– Вы помните Павла? – спросил де Зирт. – Мальчика, которого вы так горячо мне рекомендовали. Родители видели его балетным премьером в вашем театре, а он мечтал о карьере в трансфизике.

– Конечно.

– Вы не представляете, как я благодарю пресветлых богов за эту рекомендацию.

– Вы меня удивили, магистр. Он немного своеобразный юноша, но так рвался к вам…

– Не пожалел ни на секунду. Он своенравный, рассеянный, упрямый. Но очень талантливый. И как это дарование оказалось у вас, в балетном классе?

– Родители спихнули, – Венсан позволил себе скупую улыбку. – Искусство в империи не считается престижным. К нам идут или сумасшедшие, или те, кому больше некуда деваться. А ваш Павел скорее исключение. Его матушка была певицей, как по мне, так не особенно талантливой. Подвизалась где-то в провинциальном театре, но весьма вовремя выскочила замуж. Чтобы потом годами пилить мужа за сломанную карьеру.

– Решила реализовать свои амбиции на сыне? – догадался альв.

– Именно. У нас в тот год был недобор, парнишку быстро сломали и отправили куда хотели. Я честно сделал все возможное, но…

– Вы сделали для него гораздо больше. Отправили ко мне.

– Вы бы слышали, как орала его матушка, – хохотнул Венсан. – Она до сих пор проклинает меня за то, что я сбил ее мальчика с пути истинного.

– Зато я вас поминаю добрым словом каждый день. Павел работает под моим руководством в горной лаборатории и уже пишет магистерскую работу.

– Рад слышать, что у молодого человека все хорошо.

– А я буду рад выплатить вам свой долг. Вы сказали, что у вас недобор талантливых и увлеченных. Даже не так, болеющих искусством. Я познакомился с одной девушкой… О, не смотрите так на меня, маэстро, я не настолько стар. На мой вкус, она превосходно танцует.

– Видите ли, магистр, – посерьезнел маэстро. – Я бесконечно уважаю вас как врача, алхимика и инженера. Вы легенда нашей империи, но вопросы истинной одаренности в танцах…

– Не моя вотчина, знаю, – де Зирт положил руку на сердце. – Просто очень хочу, чтобы вы к ней присмотрелись.

– Набор в мой класс закончен.

– Она решила попробовать свои силы на конкурсе.

– На «Голосе Империи»? – приподнял бровь Венсан.

– Да. Ее зовут Сафира Севан, у нее необычная внешность, золотистые волосы, очень красивая фигура, она пластична, интересна, оригинальна.

– Победителей выбираю не я, это решение принимает народ империи, и вы знаете правила голосования.

– Конечно, маэстро. Но на первом этапе выбор делают кураторы конкурса. И для начала девушке требуется пройти отборочный тур.

– На что вы намекаете, магистр? – напрягся Венсан.

– Ни на что, – развел руками де Зирт. – Она из небольшого городка. Боюсь, у нее нет возможности сделать хорошую презентацию. Допускаю, что видео не сможет передать всей красоты ее танца… Если не присматриваться внимательно. Кстати, если бы вы увидели ее вживую… Могу поспорить на бутылку двадцатилетнего альварского коньяка, что вы придете в восторг.

– Я не особенно жалую коньяк, предпочитаю что-нибудь более изысканное.

– Чтобы у алхимика и не было изысков? – на лице старого альва заиграла многообещающая улыбка.

– Только ради такого эксклюзива я готов посмотреть на нее. Даже если она бездарна.

– Осмелюсь надеяться, что так же талантлива, как ваш бывший ученик. И как ваш… партнер. Он ведь тоже легенда империи, только по части кулинарной алхимии. Как вы смотрите на приглашение в мою скромную обитель? Допустим, после окончания конкурса? Я бы поделился со своим… коллегой парой оригинальных рецептов.

Венсан сделал неопределенный жест, который мог означать что угодно. Упомянутый коллега, маэстро Флоран, был его любовником и хозяином ресторана «Донжон». А Венсан фактически работал на два фронта: официально – главным хореографом имперского балетного театра, негласно – одним из управляющих «Донжона».

Венсан, как и его партнер, был лангардцем, и, в отличие от большинства «культурных бездельников» Джалана, проявлял здоровую прагматичность. Это в имперской богеме считалось дурным тоном зарабатывать чем-то кроме искусства, зато поощрялось сидение на шее у богатых меценатов. А в Лангардии дармовых ресурсов не водилось, поэтому в людях ценили деловитость. И, будь ты трижды артист, ничто не мешает тебе получать неплохой доход с собственного виноградника, сдавать в аренду пару элитных квартир или договариваться о поставках эксклюзивных альварских снадобий для весьма специфической кухни «Донжона».

