Читать книгу «Шиворот-навыворот» онлайн полностью📖 — Виктории Борисовны Волковой — MyBook.
image

Глава 3

Иштван крепко затянулся сигаретой и зло посмотрел на Пахома.

– Ну что, Витя, вляпались? – спросил с издевкой.

– Ага, по самое не могу, – простодушно ответил Виктор, сплюнув сквозь зубы.

– Я предупреждал вас, я говорил! Чтоб не смели брать этого Бумеранга с собой! Он же идиот, по нему психушка плачет! Герт, я тебе говорил!

– Заткнись, Кораб, не причитай, – резко оборвал его Иштван. – Да, говорил! Если ты такой умный, придумай, как теперь нам обеспечить алиби.

Они стояли на балконе, курили и ругались вполголоса. Такие разные: Витя Пахомов, высокий, широкоплечий, державший в кулаке всю окрестную шпану, мажорный Сережка Корабельников, мальчик-с-пальчик, студент юрфака и надежда всей советской науки Иштван Цагерт, ростом под стать Пахомову, только с недюжинным интеллектом в глазах.

– Герт, все просто, скажем, что гуляли с бабами. Я шмар каких-нибудь уговорю! Годится? – непонятно с чего вдруг развеселился Пахом.

– Нет, – поморщился Иштван. – Твои девки сразу все расскажут, а если чего знать не будут, то приврут. Хотя я думаю, что бабы – неплохой вариант. – Но… – Он повернулся к Пахому и ухмыльнулся. В глазах у него веселились бесенята.

– Я думаю, пусть это будут не шмары, а какие-то комсомолки, спортсменки, активистки и просто красавицы! – хитро закончил он с интонацией Этуша.

– О чем разговор, Герт? Да за тебя любая подпишется! – ничего не поняв, заверил Пахом.

– Мне не нужна любая, Витя! – в сердцах сказал Иштван. – И…

Но договорить ему не удалось.

– Иштван! – позвал манерный женский голос.

– Я сейчас, вы пока думайте! – бросил он и зашел в квартиру.

Маман пребывала в бешенстве и от ярости теребила кухонное полотенце маленькими наманикюренными пальчиками.

– Что случилось? Ты чего такая злая? – удивился он. Вроде когда выходил, она спокойно возилась на кухне.

– Да, дружочек, я злая! – вскрикнула маман истерично. – Ты совершенно не умеешь ценить вещи, все, что достается с таким трудом, ты просто уничтожаешь! Новая куртка из «Березки» вся грязная, я не знаю, возьмут ли ее в химчистку! А ведь это дорогая вещь!

– Мам, у меня друзья. Что ты мне нотации читаешь? – удрученно пробормотал Иштван. А что объяснять?! Не мог же поведать, что вчера они с Пахомом удирали от какого-то железнодорожника, застукавшем их, когда уже были аккуратно сняты пломбы на товарном вагоне и открыты замки. И Бумеранг отстал, крикнув: «Я задержу!». Ага! Мужика нашли мертвым на путях среди бела дня. И сегодня к Пахому прибежал невменяемый от страха Бумеранг и заявил, что сдаст всех, если ему не помогут. Витя сначала попытался объяснить, что за групповое преступление срок увеличивается. Потом разозлился и, врезав Бумерангу в ухо для лучшего понимания, пригрозил:

– Только пикни!

И с извечным вопросом «что делать?» примчался к Иштвану.

– Мы не при делах! Нас там вообще не было, – решил Цагерт. А про себя добавил: «Хорошо, что мы с Пахомом надели перчатки, улик никаких!» И теперь надо срочно придумать алиби, пока не пришли работники внутренних органов и не спросили с пристрастием.

– Хочешь уйти от ответа! – не унималась мать. – Но я и так все знаю! Ты ездил на дачу! И испачкал там куртку!

– Какую дачу? – изумился Иштван, с трудом понимая, о чем речь.

– На нашу! Какую еще? Не отнекивайся! – закричала мать, и ее лицо покрылось красными пятнами. – Софья Григорьевна видела вас с Лилей вчера! Она мне позвонила и все рассказала!

– Иштван. – Она перевела дух и продолжала уже более спокойным тоном: – Лиля – не та девушка, с которой можно просто развлечься. На таких женятся. А тебе еще рано! И не хватало мне претензий от ее родителей!

– Мам, – осторожно осведомился Иштван, все еще не веря в свалившуюся удачу. – Софья Григорьевна точно нас видела?

