Цитаты из книги «Ржавчина»

Но Август ничего не отвечает. Печально улыбнувшись, протягивает руку к моей щеке, и словно кошка, что хочет ласки, я трусь о его ладонь, жмурясь от нежности и вдыхая запах. Такой родной и притягательный. Запах моего парня. И тогда понимаю абсолютно точно, мой дом будет там, где будет он.

А еще совершенно бесстыже им любуюсь. Обвожу пальцем контур полных губ, таких сексуально притягательных. Уголки его рта начинают подрагивать, словно пытаясь сдержать улыбку. – Ну, давай же, Принцесса, целуй наконец. В отместку я щелкаю его по носу, но все равно не удерживаюсь от соблазна. Медленно наклоняюсь, пока наши губы не соединяются, а потом Август целует меня сам, лаская языком. Его пальцы норовят залезть мне под майку, а я не особо против. И если бы не компания Иви и Сола по соседству, наверное, так бы и случилось. – Как ты мог забыть, что мы всегда были созданы друг для друга? Неужели все это время не чувствовал, как сильно мы друг другу нужны. – Просто не хотел твою жизнь портить, – отвечает Август. – Ты же знаешь, ни твоя семья, ни моя, никогда не примут того, что мы вместе.

Впрочем, в следующую секунду тревожные мысли все равно улетучиваются, ведь я вижу Августа. В ярко-красных шортах он стоит, опираясь рукой на дверную раму, и мое влюбчивое романтичное сердце останавливается. Он не просто красив, он идеален. Теперь я понимаю, почему девчонки говорили, что хотели бы посмотреть на то, как он дерется без рубашки. Потому что мой взгляд оторвать от его плеч, ключиц и рук просто невозможно. А еще он ухмыляется. – Снова пялишься на меня, Суворова, – говорит он точь-в-точь, как в первую неделю, когда мы только встретились.

Август не высовывается из машины, чтобы не быть замеченным кем-то из моей семьи, но стоит мне оказаться рядом, тут же притягивает к себе одной рукой, впечатываясь в мои губы сладким мятным поцелуем. А потом наклоняет голову то в одну, то в другую сторону, щелкая позвонками, лениво потягивается, его торс напрягается, и я буквально не могу отвести от него взгляд. Он явно проснулся не так давно. Потому что волосы его в полном беспорядке, но так мне только больше нравится, потому что они придают ему немного дерзкий и разбитной вид. В сочетании с зеленой толстовкой «Вудсайда», рваными джинсами и белыми кроссовками выходит до безумия горячий гетто-стайл. Сексуальный. О Боже. Я сама не верю, что выбрала именно это слово. Наверное, именно так и понимаешь, что медленно сходишь от любви с ума.

– Можем, лучше съездим туда как-нибудь, например, на выходные? Погуляем по этой твоей ротонде, – предлагаю я, а потом шепотом добавляя: – И если нас пустят в библиотеку, то ждать начала семестра не обязательно. Вместо ответа Анна прижимается губами к моим. – Видимо, это да? – смеюсь я, притягиваю свою Принцессу ближе, чтобы еще раз медленно и глубоко поцеловать. Надо отметить, за то время, что мы вместе, она в этом деле очень поднаторела. И теперь намеренно сводит меня с ума. Наши сердца стучат так, что мы не слышим, как открывается дверь. Не слышим шагов и, судя по всему, покашливания, потому что оторваться друг от друга невозможно. И едва не подскакиваем, когда со стороны доски раздается голос: – Я так понимаю, вам теперь один на двоих проект давать нужно? Вот же блин! Эта дотошная, никогда не оставляющая меня в покое мисс Остин стоит, сложив руки на груди, но на удивление на этот раз на ее лице нет ни грамма недовольства. Она улыбается. – И вы еще будете рассказывать мне, О’Доннел, что не влюбились в Анну в самый первый день, когда стащили ее парту? Принцесса тут же смущенно опускает глаза, но я целую ее в висок и гордо отвечаю: – Ошибаетесь. Я влюбился в нее гораздо раньше.