Де Зирт знал, что можно предложить искушенной публике в этом заведении. Каждое блюдо таило в себе маленький алхимический секрет, поэтому стоило невероятно дорого. И он знал, что многие готовы заплатить любые деньги за десерт, после которого дама станет гораздо сговорчивее. Или деловой партнер подпишет нужные документы.

«Алхимия – королева всех наук», – мысленно улыбнулся магистр, глядя, как Венсан размышляет.

– Мы с партнером примем ваше предложение, магистр. Но вы же понимаете, что я никак не могу гарантировать вашей девочке победу?

– Мне будет достаточно, если вы сделаете все возможное.

– Я, как минимум, посмотрю ее презентацию. Очень внимательно. Если она действительно талантлива, я вам сообщу.

Триединая империя, Джалан

Район Кора, квартира Арины Ярл

Едва Сафира вошла, как на нее буквально накинулась нетерпеливая Арина.

– Ну что? Как результаты?

– Я прошла!!!

– Что ж так орешь-то? – Арина демонстративно прочистила ухо, но тут же бросилась обниматься. – Поздравляю, умница, я даже не сомневалась в тебе!

– Мой куратор – сам маэстро Венсан, хореограф имперского театра! Боги пресветлые, сама не верю!

– Поздравляю, – подала голос Лейла и пожалела, что вообще обратила на себя внимание. Переполненная эмоциями, Сафира накинулась уже на нее, обрушив весь шквал эмоций и объятий.

– Ай! Ребра сломаешь!

– Что бы я без тебя делала! Пасиб! Пасиб! Пасиб!

– Ну, хорош уже, хватит! – Лейла попыталась выбраться не поломанной.

– А Лейлу на кафедру аналитики зачислили без экзаменов, – похвалилась Арина.

– Только не кидайся на меня опять!

– Девы, на кухню! Сафира, в холодильнике яблоки возьми, они мытые, порежь. Хотя нет, оставь. Ты сейчас вся на эмоциях. Еще сама порежешься.

Арина отобрала вазу с фруктами и, подмигнув, продемонстрировала виртуозное владение кухонным ножом.

– В общем, поздравляю обеих. Но, если что, к нам тебя тоже зачислят. Даже задним числом.

– Куда? В Военную академию? – хором удивились девушки.

– А почему нет? Ты ведь и до меня занималась боевыми искусствами. То есть не с нуля учить. Пойдешь на боевое.

– Да ну, какой из меня вояка? Я же командовать не умею.

– Не умеешь. Это Лейла у нас прирожденный командир. Но, по крайней мере, получишь приличное образование.

– Я учиться не смогу!

– Значит будешь выступать за кафедру на соревнованиях. У нас ведь только в теории равноправие, а на практике девушек, умеющих держать в руках что-то кроме сумочки и букета цветов, днем с фонарем не найти.

– Я бы лучше на сцене выступала, – Сафира резко опечалилась от мысли о возможном проигрыше. Ведь отборочный тур – еще не финал…

– Так, отставить слезы-сопли, – приказала Арина и лукаво подмигнула. – Проголосуем за тебя всей Академией. Уж это-то в моих силах.

Триединая империя, Джалан

Район Хеске, имперский балетный театр, кабинет директора

Маэстро Венсан был готов голыми руками задушить этого мерзкого типа. Лысеющий, обрюзгший, весь такой… студенистый, он по капле цедил словесный яд, прожигая насквозь тонкую душу хореографа.

– Нет.

Директор посмотрел на маэстро так, будто мечтал, чтобы тот провалился как можно скорее. И глубже. Но Венсан решил настаивать.

– Я все же считаю, что имперскому театру стоит попробовать что-нибудь новое.

– Фильмы показывать? – выплеснул еще одну порцию яда директор. – Это сейчас модно. Вы сколько лет здесь, пятнадцать? И еще не поняли, что в имперский театр ходят не ради вашего… балетного искусства? Это место встреч столичной элиты и повод пообщаться в приятной обстановке. Мы специально создали банкетный зал…

– И превратили театр в кабак, – в голосе Венсана появилось угрожающее рычание.

– А вам не все равно, если билеты исправно продаются? Это даже экономически нецелесообразно – менять концепцию только потому, что вам так хочется. Можете свою творческую инициативу почесать каким-нибудь другим местом, – директор приподнял брови и сделал многозначительную паузу.

– Программа безбожно устарела, – Венсан старался сдержать закипающую ярость. – Мне надоело третий год работать с одной и той же постановкой.

– Надоело работать? – вкрадчиво поинтересовался директор.

– Всем уже поперек горла, – Венсан, и без того прямой, казалось, превратился в несгибаемый металлический прут, – что во время спектаклей артисты не слышат музыку за болтовней публики. А зрители даже не смотрят на сцену.