– Конечно, она очень хорошо рассмотрела девушку и мне ее описала. Это же Лиля Агапова, верно? И тебя заметила, в новой куртке. Вы сидели на качелях под грушей и целовались, а потом пошли в дом. Она, дружочек, в этом уверена. А вот почему врешь ты?

– Не хотел компрометировать девушку! – довольно рассмеявшись, «признался» Иштван. Гусар и джентльмен.

– С огнем играешь, сынок, – поостыла немного мать и с опаской заметила. – А вдруг придется на ней жениться?

– Мам, я хоть завтра! Если б Лилька согласилась!

– Она еще и не согласна! – возмутилась маман, сразу обидевшись за него.

– Я еще не предлагал, – усмехнулся Иштван. – Я люблю тебя, мам!

Он быстро чмокнул ее в щеку, обняв на ходу, и выскочил на балкон. Его друзья, молча, курили и смотрели с высоты пятого этажа на двор, усаженный тополями, на лавочки, засиженные местными сплетницами, на детей, копошащихся в песке или съезжающих с горки. При определенных обстоятельствах это могло бы стать воспоминанием, лет так на пять.

– Есть идея, – бросил Иштван. – Айда во двор!

– Зачем? – не унимался Кораб, пытаясь понять, что он задумал.

– Надо повидать кое-кого. Если дело выгорит, нам обеспечат самое лучшее алиби на этой планете. А лучше пройдемся до остановки, – уточнил Цагерт.

Ни Пахом, ни Кораб не стали возражать ему. Так уж повелось с детства, что Иштван у них верховодил. Неформальный лидер, как сказали бы сейчас.

К дому из центра ходил только один автобус, что всегда раздражало. Но сегодня Иштван радовался этому. Главное, не пропустить Лильку. Она вышла из автобуса с букетиком осенних цветов. И Иштван почувствовал, как его накрывает гнев. Он злился уже две недели. С тех пор как увидел ее в парке с каким-то парнем. Они шли в обнимку, смеялись и целовались, никого не замечая вокруг. Значит, роман, да? Любовь? И с кем? С обычным серым и невзрачным придурком. А самому Иштвану отведена роль всего лишь друга. И то пока. Он предлагал ей встречаться с класса восьмого, что ли? Она отказалась, сославшись на то, что у нее нет свободного времени на мальчиков. Еще через пару лет объяснился в любви. А она призналась, что не воспринимает его, как мужчину, а только как друга. Ведь знает его с детства. Сначала он обиделся – она нанесла по его самолюбию сильный удар. Он, Иштван Цагерт – красив и умен, всегда при деньгах и душа компании, – вдруг оказался отвергнутым. Но потом, хорошенько поразмыслив, решил, хорошо, пусть друг. Пока…

Лиля подошла, улыбаясь.

– Кого-то ждешь, Иштван?

Он стоял в одиночестве. Витька с Сережкой очень внимательно рассматривали ежемесячные абонементные талоны в сиротливо стоявшем ларьке.

– Тебя, есть дело.

– Ой, я забыла отдать ключи от дачи. Извини. Пойдем, заберешь!

– Пойдем. Но ключи пусть пока побудут у тебя, – процедил Иштван и подумал, что так даже лучше. – Но я ждал не поэтому.

– А зачем?

– Нужно поговорить.

– Что-то случилось?

– Да, у меня большие неприятности, – нехотя пробормотал он. – И помочь можешь только ты.

Деревянная беседка, давно покрашенная в синий и красный цвета, была их штаб-квартирой в детстве. Здесь придумывали, во что играть, спорили, перебивали друг другом. Но решающее слово всегда оставалось за Иштваном.

– Я сегодня не хочу в лова, давайте в казаки-разбойники, – говорил он, ничего не объясняя.

И все как-то сразу соглашались. Лиля этого терпеть не могла. И спорила с ним. И только к ее мнению он прислушивался. И ей всегда казалось, что это потому, что у нее сильный характер, и она может переубедить даже Иштвана Цагерта. Повзрослев, в той беседке пели под гитару. И каждый солист изображал из себя Высоцкого.

Иштван подал ей руку, помог сесть на перила.

– Меня подставили. И довольно сильно, – поделился он, сев рядом. – Я прошу тебя помочь, иначе окажусь в тюрьме, а потом на зоне.

– Что ты наделал? – испугалась Лиля, настороженно вглядываясь в лицо собеседника. Иштван спокойно смотрел на нее, лишь глаза выдавали сильное беспокойство, хотя он изо всех сил старался скрыть это.

