Глава 9. Дневник. Сицилия

Лишь только я открыла глаза, как поняла, что знаю это место: щелканье цикад, аромат цветов и солнечные зайчики, прыгающие по до боли знакомой комнате. Это так необычно – снова оказаться здесь. Каждая вещь в комнате, каждый закуток этого огромного дома наполнен воспоминаниями.

Сицилия. Семейная вилла Лукиани. Место детских шалостей и веселья. Место, куда я не хотела возвращаться. Все здесь напоминает о нем, моем лучшем друге Луке. Именно поэтому ноги моей тут не было. До моего бегства из мира магии я приезжала пару раз в Рим, но здесь не была более десяти лет.

Приподнявшись немного на локтях, осмотрелась. Комната, в которой я оказалась, очень сильно напоминала ту, где я останавливалась на вилле в детстве. Те же песочного цвета обои, те же золотистые, как пляжи побережья, шторы. Деревянная кровать с балдахином, в котором удобно было прятать сладости. Все это так отчетливо напоминало обстановку из детства, что даже закралась мысль, что я нахожусь именно в той самой комнате, что и много лет назад. Но разве такое возможно? Ведь прошло более десяти лет с моего последнего приезда сюда. Неужели Лукиани ничего не поменяли?

Затаив дыхание, я посмотрела на левый резной столбик у изголовья. И хоть голова не кружилась сильно, но все же легкое недомогание, граничащее со слабостью, чувствовалось.

Как же я устала чувствовать себя слабой. Каждый раз, встречаясь со своим прошлым, приходится доказывать, что я сильнее обстоятельств и магов. Без магии это сложно. Но больше всего выматывает тот факт, что казаться сильной приходится перед всеми. Только с близкими можно быть собой, настоящей. Но где они, эти близкие?

Давным-давно мы с Лукой вырезали наши имена на таком столбике, после чего друг вырезал вокруг них сердечки. Тогда мы были маленькими, и наши родители все еще верили, что две сильнейшие магические семьи породнятся. Надпись располагалась у самого матраса, и чтобы ее заметить, необходимо было изловчиться. Сделать это с первого раза не получилось, но после трех попыток надпись была обнаружена.

Теплое, щемящее душу чувство заполнило сердце. Будто выпила стакан теплого молока с медом и маслом. Сразу стало как-то уютно и безопасно. Даже показалось, что раздастся легкое постукивание в дверь, и на пороге покажется взлохмаченная голова Луки, который придумал очередную шалость.

Воспоминания о прошлом грозили затопить меня вместе с набежавшими слезами. Но этого допустить было нельзя. Не время и не место, чтобы разводить мокрое дело. Расслабляться было недопустимо. Тем более, что я так и не выяснила, как оказалась на вилле, и чем закончилась заварушка в клубе. Воспоминания о тех событиях были сумбурными и хаотичными.

Каким-то неимоверным усилием воли я заставила себя не думать о погибшем друге. Отодвинула все воспоминания на задний план, будто заслон поставила. Надолго его, конечно, не хватит, и рано или поздно преграду снесут эмоции и переживания, если я их не обуздаю, как мне удалось это провернуть во время заточения у безопасников.

Тогда Тереза что только не делала, чтобы я сломалась из-за смерти Егора. И смеялась, и иронизировала, и пыталась сыграть на моем чувстве вины. Она не знала, что перед гибелью мы с Егором успели объясниться и помириться. Осознание этого окрыляло и губило одновременно. Понимание того, что безопасникам и этой вечной прилипале Виторио-Айгуша, Терезе, что-то неизвестно, согревало душу и приносило капельку удовлетворения. Они не всесильные и не всезнающие. Понимание этого поддерживало меня.

Появлялась надежда, что родителей они тоже не нашли. Иначе бы Тереза не упустила бы возможности посмеяться надо мной. Но никакие насмешки, обидные реплики и комментарии не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось в моей душе.

Мы только помирились с Егором. Забрезжил маленький лучик надежды, что наша история может продолжиться. Несмотря на то, что он бросил меня пять лет назад, несмотря на то, что я сдала его и студентов братьям Чайкиным. Все это было неважным. Мы простили друг друга. Простили, потому что любили. И его прощальный взгляд мне не забыть никогда. Егор спасал и уходил, но знаю точно, что любил.

Именно в тот момент, когда появилась маленькая надежда, размером не больше зернышка, я поверила, что у нас может все получиться. Я открылась миру, а мир забрал Егора.

