Глава 2

Когда мы спускались вниз, Дуглас уже пришёл. Элла, няня Марка, впустила его в дом. У Ольги есть частный хирургический кабинет, и Дуглас работает с ней анестезиологом и реаниматологом. Чаще всего, они удаляют бородавки и лечат растяжения после неудачной пробежки, но Оле нужна эта работа, она не может жить без любимого дела и постоянно развивается, обновляя свои навыки. Я вообще не представляю, для чего ей нужен реаниматолог.

Дуглас типичный ирландец, именно такой, каким описывают их нацию. Он высокий, рыжий, немного веснушек рассыпаны по носу и щекам на белоснежной коже, пьёт пиво литрами, запивая его скотчем, и отплясывает джигу. Он много путешествовал и даже забыл о своём происхождении, осев на Кипре, и его совсем не тянет на Родину.

Он начинал практику судовым врачом на международных рейсах, потом недолго практиковал в ЮАР, но, насколько я понял, там он задержался только потому, что хотел заработать на алмазах, а потом спешно рвал когти в Уганду, чтобы продать хоть что-то из заработанного непосильным трудом. Параллельно он изучал тропические болезни, делал прививки, и в итоге неплохо заработал на эпидемии Эболы. Как только жив остался… Следующие пять лет он путешествовал по Азии, изучая традиционную медицину. И только после этого решил осесть где-нибудь, где говорят на английском. Кипр ему подошёл. Как раз в этом время мы тоже решили остаться здесь.

Теперь меня зовут Дэннис Дитрих, а Ольга – Хельга Дитрих. По легенде мы немцы еврейского происхождения. Этим объясняется наша скрытность и нехилые доходы, а также странный акцент. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Я по-настоящему ревновал Ольгу к этому рыжему жизнерадостному и разносторонне развитому парню, поэтому он частенько ошивался у нас дома, а я следил, не появились ли тревожные звоночки связи моей очаровательной жены и этого хмыря – не зажимает ли он её по тёмным углам и не шарит ли у неё под юбкой. А юбки Оля любила, разной длины и фасона, и все они ей очень шли. На самом деле, юбки очень удобная вещь в женском гардеробе, потому что её не нужно снимать, достаточно приподнять и приспустить или отодвинуть трусики.

Дуглас был отличным врачом, глубоко погружался в профессию, с огромным опытом и эмпатией к пациентам, это была ещё одна веская причина, почему Ольга с ним работала, а я не мешал. Видимо, Дуглас немало накопал на алмазных копях, потому что жил он на широкую ногу и ни в чём себе не отказывал. Он жил на слишком большой вилле для одинокого человека недалеко от нас.

Определённо, с ним было, о чём пообщаться – о политике, о финансах, об истории, о флоре и фауне, о новейших методах в области анестезии и о женщинах, конечно. Я не понимал, почему он до сих пор не женат. У него неплохой сговорчивый характер, лёгкий и настойчивый, когда надо. Это нравится женщинам, особенно вкỳпе с обеспеченностью. Но он тщательно скрывал свою личную жизнь. Хотя скрывать на острове было особенно сложно. О его связях с многочисленными женщинами ходили легенды по всей округе. Но женщины всё равно методично оказывались в его постели, даже если и всего на одну ночь. О его мужской силе рассказывали сказки. Сарафанное радио везде работает одинаково.

В тот вечер мы сидели в гостиной, и Дуглас укоризненно посмотрел на корешок книги, которую я читал. Мы уже прилично приняли на грудь горячительных напитков и теперь с лёгким сердцем несли ахинею.

– Как ты можешь читать такую банальщину, Дэн?

– Это всё, потому что ты не пишешь. Вот если бы взялся за перо, ну или сел бы за компьютер, то я бы не читал этот ширпотреб.

– А это мысль. Знаешь, как бы я начал искать идею?

– Ну?

– Я бы взял совершенно несовместимые между собой явления, потом связал бы их. К примеру, розовый песок, который работает как порох, серебряные шпили средневекового города, страну, где янтарь ценится не меньше, чем бриллианты. А читатели, которые начинают читать моё произведение, ничего не подозревают о связи. Им интересно, их это захватывает и держит в напряжении. Они впечатляются сюжетом, не зная, что автор сначала придумал развязку, а потом подогнал под него события.

