Читать книгу «Шиворот-навыворот» онлайн полностью📖 — Виктории Борисовны Волковой — MyBook.
image

Глава 4

– А мы знакомы. Да, Лилия Михайловна? – жестко заявил Мищеренко. Он был человеком в погонах, ничего не понимал в сантиментах и не любил их разводить.

– Правда? – изумилась лилейным голоском Ольга Николаевна. – И где же вы познакомились?

– Пару месяцев назад на товарной станции произошло убийство, зарезали машиниста, ножом пырнули среди бела дня. И поэтому делу в круг подозреваемых попало несколько человек…

– Ну, я надеюсь, не Лиля! – возмущенно перебила Ольга Николаевна. Ей казалось ужасным, что Игорь посмел заикнуться о своей работе.

– Нет, не Лилия Михайловна, – не обращая никакого внимания на тон тещи, продолжил Мищеренко, облокотившись о стену, которую сам когда-то обклеивал немецкими обоями. Ситуация начинала его забавлять. – Ее лучшие друзья, с которыми она развлекалась за городом в день убийства.

– Правда, Лилия Михайловна? – вежливо уточнил он.

– Да, – прошептала Лиля, готовая провалиться сквозь землю.

– А потом все уехали, – торжественно продолжил Мищеренко, почувствовав вкус загоняемой дичи. – А двое остались. Те двое, что де факто давно уже муж и жена, а вот де юре пока не планируют. Вы понимаете к чему я клоню, Лилия Михайловна?

Лиля молчала, глаза предательски наполнялись слезами.

Она вспомнила, как Иштван сокрушался после последнего допроса, ругал себя, что не все продумал до конца и тут же хвалился, что удалось выкрутиться.

– Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу, – смеялся он. – Старуха видела целующуюся пару, которая брела к остановке. – Пришлось придумывать по ходу пьесы!

Встретив Мищеренко в доме у Ивана, Лиля растерялась, толком не понимая, что предпринять. Если сейчас она скажет «нет», то подставит Иштвана, и придется отвечать за ложные показания. А если «да», то неизвестно, как к этому отнесутся будущий муж и его мама. Лиля молчала. А потом решила сбежать.

– Ванечка, я пойду, проводи меня, – попросила она Ивана и двинулась к выходу. Но тот ничего не ответил, немало обалдев от этой сцены, и даже не двинулся с места.

Зато Ольга Николаевна загородила дорогу и резко сказала:

– Нет, моя дорогая. Никуда вы не пойдете, пока не объяснитесь с нами!

– Присаживайтесь, Лилия Михайловна! Долго мы вас не задержим, – добродушно бросил Мищеренко. Лиле пришлось вернуться на диван.

– Я не понимаю, чего ты к ней привязался, – пробурчал Ваня. – Ну, ездила Лиля за город с друзьями. Это что, противозаконно?!

– Заткнись, придурок! – цыкнула на него мать. Иван насупился и замолчал. Послушный мальчик.

– Я тебе, Ваня, сейчас все объясню, – вкрадчиво начал Мищеренко. – Эта дама – не та, за кого себя выдает. В институте она примерная студентка и неприступная красавица, а дружит со всяким отребьем, режущим людей средь бела дня. С ворьем всяким!

– Я не дружу с отребьем и ворьем! – в сердцах воскликнула Лиля.

– Да ну? – усмехнулся Мищеренко. – А как же Пахомов и Цагерт, с которыми вы за городом развлекались? Или Елена Птицына по прозвищу «Пташка»? Тоже ваша подруга? Ее пару раз задерживали за проституцию.

– Я не дружу с ней!

– Как же? Как же, Лилия Михайловна? – театрально воздел руки к небу Мищеренко. Он чувствовал, что это его бенефис, благо, самый главный зритель находился рядом и готовился аплодировать. – Вы же вместе на дачке-то развлекались! Было дело? Или нет? – Мищеренко быстро наклонился к девушке. Слишком близко. Она даже увидела мелкие оспинки на щеке. И глаза. Безжалостные и хитрые.

Лиля молча кивнула, понимая, что ее загоняют в ловушку.

– И ваш близкий друг – Иштван Цагерт. Вы на допросах оба подтвердили!

– Друг, ну и что? Я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне и Ивану. – Лиля взяла себя в руки и ринулась в бой. Ей казалось, еще не все потеряно. Она не видела презрительной гримасы Ольги Николаевны, растерянного лица Ивана. Она видела только Игоря Петровича Мищеренко и сражалась с ним.