Нагло. Подло. Жестоко. Виторио-Айгуш. Я готова была его ненавидеть так же сильно, как он меня. Но даже это у меня не получилось. Было больно. Пусто. Темно. Хотелось выть и бросаться на стену от потери любимого. Но нельзя. Нельзя было показывать очередную слабость перед Терезой.

Все силы и злость я тратила на то, чтобы не сойти с ума. Потому ненавидеть тогда я не могла. А сейчас уже поздно. Егор мертв. Его убийца тоже мертв. Мне почти удалось отомстить, но почему-то от этого не стало легче. А я ведь знаю, что время лечит. Но я как будто застряла на одном месте, и не сдвинуться. Остальные могут идти вперед, а я нет. То ли засосало болото безысходности, то ли погрязла в прошлом, как в зыбучих песках. А, может, просто нет моральных сил, чтобы и стены безразличия вокруг себя держать, и выбираться из личного ада.

Зато для остальных все вполне объяснимо и проходимо. Катерина была влюблена в Егора и даже собиралась за него замуж, а теперь на пути к новым отношениям. Если Энрико не сильно изменился, то он скоро начнет завоевание Ветровой. И чем сильнее она будет упираться, тем ярче и изобретательней будет вести себя Лукиани. Он не привык проигрывать. Тем более, когда девушка ему нравится. Она ему нравится. Видно, какие пылкие взгляды Энрико бросает в сторону обозревателя, как ухаживает, как улыбается ей.

Итальянец легко может вскружить голову любой девушке. Высокий, красивый, сильный, галантный, в деловом костюме, темные глаза и саркастическая улыбка. А еще он богат, образован и воспитан в лучших аристократических традициях. Энрико – почти эталон мужчины-мечты. Если бы не собственнический характер и пару скелетов в фамильном шкафу.

Так что, если Лукиани всерьез решит покорить Катерину, то долго ей точно не продержаться. Она уже им очарована. Это заметно по тому, как она тайком смотрит на Энрико, когда ей кажется, что никто не замечает, как интуитивно старается быть в зоне его видимости и внимания, как наклоняет голову, слыша его голос.

Тревожит ли это меня? Самую малость. Есть доля ехидства и превосходства, что не так уж она сильно любила Егора, раз позволяет себе увлекаться другим. Хотя, кто я такая, чтобы судить других? Может, она до этого сутки напролет в депрессии была, и новым знакомством пытается заполнить пустоту после ухода почти жениха?

Рухнув обратно на постель, я прикрыла глаза. Думать о том, как я здесь оказалась и что будет за нашу самоволку, не хотелось. А надо. Подозреваю, что агент Холковский, если бы мог, снова засадил бы меня в камеру. И Ветрову за компанию, чтобы не помогала развлекаться. Обидно за девчонку, если ее отстранят от репортажей. Инициатором «веселья» была я, а ей тоже достанется.

Nek – Allora si

А все так хорошо начиналось. Тихий и теплый вечер. Энрико уехал по делам семейства. Денис умчался на доклад к агенту Бри. А мы с Ветровой отдыхали, каждая в своей комнате. И хоть палаццо Лукиани огромный, целых три этажа с кучей комнат, но находиться там мне уже порядком надоело. Я бывала здесь раньше не так часто, но знала почти все секретные и интересные местечки в доме. Интерьер, статуи, картины уже давным-давно изучила, еще в школьные годы, а потому мне было скучно. И, как оказалось, не только мне.

Ветрова заглянула в мою комнату примерно через час, как мужчины разъехались по делам. Не сказать, что мы с ней не общались до этого. Так, обменивались дежурными фразами и ничего не значащими разговорами. Призрак Егора стоял между нами и создавал ощущение скованности. Что, впрочем, мне нисколько не мешало, так как после пребывания у безопасников стремление сближаться с кем-либо практически отсутствовало. А вот ей было некомфортно, о чем Ветрова и поведала.

Видела, как нелегко ей было начать этот разговор. Все же она – обозреватель, и ее задача – выводить магов на откровенность, а не наоборот. Бегающий взгляд, разглаживание одежды, чуть сбитая речь, – все выдавало нервозность девушки в первые минуты общения. Помогать и поддерживать ее как-то не входило в мои планы. Сама пришла, сама начала общение, пусть сама и выпутывается. Но слово за слово и вот уже из неуверенной девушки передо мной сильная, немного наивная и честная собеседница.