– Даг, ты сейчас просто снял камень с моей души. Я больше не испытываю чувства вины, потому что трачу своё драгоценное время на бульварное чтиво.

– Но знаешь, какие истории самые интересные, Дэн? Те, что происходят в нашей жизни. Редко кто способен в самых обычных событиях увидеть хитросплетения судьбы.

Я хмыкнул, а Дуглас продолжил:

– Вы, ребята, кстати, самые адекватные люди, которых я когда-либо встречал, поэтому с вами я могу обсудить сложные темы. Вы заметили, что сейчас нет войны, время вполне мирное, никаких серьёзны потрясений, и при этом каждый второй психически не здоров и шастает к психотерапевтам?

Мы в Олей переглянулись, потому что мы как раз те самые нездоровые личности, но путь к психотерапевтам нам заказан. Мы никому не сможем рассказать обо всём, что с нами случилось.

– У людей сейчас вроде бы нет никаких вызовов, можно не выходить из зоны комфорта, не нужно искать пропитание и бороться за существование. Люди просто не готовы к быстро меняющимся условиям. Ещё 20 лет назад информация полностью обновлялась каждые пять лет, а сейчас каждые два года! Вот с чем люди не справляются! Ты ещё пару лет назад думал, что Interceptor – классное изобретение, которое быстро очистит океан от мусора, а сейчас это почти бесполезная штука, на которую потратили 2 лярда долларов, а используют локально для мелких речушек в Азии. И так практически со всем нам известным. Сегодня ничему нельзя верить. Каждый факт нужно подвергать сомнению и постоянно быть в курсе изменений. Как в таких условиях творить классику? Ведь то, что будет написано сегодня, утратит актуальность уже через пару лет. Можно, конечно, писать о людях и характерах, но элитарная проза мало кому интересна, да и всё о людях уже написано до нас.

– Даг, ты серьёзно собираешься писать и поэтому так переживаешь?

– Нет, я просто перебрал и меня понесло.

– Но это очень интересно. Давай я тебе добавлю и продолжи, – я плеснул горячительной жидкости Дугласу, чтобы он говорил дальше.

– Я недавно столкнулся с новым методом воздействия на психику человека. Под гипнозом изменяется механизм человеческого мышления, и человек становится совсем другой личностью. НЛП. Игра на подсознании. Я видел один очень интересный пример…  – Дуглас внезапно осёкся. – Я хочу сказать, что теперь каждый врач должен быть психологом. Я видел войну, настоящие боевые действия в Африке. Я диагностировал посттравматический синдром, но примерно то же самое я вижу у людей, которые никогда не были на войне. И у них наблюдаются даже более серьёзные отклонения. Такую личность расшатать проще простого. Подсознание само рвётся наружу и нивелирует сознание. И это в мирное время.

– Все мы на своей собственной войне, Даг, про которую другие ничего не знают, – Оля всегда с пониманием относилась к чужим «тараканам», культивируя свои собственные.

– Тут ты права, очень права, Хельга. Ну, уже поздно, ребята. Спасибо за ужин и интересную беседу, а я, пожалуй, пойду.

Он поднялся на неверных ногах, пару раз качнулся из стороны в сторону, ловя равновесие, весело рассмеялся сам себе и побрёл к входной двери. Странный малый, непосредственный и открытый., но какое-то двойное дно у него всё равно есть. Ольга считает, что у меня паранойя, но я называю это разумными сомнениями.

Ольга проводила прилично подвыпившего Дугласа и тоже ушла спать. А я почему-то никак не мог успокоиться и пошёл разбирать бумажную почту. После разговора с Дугласом я испытывал странное беспокойство, как будто он сказал что-то очень важное, а я не понял прозрачного намёка. Со счетами проблем не было, рекламные буклеты радовали глаз яркими красками, и тут мне попался конверт от некой «Икс Холдинг» с письмом внутри.

Господин Дитрих,

У нашей компании есть для вас предложение. В ближайшее время наш представитель свяжется с вами для очной встречи. Надеемся на взаимовыгодное сотрудничество и ваше благоразумие.