– И в чем же заключается ваша дружба? – умело расставлял силки Мищеренко. – Вы вместе чем занимаетесь?

– Обсуждаем фильмы и книги, поем под гитару, играем в «крокодила», вспоминаем что-нибудь.

Мищеренко довольно расхохотался и даже хлопнул себя по толстым ляжкам.

– Репутация Цагерта и Пахомова такова, моя дорогая, что никто не поверит, что они так прилежно проводят время, – отсмеявшись, снова начал бубнить следователь. – У них другие развлечения. Цагерта, например, все прост… путаны у «Интуриста» уважают. И насколько я знаю, его не занимают песни под гитару или пересказ книжек. У него совсем другие интересы! И если вы говорите, что «дружите» с ним, то любому ясно, какого сорта эта дружба. – Мищеренко старательно подбирал слова, дабы не разгневать каким-либо случайным просторечием свою интеллигентную тещу, отягощенную принципами высокой морали.

Лиля вспыхнула и выскочила из комнаты. Больше ее никто не задерживал.

В подъезде она остановилась и зарыдала, не в силах больше сдерживаться. Ей стало обидно, что Иван ничего не сказал во время этого странного допроса, никак не заступился за нее, не оборвал зарвавшегося родственника, не бросился вслед. По большому счету, он ее предал. Она вышла из подъезда, захлебываясь слезами, и побрела по Большому проспекту, не обращая внимания на прохожих.

– Пойдем покурим, – скомандовал Мищеренко. – Нужно хоть свежего воздуха глотнуть после всей этой грязи.

– Пошли, – обреченно ответил Иван. И поплелся за зятем. Первой, кого он увидел, выйдя на балкон, оказалась Лиля, которая брела, натыкаясь на людей. Потом она стала переходить дорогу и остановилась посредине, задумавшись.

– Зря ты так. Сказал бы мне потом, сами б разобрались! – попытался слабо возразить Иван. Он хотел было кинуться следом за девушкой, но побоялся поссориться с Игорем. Потом разберемся без свидетелей.

– Пацан, ты жизни не знаешь, такие окрутят глазом, моргнуть не успеешь. – Игорь сильно затянулся сигаретой.

– Она ждет ребенка, – привел Ваня весомый аргумент.

– От тебя что ли?

– Да.

– Это она так сказала? – криво ухмыльнулся Мищеренко.

– Да.

– Какой срок?

– Два месяца.

– А это точно твой ребенок? Сам подумай! У меня есть свидетель, что в середине сентября она ночевала на даче у этого типа. И они там не гладью вышивали. Соседи говорят, там такая любовь, что всех святых выноси. Они вообще никого не замечают, кролики влюбленные. А если он не хочет жениться, у него другие планы! А тут подворачиваешься ты. Вот и повод скрыть позор, выйти замуж и жить прилично. И по срокам все получается. Проверь по календарю.

– Мы с ней ездили на какую-то дачу…

– Когда и куда? – спросил следователь, а не родственник.

– В Рамарском, в двадцатых числах сентября. – Иван пожал плечами, изображая полное равнодушие. Он умышленно соврал, опасаясь, что зять на него обидится. Они с Лилей были на даче у ее подружки пятнадцатого сентября. В годовщину смерти Тани.

– Поздравляю! Ты посетил дачу Иштвана Цагерта. Там еще такой дом с флюгером на крыше…

– Что ты говоришь?! Лиля… – осекся Иван. Она сказала ему, что это дача подружки, и он сразу понял, что там она бывала не один раз, свободно доставала из шкафов скатерть и тарелки, а потом и простыни.

– Посмотри лучше вниз.

Там внизу, на Большом проспекте, около Лили, все еще стоявшей посередине дороги, затормозила вишневая «семерка», из нее выскочил большой крепкий парень в черной кожаной куртке. Светлые волосы сразу же намокли от дождя и паклей свешивались на лоб. Он, отбросив их назад, кинулся к девушке.

– Это Пахом, – радостно указал Ивану Мищеренко.

Она уткнулась ему в плечо, продолжая рыдать. Они стояли на двойной сплошной. Затормозили несколько машин. На тротуаре стали собираться прохожие. Иван видел, как Пахом что-то крикнул в машину. И тотчас же выскочил маленький приземистый парень из породы «шестерок». Открыл заднюю дверцу, помог усадить девушку.

