Конечно, нельзя. Столько пить! Мы переглянулись, я успокаивающе хлопала эксперта по плечу, бормоча всякие глупости типа «все хорошо». Петер поднял его со стула, я подхватила с другой стороны. Ульрика ненадолго осталась, чтобы расплатиться, а наша троица медленно, но верно продвигалась к выходу.

– Нельзя так! – вырывался Драган. – Все, все себе загребли!

– Я тебе больше скажу, вас с самого начала водили за нос.

Стараясь поскорее вывести Вонжича, я не заметила, как допустила ляп. Эффект оказался неожиданным.

– Ты же главный свидетель, так? Ты обнаружила труп! – уперся он уже в коридоре. – Пошли, восстановим место преступления!

– Да ты лыка не вяжешь, – возмутился Петер. – До утра не проспишься.

– Спокойно, я трезв, – с пьяной уверенностью отозвался Драган. – Или буду трезв через пару минут.

Он с третьей попытки попал в свой номер, открыл дорожный саквояж и, покопавшись внутри, вынул небольшой флакончик. Зубами вытащил пробку и одним махом влил в себя все его содержимое. По телу эксперта прошла судорога, глаза покраснели, а кожа, наоборот, побелела. Я подумала, что сейчас начнется рвота, но нет: спустя пару мгновений все вернулось на свои места – щеки порозовели, глаза стали нормальными, его легонько встряхнуло второй раз и только.

– Зелье? – спросил Петер.

– Бабка из Халапуты делает, – поведал вполне трезвый Драган.

– Адресок с тебя. А теперь спать.

– Нет! – возмутился эксперт. – Штальм, покажи, как все было!

Я пожала плечами. Если нас пустят в люкс, почему не показать? Спустя пару минут при нас были ключ от люкса и Ульрика. И хозяин гостиницы маячил на периферии. Он до дрожи боялся пускать в номер постояльцев, пока его не осмотрит маг.

Звезды сошлись. Ищейки – не маги, но такие осмотры – как раз по нашей части. Нет ли вредоносных артефактов, неактивных чар или другой какой дряни. Да и Ульрика – спец по темной энергии.

Снова попасть в идеально вычищенный люкс было все-таки любопытно. Хозяину от военных сплошная польза: дорогой чинц обивки менять не надо, ковер тоже, ни одна горничная не надрывалась, убирая пятна крови (после вердикта экспертов я уже могла называть вещи своими именами).

Я стала рассказывать и показывать: где сидел труп, где лежал его армейский револьвер, где китель с карманом, набитым деньгами. Как и предполагала, все это военные прибрали еще до приезда наших.

С каждым словом Драган мрачнел, а Ульрика заводилась.

– Да, ребята, вот еще что. Я слышала, а Петер видел, как в люксе шумели офицеры. Примерно за три часа до выстрела.

– Герр Шульц, что они говорили? – Ульрика живо обернулась к нему.

– Я не слушал особо, фроляйн ждала наверху. Но полковник был удивлен. Сказал что-то вроде «как вы меня нашли», а потом молодые стали разом орать «предатель».

– Молодые? – я уцепилась за новую информацию.

– Ну да, совсем молодые – не старше лейтенантов, – подтвердил Петер.

– Предатель? – задумалась Ульрика.

– А вам сказали, что в момент, когда Танау якобы стрелял в себя, ему позвонили из штаба Бешотского округа?

– Бауэр допрашивал портье, – мрачно ответил Драган. – Но я ничего такого не слышал.

– Фреди, как ты? – с беспокойством спросила Ульрика. – Тут нехороший остаточный фон, зачищено на троечку.

Странно, но я ничего не чувствовала.

– Герр Клаушвиц сказал, что дар может быть нестабильным, – тут же влез Петер. – Шли бы вы в номер, фроляйн, дальше я и сам все расскажу.

– А портал? Нет, в портал стреляли мы с Эггером.

Драган сделал стойку. Потребовал показать, где стояла я, где капитан, куда мы целились, и, что-то прикинув, полез на диван.

– Нашел!

В стене были дырки от пуль – большие, явно не от моего «майера». От моих пуль дырок не было, как Вонжич ни искал. Выходит, Эггер стрелял от безысходности? И я действительно спасла наши задницы… Что же было в том портале?!