Это ещё что такое? Какое нахер благоразумие? Очень похоже на предупреждение. Теперь тревожное настроение накрыло и меня. Был ли я достаточно благоразумен последнее время? Не переходил ли кому-нибудь дорогу? Имею ли я право быть сейчас счастливым и спокойным?

Да, я последнее время никому не мешал. Но моё прошлое было более, чем беспокойным. Я надёжно спрятал концы, оставаясь для всех моих бывших знакомых мёртвым, кроме особого контакта. А для Ольги мы заметали следы так, как будто она осела в Штатах. Я оставил наследство всем и каждому, чтобы никто не остался недовольным после моего исчезновения. Достаточно ли этого, чтобы прошлое ко мне не возвращалось?

Я вспомнил слова Ольги про эйдос и цыпочки и решил, что судьбу я тоже не гневил в последнее время. Я достаточно всем заплатил, чтобы меня не трогали, и я буду отстаивать своё право на спокойную жизнь. И тем не менее анализ косвенных признаков, очень походил на то, что в нашей тихой гавани намечается шторм. Знать бы ещё, какой он силы.

Глава 3

У Ольги зазвонил будильник. Она приподнялась на локтях, потирая глаза.

– Марк проснулся?

– Нет, радио-няня молчит.

– Тогда почему ты не спишь, Дэн?

Я сидел на кровати, всю ночь прокручивая варианты безболезненного выхода из ситуации.

– Оля, если я попрошу тебя взять Марка и уехать в безопасное место, что ты скажешь?

– Дэн, что случилось?

– Я получил предупреждение. Пока ничего серьёзного, но я не хочу рисковать.

– Что за предупреждение?

– Не знаю, Оля.

– Дэн, у меня сегодня две операции и пять консультаций. Ехать нужно сейчас?

Я потёр лоб.

– Нет, работай сегодня как обычно. К вечеру будет маршрут. Планируй на завтра и дальше. Никому ни слова, особенно Дагу.

– Ты думаешь он?.. – Оля запнулась.

– Я этого не знаю наверняка.

– А ты?

– Пока придётся справляться одной. Я приеду позже или пришлю кого-нибудь тебе в помощь.

– Я не хочу… – Она осеклась и замолчала.

– Я знаю, Оля.

Знаю, что она не хочет в одиночку это проходить. Никто из нас не хочет этого.

Оля не жаловалась, не говорила лишнего, не устраивала истерик. Хотела сказать, что ей будет тяжело, но подумала, что по-другому нельзя, и мне будет не легче. Она понимает меня, а я понимаю её. Для всего мира мы эгоисты, но только не друг для друга.

Оля смотрела на меня внимательно, считывая каждую эмоцию, пытаясь понять, насколько всё плохо. Она меня хорошо знала и понимала. И она не задавала лишних вопросов. Просто обняла меня и прижалась покрепче.

– Оля, я постараюсь всё решить. Ты же мне веришь?

– Да, Дэн. Боже, конечно, я тебе верю, просто мне страшно.

– Мы обойдём эту проблему на цыпочках.

– Хорошо, – Оля хмыкнула.

***

После московского смога и пыли круглый год я не сразу начал ощущать другие запахи. Кипр был очень ароматным. Здесь пахло жасмином, цитрусовыми, оливками, вином, приготовленным мясом, морем. Свежий воздух был повсюду, проникая в распахнутые окна. Утром у нас дома вкусно пахло завтраком. Элла приходила рано, и в её обязанности входило приготовление еды, но Ольга частенько готовила с утра сама. Но не сегодня. Сегодня Ольга зависла над чашкой кофе и смотрела вдаль, её взгляд был отсутствующим и погруженным в себя.

Марк чувствовал настроение матери, и вёл себя тихо. Временами мне казалось, что он даже слишком смышлёный для своего возраста, но у нас с Олей отличные гены, поэтому в этом нет ничего сверхъестественного. Элла неспешно хлопотала на кухне, стараясь не шуметь. Я смотрел из-за угла на эту картину, и впервые за долгое время понял, что опять не чувствую приятного аромата, его забивал запах неопределённости. Наш покой был нарушен. И та моя личность, которую я старательно прятал, приходила в ярость от одной только мысли, что лицо моей Оли опять омрачено.