– Теперь убедился?! – торжествующе осведомился Мищеренко у расстроенного Ивана.

– В чем? – тупо глядя на него, буркнул Иван.

– В том! – разозлился Игорь Петрович. И принялся объяснять, как маленькому: – Виктор Пахомов не так уж добр, чтобы подбирать на дороге рыдающих одноклассниц. А вот женщину своего лучшего друга он, конечно, в беде не бросит. А может, еще и сам с нею…

– Что ты говоришь, Игорь? С ума сошел?!

– Это ты, дурак, жизни не знаешь. Иногда такие случаи бывают, что даже подумать мерзко, не то что б представить!

Иван уставился на него ошалелыми глазами.

– Благодари бога и меня за одно, что вовремя все узнал, – гордо сказал Мещеренко и снисходительно глянул на Ивана. – Ну, пошли обедать, а то теща обижаться будет.

Они подъехали к незнакомому дому. Но Лиля, обессилев от слез, мало что соображала. Витя, бережно поддерживая ее за плечи, будто она больная, повел в подъезд. В доме сталинской постройки наверх вела широкая лестница с большими пролетами, и этот путь показался Лиле вечностью. Маленький верткий парень поднялся быстрее и уже звонил в незнакомую квартиру. Куда они ее привезли? Лиля недоуменно уставилась на Пахомова не в силах что-либо сказать.

– Не бойся, – успокоил тот. – Заходи, будь как дома.

В глубине просторной и светлой квартиры слышались веселые голоса, пахло жареной картошкой. Рядом в комнате работал телевизор, рассказывая про будни хлеборобов. Пахом заглянул туда и позвал:

– Герт, поди сюда.

И тотчас же в коридор вышел Иштван. Лиля в ярости подскочила к нему, стала бить кулаками по плечам и кричать.

Он, ни слова не говоря, затащил ее в комнату, взглядом велев выйти полуголой девице, сидевшей на диване. Лиля лупила его, а он не сопротивлялся.

– Что ты такое наговорил Мищеренко? – кричала она. – Зачем ты это сделал?

Потом она выдохлась, и он усадил ее на диван, принес воды.

– Теперь рассказывай, что случилось? – поинтересовался спокойно.

Он слушал внимательно, лишь иногда хмурился. Не перебивал и не укорял.

– Я глупый идиот, я виноват перед тобой, Лиля! – Иштван в сердцах стукнул кулаком по спинке дивана. – Но кто ж знал, что они родственники! А в чем, собственно, проблема? Пройдет время, и твой Ваня одумается и вернется к тебе, если любит. А если нет, то и на фиг нужен. Нас что, застукали в одной постели? Это же одни слова, пустые обвинения! Потерпи немного, если любит – вернется!

Но, он, казалось, не понимал всей сложности ситуации. А она не могла ему все объяснить.

– Ты ничего не понимаешь, он теперь не женится на мне! – выкрикнула Лиля.

– Ничего, потом женится обязательно, – ласково сказал Иштван и погладил ее по голове, как маленькую.

– Потом будет потом. А сейчас – то он не женится! – упрямо сказала Лиля.

– Я не понимаю, тебе что, обязательно сейчас выйти за него замуж? – сильно удивился Иштван.

В комнату заглянула Лена.

– Герт, все готово, идите за стол!

– Пошли обедать, – как-то обреченно бросил Иштван и, взяв Лилю за руку, повел на кухню.

На столе в огромной сковороде дымилась жареная картошка, поверх которой лежали куски мяса, а в салатнике – винегрет. В старые рюмки из простого стекла Пахом уже наливал водку.

Иштван сел во главе стола, усадив Лилю по правую руку.

– Мне нельзя, – автоматически сказала она, закрыла свою рюмку рукой.

Иштван посмотрел на нее внимательно, пораженный догадкой.

– Ты что, беременна?! – прошипел он.

– Да, черт возьми! – окрысилась она. На глаза снова навернулись слезы.

– Вот козел, – злобно пробормотал Иштван. – Ладно, ешь, потом разберемся!

– Позвони ему, договорись о встрече! Объясни все! К черту алиби! Лучше я сяду, чем поломаю тебе жизнь! – орал он, когда они остались одни в квартире. Все очень быстро разбрелись по своим делам.

– И потом, это все слова, не может же он просто так от тебя отступиться! Мало ли кто чего наговорит!

Она позвонила и попросила Ивана к телефону. Но Ольга Николаевна вежливо отказала, посоветовав больше их не беспокоить. Никогда.