Никаких заискиваний, чувства вины или прочей сентиментальной ерунды, но при этом почти детское стремление сделать так, чтобы у всех в округе было все хорошо. Так не бывает. Невозможно. И Катерина в силу своего возраста этого пока не принимает. Что странно, она же обозреватель и видела всякое. Неужели можно сохранить непосредственную наивность и веру в справедливость и что-то светлое? Удивительно. И этот ее разговор о Егоре, о том, что он никогда не забывал меня, вымораживал. Сочувствие со стороны бывшей почти соперницы – это так непривычно, необычно. И потому я сменила тему.

– Поехали кататься, – почему-то мне захотелось выбраться из этого каменного палаццо.

– Что? – Катины глаза стали почти огромными. – Самоволка?

Улыбка расползлась по ее лицу, оживляя его.

– Точно.

На сборы нам потребовалось не больше пятнадцати минут, и вместе, как две студентки, сбегающие от бдительного ока магистров, мы устремились в гараж по потайному ходу. Слуг в магическом доме практически не было.

Один из проходов для слуг, который располагался в библиотеке, мы обнаружили с Лукой еще на первом курсе магической школы. Для этого необходимо было всего лишь проследить за старшими членами семьи Лукиани. И вуаля! проход к гаражу был известен. Вот и тогда мы с Катериной неспешно отправились за книгами в библиотеку. А благодаря иллюзии, которую наложила Ветрова, охране казалось, что мы просто приятно проводим время за изучением архивов.

– Я даже наложила чары, чтобы страницы переворачивались. Так будет видимость, что мы читаем, – хихикнула Ветрова, довольная своей выдумкой.

Говорить о том, что Энрико узнает о нашем побеге намного раньше, чем мы успеем пересечь два перекрестка, я не стала. Зачем разочаровывать?

В гараже я хотела сначала взять любимый автомобиль Энрико, красный Феррари. Но такой транспорт будет очень заметен на улицах Вечного Города, а мне бы этого не хотелось. Стремление погонять по широкими пустым улицам требовало своего выхода, а потому мы взяли черный спортивный автомобиль, который мог при необходимости слиться в потоке других транспортных средств, но и выдавал сто километров менее, чем за семь секунд.

Завести автомобиль без ключей не составило труда. Энрико был несколько старомоден и электронным замкам в автомобилях предпочитал обычные.

– Лихо, – глаза соучастницы угона автомобиля светились в предвосхищении приключения.

– Энрико сам нас с Лукой научил таким штучкам. Да и мы сами тоже кое-что придумывали, – выезжая из гаража, ответила я тогда. Кто же знал, что простая увеселительная поездка закончится не так позитивно?

Сколько мы катались по улочкам Рима, не знаю. Мы не превышали скорость, спокойно скользили в потоке автомобилей, избегая вечерние пробки. Были на ярких в неоновых огнях переулках, проезжали мимо Колизея. Он прекрасен в вечернее время, больше таинственности и величия. Фонтаны Рима мы объезжали стороной, ведь это излюбленное место у туристов, а хотелось тишины, спокойствия и скорости.

Устав от города, мы выехали на автомагистраль. Вот где можно было дать волю адреналину и погонять почти в свое удовольствие. Это, конечно, не гоночная трасса, но все же ощущение свободы присутствовало. Даже дышать стало легче. Пусть Лукиани наблюдает за нами через спутник, но ни Энрико, ни агента нет в непосредственной близости. И так легко было забыть про них хотя бы на часок-другой. Что я и сделала. А Катерина с присущей ей легкостью поддалась этой иллюзии свободы и простора.

Скорость. Ветер в волосах. Дорога. Ощущение безграничных возможностей. Никаких ограничений. Сердце безумно стучится в грудной клетке, готовое вырваться на свободу. Руки крепко сжимают руль и улыбка от понимания, что шалость удалась. Казалось, еще мгновение и можно взлететь, если еще прибавить газу.

Чуть взвизгнув на одном из крутых виражей, Катерина ухватилась за ремень безопасности, будто он мог ей помочь. А потом уханье и улыбка до ушей. Может, где-то там она и крутой обозреватель, но сейчас она – девчонка, которая так же, как и я, дорвалась до свободы. Ни слова укора или просьбы сбавить газ я не услышала. Быстрый взгляд на сообщницу. В ее глазах плещется азарт, кровь переполнена адреналином, и она готова нарушать правила.