Я перечитал письмо с утра ещё раз, думая, что вчера ночью я просто был пьян и расстроен странным разговором с Дугласом, поэтому мог придумать лишнее. Но сегодня с утра на свежую голову я думал точно так же, и сомнения меня не покинули. Я вошёл на кухню.

Марк заметно повеселел и потянул ко мне ручки. Я взял малыша и поднял его над головой, вызывая радостный визг.

– Оля, ты сегодня не будешь задерживаться на работе?

– Не планирую.

– Хорошо, я к шести тоже буду дома.

Обычный разговор, если не знать о скрытом смысле вопросов. Оля опять внимательно на меня посмотрела, потом всё-таки допила кофе и подошла ко мне. Я обнял её одной рукой, второй держа Марка. Это мои самый близкие и дорогие люди, и ради них я должен сделать всё в лучшем виде.

Оля уехала, и я тоже отправился на работу. Сегодня нужно посмотреть объект. Строительство теперь шло вяло. Кризис бил по всем отраслям, но деньги по-прежнему лились нескончаемым потоком. А я из любого, даже самого загрязнённого потока, мог сделать чистую лечебную воду.

Глава 4

Дела шли своим чередом, строительство продвигалось, стены крепко стояли на фундаменте, а на голову в каске ничего не упало. Стены покрасили и даже светодиодное освещение повесили. Это первый объект, который я начал строить ещё 5 лет назад. Прораб показал мне фотографии пятилетней давности, где только фундамент заложили, и я неожиданно понял, что для меня это было как вчера. Моя спокойная жизнь пролетела как один день.

Никто не связался со мной за целый день, никаких других подозрительных писем и сообщений не пришло. Я даже ещё раз проверил информацию об «Икс Холдинг». Такая компания существовала.

В последнее время корпоративный мир захлестнула волна объединений, слияний и поглощений. Объединяются все: автомобилестроители, связисты, энергетики, компьютерщики, финансисты. Все теряют позиции, рынки, клиентов, поставщиков, а вместе у них повышаются шансы на прибыль. «Икс Холдинг» последовательно присоединил и получил контроль над десятком компаний. Основная цель такого холдинга – завоевание новых секторов рынка. И это ему удалось. Сейчас холдинг занимал пятое место в мире по объемам производства и продаж.

Какое предложение мне могла сделать такая крупная компания и ради какого взаимовыгодного сотрудничества?

Время близилось к вечеру, и я поехал домой. Я уходил так, как будто никогда сюда не вернусь. Теперь неизвестно, как дела пойдут дальше и где придётся оказаться. Следы после меня должны быть чистыми. С одной стороны, нельзя вызывать подозрений, с другой, всё должно быть готово к экстренному отходу. Удивительно, как былые навыки, которые я тщательно хоронил на дне подсознания, всплывали сейчас так, как будто и не было никакого перерыва в тихой гавани.

Я загнал машину в гараж, но Олиной машины не было ни там, ни на подъездной дороге. Я ускорил шаг, заходя в дом. Элли с Марком играли в гостиной.

– Привет, Элли. Хельга ещё не приехала?

– Нет.

Я достал телефон и сразу сел за компьютер. Гудки шли, но ответа не было. Трекинг показывал, что телефон на дороге между городом и нашим домом, но он не двигался. Я судорожно вспоминал, что там есть, и понял, что как раз на этом участке нет камер. Я опять сел в машину и поехал, но чутьё подсказывало мне, что уже поздно, очень поздно. Я потерял хватку и упустил возможность.

Я методично обыскал местность на обочине с обеих сторон, нашёл чуть прикопанный телефон. Те, кто забрали Олю, не очень-то позаботились, чтобы спрятать его, специально оставили почти на самом видном месте. Это значит, что Оля жива. Её забрали, оставив мне предупреждение, но по крайней мере это не труп.

Ужас больно колол сердце. Я опять был в ситуации, когда моя любимая подвергалась опасности, но теперь я даже не знал, кто мне угрожает. В прошлый раз всё было по-другому. Я был другим. Мы были другими. Подготовленными, закалёнными, жестокими, готовыми бороться. Я хорошо изучил Зверя, знал его методы и убежища. Мог его выследить, но текущий противник был мне неизвестен. От этого становилось особенно страшно.