Глава 3. ПЛЮШЕВЫЕ НЕ СДАЮТСЯ!

«Шавушка» Вероничка, блестя глазами, предвкушала новую порцию историй о Жюле. Щемящее чувство уже не танцевало балериной. Оно устало. Сидело на краешке кровати и с нежностью смотрело на Эллу и её дочь.

– Сейчас будет та часть, которую ты уже знаешь и любишь, Вероничка: о том, каким глупеньким был мой жирафик. Хочу заметить, что только поначалу!

– А я думала, что все первые «живые» игрушки сто лет назад были глупенькими, – удивлённо произнесла Вероничка.

– Да я долгожитель!.. Выходит, мне больше ста лет! – улыбнулась мама. – Да, изначально игрушки делали несмышлёными, по задумке они должны были учиться в процессе общения с детьми. У моего Жюля была база знаний о людях, но совсем маленькая, как у крошечного цыплёнка, который только вылупился. Жирафчик знал одно: что должен стать моим другом и помогать мне во всём, но понятия не имел, как это делать. Он мог подключиться к базе данных и получить любую информацию: как работает лампочка, почему идёт дождь, мог прочесть любую книгу, но не понимал, что делать, если мне грустно, почему я смеюсь, когда мне страшно, отчего иногда мне хочется обнять его просто так, но Жюль быстро учился!

– Подожди, мам! Ты обещала рассказывать мне всё по порядку. Значит, и про то, как жирафчик глупил, тоже надо, – настаивала Вероничка.

– Хорошо! Однажды мы с мамой и Жюлем смотрели старый мультфильм «Девочка и дельфин». Он затронул меня с первых же ноток. В мультике звучит музыка композитора Эдуарда Артемьева. И вот она как вонзилась мне в самое сердечко…

После просмотра Элле казалось, у неё душа разорвётся. Охватило колючее синее чувство, из-за которого было тяжело дышать. Она даже плакать не могла. Просто сидеть и молчать было невыносимо.

Элле казалось, если она выдохнет, то и сердце вылетит. Почему так больно?

Жюль наблюдал за её реакцией:

– Мне известно, что музыка воздействует на людей. Эта мелодия явно вызвала у тебя тоску. Не печалься, Элла! Я спою тебе весёлую песенку!

Жирафчик вышел на середину комнаты и стал выводить рулады. Это было настолько нелепо, что Элла поневоле хохотнула.

– Ну вот! И настроение поднялось! – обрадовался плюшевый друг, не разумея, что он не избавил маленькую хозяйку от душевной боли, а лишь облегчил её на мгновение.

И тут словно плотина рухнула. Элла не сдержалась и разрыдалась, осев на пол:

– Это нечестно! Почему их разлучили злые люди, а потом дельфин не вернулся к Девочке? Я не хочу так жить!

Жюль стоял рядом, растеряно моргая.

– Это неправильный конец! – голос девочки сорвался на сип.

– Так ты не из-за музыки расстроилась, а из-за сюжета. Ну да. Печально, что друзья были вынуждены расстаться, – кивнул Жюль. – Хочу тебе напомнить, Элла, что это лишь вымышленный сюжет, а не реальная история! Потому не стоит расстраиваться!

– А мне всё равно грустно, Жюль!

Сидящая рядом мама Эмма Владимировна смахнула слёзы. И у неё сердце сжималось. Какая у неё Элла чувствительная и ранимая! Так, всё. Нужно унять собственные эмоции, объяснить и девочке, и Жюлю, что такое настоящая дружба и любовь.

– Мультфильм закончился правильно, хоть это очень грустно и даже больно, – заговорила мама Эмма, сглотнув. – Любовь и дружба – не всегда весёлые песенки. Девочка смогла отказаться от своих чувств, зная, что дельфину так будет лучше. Иногда люди делают больно себе, чтобы сделать хорошо другому. Тому, кого любят. И так делают сильные и добрые люди! Если бы дельфин вернулся к своей подруге, его снова поймали бы и отправили в дельфинарий, а ему там было очень плохо, как в тюрьме. Ты же видела! Он страдал! И Девочка поступила как настоящий человек! Хоть ей было больно и тоскливо, ведь она понимала, что, скорее всего,  больше не увидит друга, но и радостно, что дельфин свободен! И друзья никогда не забудут друг друга. Любовь осталась в их сердцах. Это важнее, чем просто резвиться вместе.