– За портал тебя представят к награде, – сообщила вдруг Ульрика. – Вот герра Шульца не представят, их тауматург думал, что я не слышу, но я сносно читаю по губам. Он возмущался, что пулей в лоб загублен такой экспериментальный материал.

– Думаете, все-таки эксперимент? Не убийство? – спросил Драган, чье профессиональное самолюбие почти восстановилось.

– Рабочих версий две: убийство и эксперимент, – возразила я.

– Если бы мне дали возможность поработать в лаборатории, я бы сказала точнее, – вздохнула Ульрика.

– Интересно, а если нам потребовать допуск в лабораторию военных?

– Фроляйн, идите уже в номер. Военные никогда не дадут вам допуск.

– Да, Штальм. Видишь, Бауэра они с собой взяли, а нас с Вальдан – нет. А почему?

– Потому что эксперт и тауматург нужны только в лаборатории, – кивнула Ульрика. – Нам сразу дали понять, что свои эксперименты они афишировать не собираются. Фреди, в самом деле, иди спать.

Согласившись, я в последний раз оглядела люкс. Стол оказался как раз напротив, труп полковника даже не потребовалось представлять. Я будто снова увидела, как он подбрасывает вверх монетку. Она кружилась и исчезала. Осыпалась блестящими искрами. Казалось, что эти искры повсюду. Везде и нигде. Я сморгнула и увидела привычную уже картину. Пожалуй, стоит послушать целителя. Отдых, покой и никаких раздражителей.

Делая шаг через порог, я оглянулась: будто проявился неясный зов. Но он исчез так быстро, что я решила не возвращаться. Монету не нашли до зачистки, а после и искать нечего.

Пока мы с Петером шли на второй этаж (лестницу тоже переделали, я еще помнила, как скрипели выщербленные деревянные ступеньки), Ульрика внизу шепталась с хозяином. Потом мы свернули в коридор. Помню, хотела попросить Петера, чтобы приглядел за Вонжичем, местное пиво коварно.

Но тут прямо перед носом распахнулась дверь. Так резко, что стукнула о стену. Внутри клубилась та же тьма, что и в портале, из-за которого я заработала сотрясение и прочие последствия магического резонанса. Но если прошлой ночью в люксе между мной и ним было хоть какое-то расстояние, сейчас, протянись оттуда рука, меня запросто можно было схватить за шкирку.

Петер едва успел оттолкнуть меня назад, к лестнице. И рука из портала действительно показалась. Огромная шестипалая ручища, густо покрытая рыжими волосами. Она помахала перед лицом Петера, который хладнокровно, явно помня про результаты стрельбы нашими пулями, стоял, закрывая меня собой.

– Шшиит, – высказался хозяин руки где-то с другой стороны.

– Беги! – рявкнул Петер, не оборачиваясь.

– Это что еще такое? – одновременно с ним возмутился Драган, с которым я столкнулась, выполняя команду.

– Оружие есть? – тихо спросила я, вжимаясь в стену.

Обычным экспертам оружие не положено. Но нашему Вонжичу прощали многое. В этот раз у него оказался охотничий нож с пружиной, явно из вещдоков.

Я выхватила нож и, размахнувшись, со всей дури воткнула лезвие в толстую ручищу.

– Шшииит! – взвыл ее обладатель, унося с собой нож.

Портал схлопнулся, повеяло запахом грозы, тьма исчезла, а внутри комнаты обнаружилась парочка из ресторана. Дама взвизгнула, мужчина на глазах стал обрастать шерстью, глаза налились кровью, рубашка на груди лопнула… Петер оборвал визг и превращение своим фирменным выстрелом в лоб.

Второй упокоенный за неполные сутки.

– Фроляйн, представьтесь, – дежурно начала я.

– Беляна Зимодан. Я… я здесь случайно.

– А спутника, наверное, звали Бабадимри?

*Прим. автора: Беляна Зимодан – местная Снегурочка, ее дедушку в Предгорьях и за горами зовут Бабадимри.

– А… откуда вы знаете?

В комнату вбежали Ульрика, хозяин гостиницы и портье. Беляна хлопала ресничками, изображая шок. Наш доктор-тауматург сразу занялась трупом, пока и его не изъяли. Драган разрывался между восторгом соучастия и горем от утраты ножа, проходившего по какому-то делу. Петер вел себя как профессионал. Усадил даму на стул и связал ей руки. А я смотрела на эту катавасию и думала, что в Драконий Лог попаду не скоро.