– Ничего! Я никого не убил, не ограбил. – он, поморщившись, провел ладонью по затылку.

И это была правда. Убивать, конечно, никого не убивал. А ограбить – просто не успел. И ни он, ни Пахом не считали это воровством. Так, приключение, авантюра! Где-то с год назад Иштван придумал, как открывать замки на товарных вагонах. И сначала они просто баловались, оставляя вагоны открытыми. А потом поняли, что, взяв из вагона немножко того, немножко другого, и уже можно не выкраивать гроши на пиво и сигареты. Большим спросом пользовались радиодетали, продажа которых стала основным источником дохода, открывшим двери в бары и рестораны, сделавшим доступными немало красивых женщин. Приключения, дававшие остроту всей размеренной жизни, действовали на Иштвана и Витьку, как наркотик. Со временем нашлись желающие промышлять на товарной станции за долю малую, и отпала необходимость самим вскрывать вагоны. Но временами, когда хотелось почувствовать кайф от адреналина в крови, Герт с Пахомом сами выходили в «поле». Особенно в те дни, когда приходил дорогой товар.

– Что же тогда? – разволновалась Лиля.

– Знаешь Бумеранга? – невесело ухмыльнулся Иштван.

– Вову Нестерова, которого посылаешь подальше, а он всегда возвращается?! – откликнулась она. – Этого придурка все знают!

– Он вчера убил человека. Его ищут, – стараясь сохранять хладнокровие, отрезал Иштван. – И есть информация, что Бумеранг может подставить нас. Кто-то кому-то натрепался, и понеслись слухи. – Иштван усмехнулся невесело. – Сережка узнал, отделение, куда его стажером взяли, это дело ведет. Нас с Витькой уже включили в список подозреваемых.

– А как же свидетели? – наивно удивилась Лиля. Иштван смотрел на нее, и внутри поднималось необъятное отвращение к себе. Просто так втемную использовать доброго и чистого человека – редкая подлость. Но что делать? Нужно выбираться из этой передряги.

– Эти люди, Лилечка, подтвердят все, что им скажут менты. И мы с Пахомом поедем куда-нибудь лес валить. Никто не станет искать тех парней, что действительно были с Бумерангом.

– Где находились вы?! У вас должно быть алиби! – строго осведомилась Лиля и внимательно посмотрела на Иштвана.

– Вот в том-то и дело! Пахом, дурень, с Ларкой разругался. Мы пили вчера у него весь день. Две бутылки водки! У него алиби – это я. А у меня, соответственно, он. Я домой не помню, как дошел, куртку всю в грязи измазал. Мать сегодня орала, знаешь, как? – усмехнулся Иштван, силясь скрыть тревогу. Сильно давить на Лилю не хотелось, но и выпускать из рук такую возможность оправдаться тоже.

– И ты хочешь, чтобы я обеспечила вам алиби? Так?

– Да, но тебе не придется ничего врать. Ты же ездила вчера к нам на дачу. А представь, что не со своим мальчиком, а со мной, с Пахомом, с Леной, Корабом. В общем, целой толпой. Как раньше.

– А если Иван узнает и сообщит, что на даче находились только мы вдвоем? – растерялась Лиля. В огромных зеленых глазах колыхалась тревога.

– Лилечка, ну откуда он узнает? – ласково заметил Иштван и даже всплеснул руками. – Сама подумай! Это же не открытый судебный процесс, а следствие. И его по телеку не транслируют. Показания записали, выводы сделали и все забыли. А еще имеется свидетельница. Софья Григорьевна, наша соседка по даче. Она запомнила тебя. А так как ей и в голову не пришло, что я дал тебе ключи для романтического свидания, то убеждена, что видела нас вместе. Она мельком заметила твоего…парня и решила, что это я. Мы что, так похожи, Лилечка? – участливо поинтересовался он, стараясь говорить спокойно. Только правый кулак с побелевшими костяшками мог выдать подавляемую ярость. Но кажется, Лиля ничего не заметила.

– Нет, просто у вас одинаковые куртки, – нехотя пробубнила она.

– Так ты поможешь? – осторожно уточнил Иштван.

– Придется, – обреченно согласилась Лиля. – Хотя мне это не нравится! Просто не хочу, чтобы ты очутился в тюрьме.