Август улыбается, и когда он такой, беззаботный и легкий, рассказывающий о чем-то столь же забавном, я не могу оставаться на месте. Мои руки сами обнимают его за шею, и я шагаю ближе, оставляя в уголке его рта поцелуй. – Ого, – ухмыляется он. – Куда делась моя робкая Принцесса? Я просто смотрю на него, улыбаясь. В голову лезет всякая ванильная чепуха и я даже рада, что говорю мало, иначе выдала бы сейчас что-то вроде: «Кажется, она влюбилась в тебя без памяти, растеряв и скромность, и гордость, и даже не представляет теперь, что с этим делать». – Ты теперь такая красивая, – произносит он, и мое сердце радостно замирает. – А раньше что, не была? – шепчу я, чувствуя, как тону в его глазах. Они необыкновенные, и это не литературное сравнение вовсе. У Августа они действительно очень необычные. Глубокие, манящие, как у зовущих моряков сирен. А сами радужки, как море, синее, бушующее, но с яркими янтарными каплями, как будто бликами солнца на воде. – И тогда была, но сейчас особенно. Я парю, поднимаясь к седьмому небу. – Хочешь еще кое-чему научу? – хитро улыбается он. – Приоткрой рот и высуни язык. – Чего? – Ну, давай, – лыбится он, заставляя мое сердце биться, как у кролика. Оно стучит так, что вот-вот вырвется из груди. Но я решаюсь и, прикусив губу, все же делаю, как он говорит. – Нет, не так, – смеется Август, глядя на мои попытки. – Сильнее. А потом наклоняется и, как будто хочет облизать мороженое, скользит своим языком по моему. Я взвизгиваю, отскакивая назад, и собираюсь треснуть его по голове, но Август с хохотом тут же ловит меня, вновь заключая в объятия. А в следующую секунду целует уже по-настоящему. Смело и глубоко, почти не позволяя мне отвечать, словно доказывая губами, как он тоже скучал все эти годы. Между нами бурлит просто какая-то безумная энергия. Яркая. Живая. Магнетическая. Я поднимаю руку, касаясь его щеки, но Август мягко перехватывает ее, направляя выше, за плечи, к своим волосам. И я понимаю, чего он хочет от меня. Он закрывает глаза, когда я пропускаю его вьющиеся локоны сквозь пальцы, а все мое тело затопляет необъяснимое желание. Желание резко сжать эти упрямые закручивающиеся кольцам пряди и потянуть на себя, чтобы стать ближе, и когда я невольно делаю так, поцелуй перерастает в сжигающее все на своем пути пламя.

А теперь он вырос. Теперь ему ничего не стоит притянуть меня к себе рукой, обнимая. Прижаться горячими губами к виску. Август не из тех, кто ждет разрешения. Он действует порывом. И больше всего на свете я жду, когда он снова меня поцелует, как в тот раз.

Мне совершенно все равно, куда Август меня ведет. Наш путь, как путешествие – когда покупаешь билет лишь в один конец, не думая о том, где сбудется твое «завтра». Но именно в этот миг я осознаю, что наконец плыву, живу, дышу, а не тону в этой странной штуке под названием «жизнь». Впервые за последние несколько лет ею наслаждаясь.

– Ань… – Иди. Но он вдруг обнимает меня, крепко прижимая к груди, и мы замираем. – Ты ведь знаешь, нам нельзя, – шепчет на ухо, едва касаясь губами кожи и пробуждая полчища мурашек. Внутри по телу разгоняется ток. У меня перехватывает дыхание. И кажется, я грохнусь в обморок, но никогда себя не выдам. – Плевать. Кажется будто наши слова слышат даже стены, поэтому даже Август говорит так тихо, словно вкладывает эти слова мне прямо в голову: – А если я скажу, что ты будешь жалеть? И это не сказки. Не просто пафосные слова. Представь, что я точно знаю. Мое сердце сейчас выпрыгнет из груди. Кажется оно разрослось до размеров баскетбольного мяча и вот вот разорвет грудную клетку. – Даже тогда я ни о чем жалеть не буду. Я слышу его тяжелый выдох. Он наклоняет голову в бок, а потом касается губами моей шеи. И это прикосновение вызывает столько эмоций, что даже время замедляется. – Я подумаю, что можно с этим сделать, – шепчет Август, обжигая кожу раскаленным поцелуем, вызывая головокружение, и отпускает меня, добавив так, словно выдает свой самый большой секрет: – И да, ты мне до безумия нравишься, Принцесса. – А потом уходит. На этот раз окончательно.

Зато тот-о-ком-я-думала-всю-прошедшую-неделю сегодня на месте, занимает последнюю парту. Я медленно иду к своей, попутно соображая, что сделать, потому что Август развалился на стуле так, что большая часть его тела находится над полом, а длинные ноги мешают мне сесть. – Мистер О’Доннел, соберите свои конечности и дайте Анне стул отодвинуть, – командует мисс Остин. Господи, спасибо тебе за эту женщину! – Я понимаю, что вы по ней скучали, но вместо того, чтобы вести себя, как десятилетний подросток, лучше пригласите девушку в кино. Возбужденные смешки прокатываются по классу. Кажется, я поторопилась с восторгами. – Да сдалась она мне, – бурчит Август, но ноги убирает. Мисс Остин подмигивает мне, а я краснею, но благодарна хотя бы за то, что, не став заострять на нас внимание, она начинает урок, все сорок минут которого я сижу как на иголках. Старательно делаю вид, что слушаю, но в итоге понимаю, что не слышала ни единого слова. Зато четко запоминаю ритм, что отстукивают пальцы Августа по парте, количество его обречённых вдохов и взгляд, которым он меня награждает, когда я, случайно уронив карандаш, оборачиваюсь, сталкиваясь с ним глазами. Звенит звонок, и ученики покидают класс, но я делаю вид, что не успела записать задание, на деле же просто хочу дождаться, когда все исчезнут. Август тоже не двигается с места. «Ну давай же, иди», – мысленно приказываю