– И тем не менее они платят деньги. Которые идут на ваше жалование, в том числе. Если они за эти деньги приходят поболтать и даже поесть, я не возражаю! Тема закрыта.

– Но…

– Я сказал, закрыта. И да. С этими вашими… конкурсантами. Вы ведь тратите на них не свое рабочее время? Я надеюсь. Хочу напомнить, что это ме-ро-при-ятие – только арендатор в нашем театре. Не хватало еще, чтобы штатные сотрудники работали на чужой конкурс.

– Я не просто работаю на конкурс. Я куратор артистов. И это не мероприятие, а постоянное сотрудничество с Академией искусств. Прекрасная возможность влить свежую кровь в труппу, найти потенциальную приму для нашего театра.

– Потенциальную? – директор стукнул по столу папкой бумаг. – А тут у меня сотня резюме от готовых, слышите, готовых выпускниц! Вам нужны талантливые артисты? Разберите, наконец, эту кипу и найдите!

– Я всех этих ваших кип знаю уже много лет, – поморщился балетмейстер. – Мне их и разбирать не надо. Большинство из них не то что танцевать не могут, а им бы и ходить на публике не стоило!

– Послушайте, Венсан. Вы можете упражняться в остроумии сколько угодно. Но потом не удивляйтесь, когда будете расписываться в ведомости. Заниматься со своими… подопечными вы, конечно, можете. Репетиционный зал в вашем распоряжении. Но если результат не оправдает наших ожиданий, мы будем вынуждены что-то делать с вашими.

Венсан сжал кулаки. Он мог бы ему ответить. Сказать все, что думает о жалких попытках административного давления. Но он был слишком воспитанным человеком. Поэтому молча развернулся и ушел. В репетиционном зале его ждали артисты.

Триединая империя, Джалан

Район Хеске, имперский театр, репетиционный зал

Прошедших отборочный тур и попавших в команду маэстро Венсана было четверо: двое юношей и две девушки. «Равноправие в действии», – подумала Сафира, присматриваясь к конкурентам. Те разминались у станка, косились друг на друга и не общались. Каждый понимал, что шансы победить – один к десяти. В отборочный тур прошли сорок человек. В финал выйдут четверо.

То есть трое из четырех до заветного поступления в академию искусств не дойдут. Гарантированно. Возможно, и все они окажутся за бортом. И это нервировало.

От звука хлопнувшей двери Сафира дернулась. На пороге стоял высокий мужчина. Телосложение, идеальная осанка и скупая грациозность движений выдавали в нем балетного. Но в чемпионате по злобным выражениям лица у него бы все соперники разбежались. Только после Натальи Петровны даже сказочный злодей был не страшен.

Незнакомец молча и неумолимо приближался к центру паркетного зала. Остановился, окинул присутствующих хмурым взглядом и с размаху швырнул пачку бумаг в угол.

Сафира скосила глаза: к каждой бумажке была прикреплена фотография девушки или юноши в балетном трико.

– Я маэстро Венсан, – не здороваясь, начал хореограф. – Задача перед нами стоит непростая. Как минимум, победить. В числе финалистов должен быть хотя бы один из вас. Но лучше, конечно, все. Понятно? Времени у нас мало. Поэтому сразу к делу. Танцуйте. Буду смотреть.

Он уселся на стул и уцепился руками за балетный станок.

Сафира решила не спешить и оценить тех, в чьей компании ей придется дойти хотя бы до первого публичного выступления. Девушка ее не впечатлила – техника достаточно слабая (кстати, совершенно незнакомая), а вот юноши были на удивление хороши. Один из них исполнял что-то вроде манерной латины, вертлявой, скользкой, но смотреть на это перетекание и скольжение можно было вечно. Создавалось впечатление, что в теле юноши совершенно нет костей.

Второй был уверенным в себе классическим «модернистом» – и тоже хорошо подготовленным.

Засмотревшись на них, Сафира не сразу поняла, почему теперь все смотрят на нее.

– Просим вас, госпожа… Севан, – маэстро даже вспомнил ее фамилию.

Под пристальным жестким взглядом этого стервятника она немного растерялась. Казалось, все заранее выученные движения напрочь вылетели из головы. Это было даже не волнение – одуряющий страх. На нее смотрит главный балетмейстер империи, и это – не провинциальная студия, а репетиционный зал Имперского театра. Ее единственный шанс.

Сердце билось у самого горла, но деваться было уже некуда.

Сафира встала в центре зала и попросила:

– Музыку, пожалуйста. Нажмите на кнопочку.

Венсан удивленно вытаращился и сделал жест одному из молодых людей. Тот с легким фырканьем повиновался, нажал на воспроизведение и слегка подпрыгнул, когда из колонки внезапно загрохотал At Vance – Only Human.