Глава 3

Беляну опознал портье. Оказалось, эта дама не первый раз приезжала в Вильямсштад, останавливалась в гостинице и, как утверждал портье, звалась Хеленой Греслау. Правда, убедить в этом саму Хелену нам не удалось.

– Меня зовут Беляна Зимодан, – твердила она монотонно.

Мы пробовали и так, и эдак. Задавали вопросы – Зимодан она по мужу или это девичья фамилия. Как тогда звали ее родителей?

– Я… не помню…

– У нее шок, – уверенно объявила Ульрика, оторвавшись на минутку от своего подопечного.

– Кто-нибудь, вызовите уже местных! – надрывался Драган.

Между прочим, мысль-то здравая. По крайней мере, невменяемую Хелену можно будет отправить в участок, чтобы глаза не мозолила. Обидно, конечно, что рядом нет целителя или хотя бы эмпата. С ними допрос внучки Бабадимри состоялся бы максимум спустя полчаса.

И почему дядя Рольф не прислал в составе группы нашего штатного эмпата Роя Бирсона? Говорят, в прежние времена эмпаты могли управлять толпой. Или государством, если попадали в фавор к королям. Но, как любит повторять Ульрика, с тех пор с гор сошло слишком много лавин. Магии в мире становится все меньше, а людей – все больше.

Портье между тем пел не хуже столичного тенора: Греслау – дама замужняя, приезжает из соседних Крушевиц развлечься, каждый раз с новым кавалером.

– В этот раз с кавалером ей не повезло, – высказался Петер. – Господа, мне самому спуститься и вызвать полицию?

Хозяин гостиницы лишь слегка свел брови, и разговорчивого портье смело, как Анхеля великанской метлой.

– А вы что можете сказать? – обратилась я к нему. – Может, видели когда-то этого… Бабадимри?

– Нет, никогда, – без размышлений ответил тот. – Вы простите, фроляйн Штальм, у нас в Предгорье всякое бывает, но чтоб так, в моем собственном доме два убийства подряд… Не нравится мне это, прямо говорю.

– Мне тоже, поверьте, – я подхватила его под локоть и настойчиво поволокла из комнаты. – Особенно то, что вы скрываете.

– Ваша милость! – возмутился он.

– Военные шастают у вас порталами, как у себя дома. Выкладывайте, любезный, или моя подруга узнает все о вашей жене. А жена – о ваших шашнях.

– Здоровьем детей клянусь, вчера все началось! Как вы заехали, так и началось!

– А может, как заехал полковник Танау?

– Полковник уж два дня как у нас жил, – стоял на своем хозяин. – Нет, фроляйн, всё с вас началось. Я бесконечно предан их милостям барону и баронессе, ценю и уважаю вашу пострадавшую милость, но для всех будет лучше, если съедете вы поскорее.

– А не съеду, – отрезала я. – Пока не услышу всю правду.

– Со всем почтением, фроляйн, заметить хочу, что командовать вы здесь не можете. Вы ж в отпуске.

Вместо ответа я крикнула:

– Драган! Ты закончил с этой комнатой?

– Заканчиваю, – он, по своему обыкновению, возник рядом неожиданно.

– Как закончишь, приступай к обыску гостиницы. И начни-ка ты с погреба. Потом возьмешь Ульрику, и осмотрите детальненько кухню. А потом…

– Фроляйн Штальм! Да что ж вы…

– Она тут вам не фроляйн, – резко оборвал его Вонжич. – Она тут – лейтенант криминальной полиции. Когда приступать, лейтенант?

– Я позову, заканчивай пока.

Схема у нас давно отработана. Запирающемуся свидетелю всегда нужно давать возможность откатить назад. Особенно если свидетель раздумал запираться.

– Да правду я вам говорю! – громко зашептал хозяин, как только мы остались в коридоре вдвоем. – Не было никаких порталов, полковник приехал, как и вы, в коляске. А уж как вы заехали, так странности и начались.

– И какие же?

– Гроза была, ну вы ж помните. Только молнии били будто с прицелом. Хорошо, мне инженер из Бореслау двойной прочности громоотвод наладил, я каждый раз за него Небесам молюсь. А потом вспышка была, как от молнии, а грома нет. Я б внимания и не обратил, если б не голоса.

– Голоса? Около полуночи?

– Вот, я же говорю, из-за вас все!