Элла зацепилась за слова «скорее всего». А может, да? Девочка вырастет, поедет кататься на яхте или на катамаране и увидит среди волн знакомую мордочку. Героиня узнает своего друга! А дельфинчик, уже старенький (наверное… сколько они вообще живут?), обрадуется и покатает на спине подругу. Да, так и будет!

Жюль тоже молчал, осмысливая новую информацию. Наверняка он пока не понимал её полностью, но в его базах данных начала появляться новая переменная.

– У меня нет сердца, – изрёк жирафчик, обработав услышанное, – но ты всегда будешь в моих алгоритмах, Элла! Если, конечно, мне вдруг не обновят память, – Жюль подошёл к ней и погладил по голове своей мягкой лапкой.

– А ты от меня не уплывёшь, жирафчик?

– О нет! Однозначно! Я воды боюсь!

Маленькое сердечко Эллы всё ещё болело от мыслей о большой дружбе и горестной разлуке, но стало смешно – и от этого немного легче.

По щекам Веронички тоже стекали ручейки.

– Ну всё, достаточно минора! – сказала мама. – Расскажу тебе одну из твоих любимых историй. Она веселее. Приближалось 8 Марта. Я решила подарить маме портрет, который нарисовала сама, а мне было непросто это сделать! Терпеть не могла занятия по рисованию. То есть в голове часто представляла разные чудесные картины, как мои мечты изливаются на холст. Казалось, это легко! Только из-за болезни процесс был сложным. Представь, что ты завязываешь шнурки, а твои пальчики немножко устают и не слушаются. Шнурки всё время выскальзывают. Вот так было у меня с рисованием. Карандаш дрожал в руке, линии получались не такими, как я хотела, а кисточка порой казалась такой скользкой, что я не могла её крепко держать!

8 Марта Элла прочитала маме стишок (на пару с жирафом – тот подсказывал ей строчки, словно суфлёр, это выглядело забавно).

– Зачем говорить одновременно со мной, Жюль? – вознегодовала девочка.

– Ты делаешь длинные паузы, Элла. Я думал, это потому что слова забываешь.

– Нет! Я читаю с выражением, а для этого нужно набрать воздух в грудь.

– А-а-а. Извини, больше не стану, но если ты действительно забудешь строчки, сигнализируй об этом как-то по-другому, не через паузу, а то я не пойму, что тебе нужна моя помощь. Например, подмигни.

– Идёт! Короче, я заново начну! – и Элла рассказала маме стихотворение, потом подарила рисунок.

– Очень красиво! Спасибо, дочка! – растрогалась Эмма Владимировна и прижала портрет к груди.

Жирафчик Жюль склонил голову набок, прищурился, словно пытаясь разглядеть что-то большее в этой картинке.

– Нравится рисунок? – спросила Элла.

Друг выглядел озадаченным:

– Ты нарисовала Шмородульку? – спросил он.

– Это же мама!

– Очень похоже! – с нежностью сказала Эмма Владимировна. – Надо повесить этот портрет в рамочку!

Жюль перевёл взгляд с мамы на рисунок. Глаза его стали ещё больше. На мордочке жирафчика отражалась сложная мыслительная работа.

– Ты не можешь выглядеть так, мама Эмма! Это анатомически невозможно! – изрёк он после паузы.

– Ты издеваешься? – вскипела Элла.

– Это объективный анализ данных. Впрочем, стиль можно выдать за абстракционизм, но даже сквозь призму этого…

– Да ну тебя! Я с тобой больше не дружу, ты гадкий! – Элла развернулась и ушла.

Мама позднее поведала ей, что случилось потом.

Огорчённый жирафчик хотел пошлёпать за девочкой. Он явно не понимал, что сделал не так. Эмма Владимировна остановила его:

– Подожди, Жюль. Ты понял, почему Элла обиделась?

– Догадываюсь. Наверное, потому что детей нужно хвалить за рисунки вне зависимости от художественной ценности работы, так?

– Не совсем.

– Тогда объясни мне, мама Эмма.