– Давай я, – вызвался Иштван. – Она не догадается. Ты придумала, где назначишь встречу?

– Да.

– Где?

– В пятнашке. Завтра, в четыре часа. Я пойду к Зине, она ногу сломала.

– Знаю, – отмахнулся Иштван. Зину Кондратьеву, самую близкую Лилькину подружку, он терпеть не мог. Впрочем, Зина платила ему той же монетой. – Хорошо, а я навещу Костика. И не возражай, мне так спокойней. – Он вздохнул тяжело и добавил: – Может отвезти тебя домой? А лучше, оставайся здесь. Чего тебе одной в пустой квартире делать?

Он все знал про ее семью. Именно сегодня родители с младшей сестрой Линой уехали к тетке с ночевкой, и собирались вернуться только завтра днем.

– А что это вообще за квартира? – огляделась по сторонам Лиля.

– Дедова, – пожал плечами Иштван. – Наша блат-хата Ты можешь остаться, здесь тебя никто не побеспокоит.

– Я боюсь ночевать одна в чужом доме, – прошептала Лиля.

– Я побуду с тобой. В соседней комнате.

– А твоя мама не будет волноваться?

– Нет, я часто здесь ночую, – спокойно, как о само собой разумеющемся, сказал Иштван. – Давай лучше киношку какую-нибудь поставлю. Здесь видак есть.

Чудо западной техники показывало какой-то фильм о японском самурае, который всех убивал, а для остроты ситуации носил за плечами ребенка как вещмешок. Все герои в фильме говорили гнусавым мужским голосом. Фильм не понравился: много крови и никакого смысла. И Лилька, уставившись на экран, словно и не видела ничего, обреченно думая об Иване. Понимая, что, скорее всего, потеряла его. Иштван прав, не может же Иван просто так ее бросить, не поговорив, ничего не выяснив! Что же мне теперь делать? Может с моста кинуться?

– С ума сошла? – Иштван уставился на нее во все глаза. – Я тебе этого не позволю.

– Я что, говорила вслух?

– Иди-ка лучше прими душ, а я постелю тебе, – приказал он. И добавил помягче: – Завтра предстоит трудный день.

Пока она мылась, Иштван думал. Хорошо, хоть хватило ума не отпустить ее одну домой. В пустой квартире от переполнявшего отчаяния Лиля могла с собой что-нибудь сделать. Он женился бы на ней хоть завтра, только б она согласилась. Ребенок от этого козла? Подумаешь! Никто ничего не узнает. А вырастет человек, поди знай, кто его зачал. Родятся еще дети, и Лиля станет с ними возиться, а он их обеспечит, чтобы семья ни в чем не нуждалась.

Он так увлекся своими фантазиями, что не сразу заметил наступившую тишину.

– Лиля! – позвал он громко. – У тебя все в порядке?!

В квартире стояла полная тишина. Ни какого шума, даже всплеска воды. Иштван подбежал к двери и затарабанил:

– Лиль!

Никто не ответил. Он испугался. Вот дурак, размечтался! А сам оставил ее одну, а она, небось, уже вены себе перерезала. В мозгу сразу нарисовались картины одна страшнее другой.

Иштван кинулся на кухню, быстро пошарив в ящике, схватил тонкий нож и с ходу отжал щеколду.

Лиля в чем мать родила сидела на краю ванной и всхлипывала. Одни рыдания, без слез. Только всхлипы, чем-то напоминающие икоту.

Она тупо уставилась на него. Он постарался отвести взгляд, но все равно отметил округлую грудь, не тяжелую, но и не маленькую. Не пялиться слишком явно оказалось тяжело.

Иштван сорвал с крючка большое махровое полотенце и плотно завернул девушку, хотя по его разумению, именно эта тряпка казалась лишней.

Лиля попробовала воспротивиться.

– Вот балда, сидишь на холодном, – проворчал он. – Еще простудишься.

Потом крепко обнял и, подхватив на руки, понес в комнату.

Всхлипывая, она уткнулась ему в грудь лицом. Он бережно уложил ее на диван и, не отпуская, примостился рядом. Она тряслась от рыданий, а Иштван, утешая, гладил по голове и плечам, правда иногда рука скользила ниже, уверенным движением проходя по спине, а после возвращаясь наверх, к ключице. Рыдания постепенно затихли, и Лиля уснула, тесно прижавшись к нему.

1
...
...
13