– Еще раз. Какие голоса? Что вы услышали?

– Сначала, – обстоятельно заговорил хозяин, – дверь входная хлопнула. Я как раз ресторан закрыл, иду по коридору в холл и слышу, как кто-то вас спрашивает. Лешек – это портье ночной – отвечает, мол, отдыхаете вы. А они между собой – уже тут ищейка полицейская, опоздали мы. Я как раз к стойке выворачиваю, а они чуть не бегом в люкс.

– Стоп. Вы видели их? Сколько человек? Опишите, как выглядели, как одеты, как…

– Три офицера в форме, вот как, – невежливо перебил хозяин. – Дверь у полковника открыта была, я подумал, что ждал он кого. Но явно не этих. Может, вас и ждал?

– Продолжайте.

– Ну вот, дверь была открыта, он удивился. Начал сердиться, как, мол, посмели, да не позволю…

Как раз это слышала и я.

– А они, мол, это мы не позволим, обвинять его стали. Дескать, украл государственную тайну.

– И?

– И ушел я, подобру-поздорову, меньше знаешь – крепче спишь. Тем более если речь о государственных тайнах.

– А портье? Может быть, он слышал больше?

– Ваш человек больше слышал, портье как раз письмо относил в корзину для почты.

– А вы откуда знаете? Вы же ушли?

– Ну-у… Я вверху на лестнице стоял, все же моя гостиница. Оттуда не слышно, но видно хорошо.

– И что увидели? Как офицеры уходили?

– В том и штука, что не уходили они. Ногами то есть. Полковник вышел, письмо на стойку положил и вернулся. А тех троих в люксе уже не было.

– И вы молчали? Где письмо?! А, у армейских…

– Не знаю. Если только Лешек им сказал? Но вообще-то почтарь у нас пташка ранняя, сдается мне, почту из корзины он забрал до военных.

– Кто-то еще, кроме вас и портье, знает про письмо?

– Теперь только вы, фроляйн.

Цены бы не было таким свидетелям. Если бы только информацию они выдавали добровольно и своевременно. Вчера письмо еще можно было поймать в местном почтарском отделении. Теперь – ищи ветра в поле.

Плохо то, что полковник выходил с письмом тогда, когда молодых офицеров в люксе уже не было. С другой стороны, им ничто не мешало вернуться через тот же портал немного позже, убрать Танау и создать картину самоубийства. Кстати, Эггер обещал проверить почерк на записке. О самой записке можно забыть, военные не отдадут.

– Фреди! Да Фреди же!

Драган только что не тряс меня за плечи. Я так глубоко задумалась о вчерашнем трупе, что забыла про сегодняшний. Оказалось, Ульрика дала предварительное заключение и хочет вскрыть Бабадимри, пока не поздно.

А внизу раздался топот и крик портье: «полиция!». Местная полиция в составе сержанта и двух патрульных выглядела сонной. А может, и перебравшей светлого пива. Они заглянули внутрь номера, посмотрели на труп и Беляну, слегка протрезвели и сразу потребовали от меня указаний.

Мне надо было убрать Беляну. Ульрике – вскрыть Бабадимри. Но если камера в их участке была, то морга, увы, нет. Хозяин, оттертый мощными спинами полицейских на периферию, вновь напомнил о себе и пообещал договориться с приятелем, местным гробовщиком. У него мертвецкая все равно простаивает, потому как жители Вильямсштада удивительные жизнелюбы. Если кого и хоронят – раз в год, не чаще.

Ульрика посияла на него благодарной улыбкой, но я-то знала, дело во мне.

– А приятель ваш, случайно, комнаты приезжим не сдает? – негромко поинтересовалась я, когда патрульные уложили неопознанный труп на носилки.

– Да как у вас язык-то поворачивается, ваша милость! Матушка ваша каждый день звонит, ждет, все глаза проглядела, а вы!

То есть я мешаю ему не просто в гостинице. Я вообще мешаю, даже просто находясь в городке. Ну-ну. Повернувшись к сержанту, приказала отвести Беляну в участок и посадить под замок. Тот коротко кивнул и занялся задержанной.

Ульрика пошла одеваться, и Драгана я отправила с ней. Пусть присмотрит. Петер уже стоял рядом, держа мой плащ. Патрульные оперативно сбегали за носилками и сейчас грузили на них неопознанный труп.

– Значит, у вас с баронессой общий интерес?

