единицу?
– Я… Это было так давно, что затруднительно уже припомнить подробности… Но да, я отчетливо помню, что мы разыграли Пита. Он отвратительно себя вел, задирался, приставал ко всем и в первую очередь ко мне, – поспешно ответил лжеУткен, изображая на лице заискивающую улыбку.
Артур недовольно поморщился. Этот двойственный ответ нельзя было посчитать в полной мере удовлетворительным. С другой стороны, он и сам стал подзабывать события, происходившие в гиблом крае болот и топей, стоило ли винить в том других?
– Хорошо, из какого ты города?
– Из Епистофена, я ведь рассказывал тебе и не раз.
– Хватит, Бунтарь, пошутили и ладно, – миролюбиво заметил Джехар, по привычке обратившись к Артуру по его бывшей доргеймской кличке. – Ты не мог забыть Четверку, ведь в Доргейме именно с ним ты был особенно дружен из всей нашей компании.
– Я и не забыл его, – раздраженно отвечал Артур. – Поэтому я говорю, что перед нами вовсе не он.
– Послушай, Арч, расскажи нам все, а то совсем ничего не понятно! – воскликнул Тин, во все глаза таращась на руководителя. Они-то уж точно знать не знали никакого Четверки, в отличие от доргеймцев. – Если честно, мы вообще не поняли, почему ты решил остаться в саду естествознателей, а нас отправил неизвестно куда! Да еще и с Тодом во главе! – голос Тина слегка прерывался, что указывало на тот факт, что его лучший друг тоже немного обиделся.
– Ему на всех плевать, Тин, ты еще не понял? – вдруг громко произнес уязвленный Тод, которого весьма задела реплика приятеля. – Желание геройствовать для Артура важнее всего остального. Не буду скрывать, я тоже не короед с сахаром. Но, по крайней мере, я это честно признаю, в отличие от него.
– Заткнись, Тод, иначе я за себя не отвечаю, – прорычал Даниел, с откровенной неприязнью косясь на беруанца.
– Да ладно тебе, Дан, – нахмурился Артур и хотел было добавить еще что-то миролюбивое; им стоило сейчас объясниться, а не тратить время на бесполезные пререкания, однако последующие слова Дианы заставили его мучительно вздрогнуть.
– Тод вывел нас из лабиринта, так что несправедливо на него кидаться, Дан, – заявила Диана, а голос ее дрожал как натянутая тетива. – Артур же предпочел бросить, причем ради человека, которого ни ты, ни я толком не знаем. А теперь еще выясняется, что и сам он хорошенько его не узнает.
Как это было неприятно, больно осознавать, что и Диана, единственный человек, поддерживающий его во всех начинаниях, теперь несправедливо укоряет его, не верит и не хочет попытаться понять. От чужого всегда проще сносить недопонимания, нежели от своего, родного. Артуру на секунду стало так обидно, что он даже не нашел слов, чтобы оправдаться, у него лишь перехватило дыхание от резкого мучительного спазма в груди.
Между тем Тод, вмиг распознав растерянность и беспомощность на его лице, очевидно решил этим воспользоваться, чтобы хоть на короткое время почувствовать некое подобие триумфа. Глумливо осклабившись, он фамильярно приобнял Диану за талию, и, глядя Артуру прямо в глаза, нагло объявил:
– Видишь, какое у меня удивительное взаимопонимание с твоей девушкой? С первого, так сказать, слова.
Кровь незамедлительно ударила Артуру в голову. Если еще предыдущие оскорбительные слова на своей счет он простил и сделал вид, что пропускает их мимо ушей, то в щекотливой области, касающейся Дианы, он стерпеть уже не смог. Артур и без того смертельно устал и был расстроен, и этот возмутительный поступок Тода, его злостного соперника, окончательно вывел его из равновесия. Стремительно вскочив, клипсянин так сильно ударил обидчика, что тот неловко опрокинулся на спину с бревна, ногами взметнув в воздух горящие угли. Артур, почти обезумевший от ярости, принялся колотить его ногами, желая, видимо, разом отомстить сопернику за все прочие обиды, однако что-то помешало ему продолжить расправу. Неведомая сила решительно остановила его; между ним и беруанцем будто создалась прозрачная преграда, такая прочная, что ее было не пробить одним лишь ударом ноги. Впрочем, его остановило не только это.
– Оставь его в покое, – равнодушно-холодным голосом произнесла Диана. – Если так надо выпустить пар, сходи прогуляйся. Но не надо выяснять отношения при всех.
– Хорошо, отлично! – запальчиво воскликнул Артур, испытывая острое желание надавать подруге пощечин, чтобы привести в чувство. – Раз ты совсем не рада меня видеть, то, пожалуйста, я уйду.
С этими словами он круто развернулся, и под удивленные взгляды остальных решительно направился в сторону черной чащи. Ноздри его самолюбиво подергивались, а разум застилал гнев такой силы, что он в эту минуту действительно был готов бросить друзей одних. Еще раньше ему следовало бы повторить, что Тод является братом Оделян, однако в том нервном состоянии, в каком он пребывал сейчас, ему и это не хотелось делать. Зачем, когда ему все равно никто не верит?