– Обидно, что ты не оценил старания и вложенную душу. Жюль, красивый рисунок – это не всегда совершенство линий и композиция. Иногда важнее чувства, которые люди вкладывают в своё творчество! Для меня этот портрет ценнее любого шедевра в Третьяковской галерее! Потому что я знаю, каких трудов эта работа стоила моей дочери! Да, портретного сходства со мной нет, но иногда рисунок просто должен быть с душой, чтобы понравиться!

Жюль ещё раз посмотрел на картинку.

– Получается, сквозь призму любви всё красивее? – жирафчик помолчал. Анализировал. – Если вы, люди, вкладываете чувства в какую-то вещь, она становится для вас ценной?

– Молодец, Жюль! Верно усвоил. Звучит довольно тривиально, согласна, но ведь это правда.

– Мне сложно понять, почему искусство может быть эмоциональным, а не только технически правильным, мама Эмма, но придётся принять как данность и зафиксировать, – вздохнул жирафчик.

Позже Жюль робко подошёл к насупленной девочке и наклонил свою плюшевую голову к ней.

– Элла… – тихо позвал он.

– Не подлизывайся!

– Я не хотел обидеть тебя, просто пока не всегда понимаю вас, людей. Прости своего глупого жирафчика!

Элла украдкой взглянула на него, но тут же демонстративно отвернулась.

– Я не знал, что любовь можно нарисовать! Мама Эмма сказала, что это чувство всё делает красивым. И если ты что-то делаешь от души, то оно ценно. Смотри, Элла! Взгляни же!

Девочка повернула голову. Жирафчик протягивал ей листок формата А4. С него на девочку взирала нарисованная фломастером каляка-маляка, из головы которой вылетало привидение.

– Я нарисовал тебя, Элла! – выдохнул Жюль.

– Да? – недоверчиво спросила девочка, разглядывая рисунок. – А что за призрак у меня из башки летит?

– Это душа! – пояснил жирафчик.

Элла прыснула.

– А что смешного? Мама Эмма сказала, чтобы рисунок понравился, он должен быть с душой.

Элла улыбнулась, с нежностью глядя на Жюля. Не от мира сего, наивный, но такой честный и милый. Она крепко обняла жирафчика за шею:

– Ты – мой лучший друг.

– А ты – мой. В следующий раз напиши мой портрет, – попросил Жюль. – Я стану считать эту картину самой красивой в мире! Ценнее, чем все шедевры в Третьяковской галерее!

Вероничка растроганно улыбалась:

– Он был таким милым, хоть и глупышом!

– Как-то я ему сказала: «Какой же ты у меня дурачок!»

Жирафчик тогда огорчился:

– Поясни, что именно в моих действиях было некорректным на этот раз, Элла.

– Да нет, всё хорошо! Я просто так сказала… ласково.

– Но слово «дурачок» объективно имеет негативную коннотацию. И как тогда оно может быть ласковым?

– Ну… – Элла не знала, что значит «коннотация», поэтому растерялась. – Иногда даже обзывательства могут звучать мило, если ты говоришь их с любовью.

– Выходит, люди часто выражают любовь через слегка завуалированные слова. Зафиксировано: обзывательство может быть ласковым в зависимости от интонации и контекста, – Жюль закатил глаза на секунду. Это означало, что он подключился к облаку, чтобы найти недостающие ответы на свои вопросы. Через секунду выдал: – Понял, Элла. Это может быть связано с желанием добавить игривости, шутливости в отношения. Такие слова часто показывают, что между людьми есть доверие: ты можешь сказать что-то «колючее», но оно не ранит, а скорее вызывает улыбку.

– Ой, иногда ты слишком заумный, Жюль.

– У вас, у людей, многие вещи меняют смысл и значение, если вы вкладываете в них пресловутую любовь. Это я уже давно зафиксировал. Картины становятся красивее, обзывательства – ласковыми словами. Как интересно! Тогда ты – моя дурочка, Элла! – ласково произнёс жирафчик и положил ей на плечо свою головушку. – Дурочка!

Девочка рассмеялась и погладила Жюля по мягкой мордочке.

С каждым днём друг с искусственным интеллектом впитывал новые знания, как губка, и постепенно становился мудрее.

– Как ты, когда только училась говорить, Вероничка. Сначала у тебя получались смешные слова, ты путала буквы, но с каждым днём говорила всё лучше.