– Ты просто мастер вождения! – озорно прокричала Ветрова.

И доверие, исходящее от Катерины, отрезвило. Пришлось немного сбавить темп и мысленно представить место, где можно было бы остановиться перевести дух от дороги.

– Девочкам пора в клуб, – усмехнулась я. Эмоции можно получить и более простым путем.

Вот где я давным-давно не была. Ночной клуб здорово помогал избавиться от надоевших переживаний. Главное, не злоупотреблять коктейлями. Но мы тогда совершенно не думали о последствиях и возможной расплате за жажду приключений.

Кто же знал, что именно там и встретятся пособники Малыча. Это упущение непростительно с моей стороны. Подставилась не только я, но и Катерина. Страшно подумать, что бы они с ней сделали, если бы план Отступников удался.

В дверь тихонько постучали, и показалась голова Ветровой в едва приоткрытых резных панелях. Девушка быстро прошмыгнула в комнату и тут же направилась к моей кровати. На ней были все те же черные брюки и синяя блузка, в которой мы сбегали из палаццо. К тому же на лице Кати были явно заметны следы усталости и беспокойства обо всем произошедшем. Возможно, я заметила даже отблески чувства вины.

Уверена, такая хорошая девочка, как Ветрова, уже не раз занималась самоедством, что не остановила меня. Не ходить в клуб, не брать тайком авто, не заходить ко мне в комнату. Думаю, еще и Энрико масла в огонь добавил, обвинив девчонку. Хотя нет. Тут, скорее, Холковский больше постарался. Вот кто точно накинулся на нее с упреками, так это Денис.

– Привет, – поздоровалась я. Уж коли ко мне нагрянула гостья, она же бывшая соучастница, то просто необходимо поговорить и узнать последние новости. – Как мы здесь оказались? Телепортация или что-то еще?

– Привет, – осторожно присаживаясь на край огромной кровати, промолвила девушка. – Частный самолет семейства Лукиани. Ты как?

– Нормально, – махнула я рукой и только тут заметила, что повязки на запястьях свежие.

– Это донья Палома, – проследив за моим взглядом, быстро добавила Ветрова.

Не самый плохой вариант. Донья Палома, мама Луки, тетя Энрико и его несносной сестры Франчески, бабушка Флориана.

Ему,, наверное, уже лет десять. А значит, он вполне может учиться на первом курсе магической школы. Если только донья Палома не уговорила Энрико оставить мальчишку на домашнем обучении. После смерти Луки женщина стала очень тревожной и мнительной, так по крайне мере говорила мне прабабушка Зоя, когда я бывала у нее в Париже.

– Откуда это у тебя? – вопрос Ветровой вывел меня из задумчивости о том, что доньи простительно быть мнительной. Сначала она потеряла мужа, потом сына. Понятное дело, что за внука она сильно переживает.

– Бинты? – дождавшись легкого кивка в ответ, я поспешила выяснить насколько сильно безопасники доверяют обозревательнице. Если она не знает о причине ранок на моих запястьях, то получается, не так уж и много ей вообще известно о доблестных защитниках мира магии. – Магам, чтобы они не колдовали, надевают магические блокираторы. Через специальные штырьки смесь попадает в браслет и не дает возможности колдовать. Так как у меня браслета нет, а заклинание создать получилось, то…

– Нет, – Катя непроизвольно закрыла рот ладошкой и замотала головой, – не может быть. – Легкий ветер всколыхнул шторы в комнате, хотя все окна и дверь были закрыты.

– …То мне одели на руки. На обе руки. А то вдруг я с двух смогу заклинание создать, – как ни в чем не бывало продолжила я. – Теперь вот необходимо подождать, пока выйдет вся эта фигня из организма.

То, что я видела, мне импонировало. Ветрова далеко не глупая, хоть и пока наивная. Говорят, что она отличный обозреватель. Но, видимо, пока не занимается политическими делами. То ли не пускают после случившегося на Площади Обозревателей, то ли сама не хочет в эту грязь лезть. Невозможно заниматься политикой и остаться чистеньким, даже если только пишешь новости об этом. Наивностью можно воспользоваться в своих целях. И маги, и люди любят мучеников. А Катерина еще и справедливость ценит. Вот пусть и начнет копать под безопасников. Много она против них не найдет, но зато отвлечет их от меня.