– Эй, постой! – в спину Артуру прозвучал робкий голос, но вовсе не тот, какой он желал услышать в эту минуту.
Даниел Фук спешил к нему, витиевато ругаясь и впопыхах раздвигая черные ветки.
– Я говорю, остановись!
– Отстань, Дан, – сухо ответил Артур, не замедляя шага.
– У тебя слишком горячая голова, так это не делается, ты же наш руководитель! Неужели ты позволишь эмоциям возобладать над собой? Где-то в лесу рыскают охотники по нашему следу. А еще есть целые отряды вооруженных полидексян, готовых брать в плен всех, кто окажется на их пути. Куда ты собрался в такое время, когда нам следует держаться всем вместе? Неужели обычные слова девчонки способны напрочь лишить тебя разума? – выговаривал ему Даниел, неуклюже перепрыгивая через кочки и коряги.
– Никакой я не руководитель, – не оборачиваясь, в сердцах бросил Артур. – Возвращайся.
– Так это не делается! – в смятении повторил правильный Даниел, явно не зная, какой еще аргумент привести, чтобы переубедить своего упрямого и гордого товарища. Однако именно в силу того, что укоры Дана были справедливы и разумны, Артуру не захотелось прислушаться к его доводам. Разгоряченный после драки, обуреваемый праведным (как ему казалось) чувством оскорбленного достоинства, шел он по пустынному лесу, сам не разбирая, куда. В этот момент ему правда показалось, что он вполне способен оставить друзей и продолжать путь в одиночестве. Они не особенно рады его видеть, и это после такой долгой разлуки! Диана предпочла заступиться за мерзавца Тода, хотя беруанец уже давно вел себя как последняя скотина. Доргеймцы не верят ни одному его слову, считая спятившим, вдобавок появился странный парень, упорно называющий себя Четверкой. А вдруг он Тень? Тогда Артуру напротив надо держаться от всей их компании как можно дальше, чтобы не ощутить на себе ее губительного воздействия. Такие неприятные по своей сути, совсем не делающие ему чести мысли вихрем кружили у него в голове.
Странное дело, но чем глубже оскорбленный юноша забирался в лес, тем легче на душе ему становилось, словно проблемы, подобно грозовым тучам нависшие над ним, уходили бесследно.
Вдруг в нескольких шагах от него в темноте метнулось что-то страшное. Артур настороженно замер, однако это был всего лишь крупный русак, большими прыжками уходивший от него в сторону мелкой лесной речушки. И действительно, деревьев становилось все меньше, появился кустарник, болотистая почва чавкала под ногами, а в сумерках уже наметился темный прогал – река словно бы преграждала Артуру путь.
Клипсянин задумчиво подошел к невысокой, но весьма обрывистой кромке берега. На небе ярко светила луна, превращая русло реки в серебристый канал, где течет не вода, но жидкое серебро.
«И что теперь?» – горько усмехнулся он сам себе. Сбежал от выяснения отношений, как последний трус. Дан был совершенно прав, кроме того, что руководитель из него на самом деле никудышный, ведь он не только не умел держать себя в руках, но еще и бросил свой маленький отряд, поддавшись на глупые провокации Тода.
Опечаленный клипсянин склонился над водой и задумчиво посмотрел на красивую серебристую гладь. Отчего-то ему отчетливо вспомнился момент, когда он находился в пещере единорогов, а перед ним раскинулось желтоватое подземное озеро. И он также глядел в него в надежде отыскать ответы, находясь, в каком-то смысле на жизненном перепутье. Одно лишь решение, один неверный шаг может до основания разрушить то, что создавалось годами.
Вдруг Артуру смутно почудилось, что вместо серебряного он видит на воде лиловый, фиолетовый, баклажановый? Что это, обман зрения или… Юноша мучительно вздрогнул, ощущая, как по позвоночнику беспокойно ползут мурашки. Таинственный шорох кустов ольшаника, и перед ним во всей красе предстает тот, кого он так долго ждал, искал, и в кого он начинал постепенно терять веру? Но увы, этим мечтаниям не суждено было сбыться.
Перед Артуром стоял коренастый мужчина, судя по внешности армут. На нем был широкий войлочный плащ, а в руках незнакомец держал арбалет, который теперь был направлен прямо ему на грудь. За ним размашисто шагала женщина, совсем не восточного типа, с длинными рыжими волосами, обтянутыми в тугую толстую косу. В темноте сложно было разглядеть выражение ее лица, однако, когда оно вполне осветилось луной, Артур к своему ужасу и досаде узнал Шафран!
Ярая противница богачей и Потешных боев, фанатично настроенная, жестокая, однажды уже устроившая охоту на Артура и его друзей, она теперь стояла перед ним собственной персоной на берегу реки, увязая в мшистой почве и с каким-то непередаваемым выражением лица смотрела на него. Несомненно, она тоже с первого взгляда узнала давнего неприятеля.
О проекте
О подписке