Сафира прикинула размеры зала и закрыла глаза. Только так можно было перестать бояться. Представить привычный спортивный зал в поселковой школе, позволить музыке подхватить себя, стереть весь страх. Импровизировать, добавляя новые элементы в идеально отработанный танец.

Венсан отцепился от станка, скрючился, подпер рукой лицо и смотрел немигающим взглядом. Он был похож на хищника – злого, внимательного, поджидающего в засаде слишком самонадеянную дичь.

Музыка закончилась. Настолько неожиданно, что Сафира несколько секунд пыталась осознать, что происходит. А в зале висела тишина. Все молча смотрели на нее.

– Как минимум, это любопытно, – после минутной паузы наконец сообщил маэстро. Он, как все артисты, прекрасно владел лицом. Поэтому никак не выдал своего волнения. Это был даже не глоток свежего воздуха – это был шторм, который за три минуты вынес, вымел из его головы все самые скорбные мысли о судьбе театра. – Теперь хотя бы понятно, с чем я буду работать. Расписание репетиций получите завтра утром у моей ассистентки. В двадцать третьем кабинете. На сегодня свободны. А вы останьтесь… госпожа Севан.

Трое конкурентов со злостью посмотрели на Сафиру. Знакомство с преподавателем и репетицию перед ответственным конкурсом они представляли себе явно не так. Но вслух никто высказываться не решился, от куратора зависело слишком многое.

– Что еще есть? – спросил Венсан, когда дверь закрылась.

– А что нужно?

– Откуда я знаю? Мне нужно понимать, чем вы способны меня удивить.

«Значит, еще не удивила», – пришла к выводу Сафира и совсем раскисла.

Судя по застывшему взгляду, хореограф переоценил ее мастерство, а судя по количеству резюме артисток, он уже размышляет, как бы вовремя сменить подопечную, прежде чем начнутся трансляции с выступлениями конкурсантов. Пока-то еще никто не видел, кого выбрали кураторы конкурса по видеопрезентациям.

От этой ужасающей мысли Сафира похолодела, запнулась и упала. Боль пронзила правую ногу так, что сдержать крик не вышло.

Венсан коршуном слетел со стула, стул грохнулся на пол, а Сафира взлетела в воздух и оказалась на руках у маэстро. Через секунду она уже сидела на стопке ковриков, а нервные жилистые пальцы снимали с нее балетки. Вывихнутая еще в лесу нога хоть и была немного подлечена, но полноценной медицинской помощи так и не получила, поэтому сейчас, видимо, дала о себе знать.

– Профессиональный инструмент артиста в таком состоянии? Преступная халатность! – жестко отчитал ее балетмейстер. Тем более было удивительно, насколько аккуратны его прикосновения. – Травмировала недавно?

– Да.

– Друиды в ваших краях не водятся?

– Водятся. Целый лес. Просто… Некогда было.

– Ясно. Жди. Не смей вставать.

С этими словами хореограф исчез из зала и тут же появился, держа в руках желтую баночку и эластичный бинт.

– Давай мы с тобой договоримся, – устало вздохнул Венсан. – Ты меня не подставляешь, хорошо? Это особый друидский бальзам, через полчаса будешь как новенькая, но это не значит, что можно лазить по деревьям, бегать по улицам и ронять себе на ноги наковальни.

– Я не буду, – пообещала Сафира.

– Ладно, раз у нас вынужденный перерыв…

Не закончив мысль, маэстро снова исчез за дверью. Отсутствовал почти десять минут и вернулся с двумя огромными кружками. От них доносился упоительный аромат шоколада. Сафире оставалось только удивленно смотреть, как балетмейстер сел прямо на пол и протянул ей одну из чашек. Это было какао, и на пенной поверхности плавали смешные зефирные медвежата.

Венсан выудил медвежонка прямо пальцами.

– Никак не могу понять, почему их всегда кладут нечетное количество? Одному же обидно.

– Не то слово, – Сафира сделала большой глоток и зажмурилась. Это был даже не взрыв вкуса, это был гастрономический оргазм!

– Восстанавливает силы и душевное равновесие. Ну и это та разновидность шоколада, которую нам, балетным, можно без риска для рабочей формы.

– Спасибо огромное, очень вкусно! – Сафира прикончила содержимое чашки и почувствовала растекающееся по телу умиротворение. Она даже не заметила, как Венсан обернул ее ногу тонким эластичным бинтом и водрузил на нее балетку. И когда успел…

– А теперь скажи, что это за музыка у тебя? На каком языке?

– Это… в общем, не отсюда, – ее смутила необходимость признаваться, что она из другого мира.

– Мне нравится, – Венсан тактично не стал допытываться до подробностей, но, судя по выражению лица, все понял, что и продемонстрировал. – Кстати, я из Лангардии. Так что мы друг друга поймем. У тебя есть что-нибудь более откровенное?