– Спасибо, я в долгу не останусь! – растрогался Иштван и легонько коснулся ладонью ее щеки. Теплые пальцы невесомо пробежались по холодной коже. От неожиданности Лиля вздрогнула, и от Иштвана не укрылось, что она неосознанно отреагировала на примитивную ласку. Он не подал виду и деловито добавил: – Я позову ребят, надо обсудить детали.

Бумеранга арестовали сразу после ноябрьских праздников. И он начал петь соловьем: с кем и почему находился на станции.

Сначала на допрос вызвали Пахома. А через пару дней пришел черед Иштвана. Следователь Игорь Петрович Мищеренко не считался ни дураком, ни пьяницей, ни неудачником. Небольшого роста коренастый мужик с простым крестьянским лицом.

«Как топором вырублено», – подумал Иштван. Он сразу догадался, что ухо нужно держать востро. Вроде по-простому, по-свойски говорил Игорь Петрович, рассуждал о жизни, а потом нет-нет да вопросик подкинет, а от этого вопросика, безобидного вроде, дальше ниточка тянется. А потом уже и вопросы не такие безобидные, и выводы с прицелом. Поэтому Иштван заранее постарался воссоздать всю картину того дня и даже написал сценарий. Где встретились, как ехали, что делали на даче? Он, казалось, продумал все детали и заставил каждого выучить свою роль.

На допросах все – и подозреваемые, и свидетели – бойко и слаженно поведали, как они здорово отдыхали за городом именно пятнадцатого сентября.

Для проверки показаний Мищеренко отправил оперативника в дачный поселок. И соседка по даче подтвердила, что видела Иштвана с девушкой. Другие молодые люди ей на глаза не попадались, но незнакомые голоса с соседней дачи в тот день доносились. И точно молодежь приезжала пятнадцатого сентября, потому что в этот день Софья Григорьевна получала в сберкассе пенсию и рано утром ездила в город.

– Смотрите, молодой человек! – Она протянула ему сберкнижку. Там на голубом фоне синими чернилами стояла именно та дата.

– Может, дело было в октябре? – с надеждой спросил оперативник.

– Молодой человек, я еще не так стара, чтобы перепутать сентябрь с октябрем! – с вызовом отчеканила она. – Два месяца дача стоит пустая, вообще никто не приезжал!

Софье Григорьевне Петровской исполнилось шестьдесят восемь лет, и тридцать из них она проработала в отделе кадров большого завода, была бойцом старой школы. И ошибиться не могла. Игорь Петрович обожал таких свидетелей. Поэтому не счел за труд и сам съездил, поговорил со старухой. За городом дышалось легко. Он шагал через поле, по которому уже прошли комбайном, и остатки колосьев почему-то напоминали ему щетину. Природу он не любил и пейзажами не любовался. Всю дорогу от Города он думал об этом деле, сперва показавшемся ему простым. Теперь же создавалось ощущение хорошей постановки. И он предполагал, кто этот талантливый режиссер и одновременно автор сценария. Софья Григорьевна встретила его у ворот в дачный поселок.

– Я заметила вас, когда вы шли по тропинке, – сказала она. Она оказалась женщиной крепкой, с бюстом, наверное, седьмого размера. Спортивные штаны со вздувшимися коленями и спортивная куртка с драным воротником придавали ей экзотический вид. Довершала облик затейливая хала, лихо закрученная на затылке. Старуха сурово оглядела Мищеренко, и он почувствовал себя неуютно, словно стали видны насквозь все его тайны и недостатки. Он по роду своей профессии иногда встречал подобных людей. Попытки подкупить их оборачивались для подкупавших необратимыми последствиями. Они были принципиальны до отвращения. И правда всегда торжествовала в их понимании. Даже если это вредило самым близким для них людям. Формально все показания совпадали, зацепок, пусть даже маленьких, не наблюдалось. Хотя нет, нашлась одна. Все участники «пикника» утверждали, что уехали вместе. А разведчица Петровская показала, что Иштван и Лиля уехали позже. И шли по дорожке к станции в сумерках одни и целовались. И эта самая дорожка пролегает через поле и хорошо просматривается из мансарды бдительной Софьи Григорьевны.

Он устал, и ему хотелось добраться домой и завалиться спать. А вечером позвонила теща и долго пеняла, что он давно у них не появляется, последний раз виделись в сентябре на Таниных поминках.