– Фроляйн, да поймите, пока вы тут, мое дело зачахнет, никто же не поселится в гостиницу, где что ни ночь – то труп!

– Странно вы рассуждаете, герр Фокс, – вмешался Петер. – Упокаивал нежить я, а виновата фроляйн?

– А… вы ж с ней приехали, человек подневольный, какая ваша вина? – нашелся с ответом тот.

Как раз к концу его фразы патрульные вынесли носилки с трупом на лестницу, из своей комнаты вылетела Ульрика, за ней Драган. Беляну уже увели. Похоже, она не соображала, где находится и что с ней происходит.

На улицах Вильямсштада фонари стояли только вокруг Управы и дома градоправителя. Там, куда нас вел хозяин гостиницы, тьма обретала все свойства кромешности. Небо еще не очистилось от туч, жители давно спали. Никаких источников света, кроме фонаря в руке Драгана (отдавать его Фоксу он отказался наотрез). Зато нашу процессию сопровождал звонкий собачий лай. Бедняги, они ведь чуяли не просто труп: труп оборотня.

Идти пришлось минут двадцать. Гробовщик жил на выселках. Зато принял нас с распростертыми объятиями, приятель наверняка успел его предупредить. Ничего удивительного, у двух контрабандистов должны быть тайные способы передачи информации.

В мертвецкой герр Новак включил мощные лампы, труп водрузили на типичный металлический стол, и Ульрика тут же начала его раздевать, попутно диктуя мне для протокола:

– Труп мужчины, возраст обращения примерно сорок лет, упокоен пулей с серебряным сердечником, калибр семь запятая шестьдесят пять. Телосложение среднее, жировые отложения отсутствуют, суставы гиперподвижны, оволосение повышено.

Драган, уже осмотревший одежду на теле, теперь аккуратно изучал разорванную рубашку, темные брюки полувоенного покроя, обувь и белье – уже по отдельности. И строчил собственный протокол, устроившись рядом со мной.

Петер недвусмысленно дал понять, чтобы два приятеля не маячили у нас за спинами, чему те откровенно обрадовались. В это время Ульрика дошла до печени, сообщила, что есть некоторые признаки цирроза, но после обращения, как должно быть нам известно, все органы начинают восстанавливаться.

– Судя по степени восстановления, могу сказать, что обращение произошло от полугода до трех месяцев назад.

– Свеженький, значит? – уточнил Петер.

Какой бы он ни был, это нам ничего не давало: приспосабливались оборотни прекрасно. Нередко ни родные, ни друзья и подумать не могли, что общаются уже не с человеком. Они не прятались, жили в собственных домах, работали, выпивали – как все. Поймать оборотня в латентном состоянии почти невозможно. Даже если ты ищейка.

Во время оборота проще – идешь по кровавому следу. Но сегодняшние оборотни – это далеко не те тупые твари, о которых до сих пор рассказывают страшные сказки. Они теперь не вырезают собственные деревни, а загодя уходят на охоту в лес или в горы. А то и в город.

Отец предупредил, что в горах много нежити. А с учетом того, что я расстреляла весь боезапас, а Петер – уже пятую часть, ехать в Драконий Лог без дополнительной охраны неразумно…

– А вот это интересно, – заметила Ульрика. – Судя по остаточной костной мозоли, до обращения у него не было правой ноги ниже колена. Ходил на протезе.

– Значит, не бедный, – сделала вывод я.

– Или военный, – продолжил Драган. – Ветеран.

На полях протокола я записала: «Безногий спивающийся ветеран. Военные ставят эксперименты на своих же?»

– Смотрите-ка, что было у него под стелькой!

Мы все повернулись к Драгану, который держал эту самую стельку с приклеенной к ней маленькой бумажкой. На ней было написано слово «надиоком». Мы переглянулись и дружно уставились на Ульрику. Она пожала плечами и продолжила свое занятие.

– Не смотрите на меня. Единственный Надиоком, о котором я знаю, жил примерно тысячу лет назад. Один из Великих Мастеров, которому приписывается создание первых оборотней.

– По-моему, связь есть: раз этот Надиоком создал оборотней, то…

– Это лишь одна из версий, – возразила Ульрика. – То же самое можно прочесть в источниках про пару-тройку других Великих.

– А зачем они это сделали? – спросил Драган.

– Создали монстров? – уточнила Ульрика. – В источниках этой информации нет.