Подумать только, три года прошло, как умерла жена! Отмучилась. А все кажется, что недавно. Игорь Петрович никогда не считал себя однолюбом, но так и не нашел подходящую женщину. Да и не искал вовсе, с головой уйдя в работу. Он изредка навещал родственников жены, чтобы вспомнить Таню, поговорить о ней. Другие разговоры давно стали ему не интересны. И жизнь его продолжала крутиться вокруг Тани. То оградку нужно поставить, то памятник, то просто свежих цветов принести на могилку.

Теща посетовала, что до нового года нужно съездить на кладбище и завернуть в целлофан памятник. Так и не закрыли, а то, не дай бог, лопнет!

– Я заеду, укрою, – пообещал Игорь, но теща заявила, что он сам не справится и она должна проконтролировать. Любой разговор тут же сводился к истерике. Мищеренко согласился, дабы поскорее прекратить беседу. Но на следующее утро вспомнил о вчерашних нотациях и разозлился. Ей что, нечего делать? У нее есть свой собственный сын, вот пусть его и учит жить. В последние годы жизни Тани, он терпел все эти нравоучения из-за жены, не хотел ее волновать. А теперь можно послать свою «вторую маму» куда угодно и навсегда избавиться от этой мегеры.

Поэтому, когда пришел Цагерт, он все еще мысленно ругался с тещей.

– С вас сняты все подозрения, – сухо заметил Мещеренко. – У меня только один вопрос. Вы и Агапова когда уехали?

«Горячо, ох, как горячо, – промелькнуло в голове у Иштвана. – Соседка могла видеть только двоих. Как же я забыл об этом!»

– Мы уехали позже, – нехотя проронил Цагерт. – Но попросили друзей об этом не распространяться. У Лилечки такая вредная мамаша.

Мещеренко закивал понимающе.

– А что вы делали одни на даче?

– Игорь Петрович! Ну что могут делать двое молодых людей, оставшись в пустом доме! – изумился Иштван Цагерт.

Он сказал так просто и искренне, что следователь еще и отругал себя за излишнюю подозрительность.

– Давай подпишу повестку! – велел Мещеренко. – Девочка хорошая, ты женись на ней, Цагерт!

– Де факто мы давно вместе, а де юре – пока не планируем. Родители говорят, еще рано, – бодро сообщил Иштван, входя в роль. А про себя подумал, слышала б это Лиля, не сносить ему головы.

– Все, иди-иди, Лиле своей привет передавай, – добродушно отмахнулся Игорь Петрович.

Иштван Цагерт ему категорически не нравился. Но его девушка казалась очень хорошей. Как это Жеглов учил Шарапова: «К девочке присмотрись, девочка правильная!» И если правильная девочка Лиля Агапова любит этого щенка Цагерта, то, возможно, и он не так уж плох.

А в субботу зарядил дождь со снегом. Сразу же образовались лужи, похожие на великие американские озера, грязь и слякоть. Поэтому на кладбище Игорь Петрович не поехал. Теща позвонила сама и предложила медовым голосом:

– Игоречек, приезжай к нам обедать. Ты давно нас не навещал. Посидим по-семейному. Я голубцы приготовила, как ты любишь.

Отказываться не полагалось. Он залез в сервант, достал бутылку коньяка, припасенного на всякий случай, оделся в костюм и повязал галстук.

В тесной прихожей теща, пристроив мокрый зонт на полу, с заговорщицким видом пыталась знаками что-то сообщить. Потом дотянулась до уха и, обдав ненавистной «Красной Москвой», зашептала:

– Ваня пригласил на обед невесту. Сейчас посмотришь. У них все очень серьезно. Во вторник собираются подавать заявление в загс.

– Вам нравится, Ольга Николаевна? – осведомился Мищеренко. А про себя подумал – если не понравилась бы, ноги ее тут бы не было.

– Сойдет. – Легкая гримаса недовольства прошлась по холеному лицу. – Пойдем познакомишься и свое мнение скажешь как профессионал.

«Только этого мне и не хватало», – устало подумал Мищеренко. Но отпираться не стал. Бесполезно.

У двери в комнату сына она, слегка притормозив, деликатно постучала и сразу же зашла. Молодые люди, разжав объятия, отпрянули друг от друга.

– Ванечка, Игорь приехал, – елейным голосом пропела теща. – Представь, пожалуйста, свою невесту.

Иван, напоминавший Мищеренко большого теленка, подскочил и пожал ему руку.

Потом пробасил солидно:

– Знакомься, Игорь, это Лиля – моя будущая жена.

И показал рукой на диван, где сидела бледная и перепуганная Лиля Агапова.