© Лисовская В., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Книга основана ТОЛЬКО на фантазиях автора и другом альтернативном взгляде на знакомую каждому историю города на Неве…

Все рассказанное ниже – плод фантазии автора, не претендует ни на какую историческую и документальную достоверность…

Все совпадения случайны…

От автора

 
…нет ничего тайного, что не сделалось бы явным,
ни сокровенного, что не сделалось бы известным
и не обнаружилось бы…
 

Евангелие от Луки 8:17 – Лк 8:17.

Страницы старой книги… 13 октября 1307 года. Пятница

– Нет, Жан, я так и не понимаю, на кой ляд нам мерзнуть на крепостной стене, когда все старшие рыцари спокойно пируют в замке! – зябко поеживаясь на холодном ветру, заявил худенький прыщавый Этьен.

Должность младшего оруженосца еще пару месяцев назад представлялась для парня самой заветной мечтой, а уж войти в самый богатейший и влиятельный орден Франции, да что там Франции, всего мира – орден тамплиеров, об этом он и помыслить не мог. Но реальность оказалась намного прозаичнее, кроме романтических поездок рядом с рыцарями в сверкающих доспехах на боевых конях, также заключенных в броню, ему пришлось заниматься всей грязной работой за рыцарем Леоном. Грязной в прямом и переносном смысле, – чистить доспехи, выгребать нечистоты из лат, ухаживать за своенравными жеребцами мессира. Но сегодня вообще день не заладился.

Погода начала портиться ближе к вечеру. Нудный тусклый дождь опустился на улицы Парижа, и внезапно начавшийся ледяной ветер принялся терзать башни замка Тампль, резиденции Храмовников, и рыцарей, дежуривших на крепостных стенах.

Обычно мессир Леон сам профессионально выполнял боевую службу на крепостной стене, но сегодня, отдав приказ Этьену и Жулю, второму оруженосцу, Леон вместе с девятью рыцарями Храма, по личному приглашению Великого Магистра Жака де Моле, отправился на военный совет.

Зря оруженосцы думали, что тамплиеры пируют в теплом зале. Нет, девять избранных храмовников решали важные вопросы своего ордена, вопросы, от которых зависело будущее не только ордена, но и всей Франции, Италии, Испании и окрестных земель.

– Великий Магистр, мессир, ситуация действительно критичная. Мои люди сообщают, что король Филипп не сегодня, так завтра примет решительные меры. В Париже неспокойно, а в королевском дворце давно хотят усмирить наш орден! – обеспокоенно докладывал Гуго де Пайро, правая рука Великого магистра Жака де Моле, один из самых влиятельных людей в ордене. Гуго нервно вытер выступившие на пухлом лице капли пота, и с волнением взглянул на магистра.

Но де Моле, казалось бы, не слышал Гуго, он смотрел как бы сквозь толпу рыцарей, через окно на ночной Париж. О тревожности мессира свидетельствовали только скрюченные пальцы, лихорадочно вцепившиеся в эфес меча, лежащего в дорогих самоцветных ножнах.

Слова Гуго де Пайро повисли в воздухе.

По толпе рыцарей пронесся обеспокоенный гул.

Наконец громко заявил на весь зал рыцарь Готфрид Анжуйский:

– Филипп трусоват, он не посмеет… – твердо произнес он. – Он слишком многому обязан перед орденом.

– Да, обязан, еще как обязан. Более четырехсот тысяч флоринов, – подал голос молчащий до этого казначей ордена Жан дю Тура.

По рядам рыцарей пронесся еще один изумленный вздох.

Созданные, как защита пилигримов по дороге к Гробу Господнему, всего за пару веков рыцари Храма превратились в реальную военную, политическую и экономическую силу, могущество и власть которых только росли с каждым днем. О нищете рыцарей напоминала только символическая печать: два рыцаря на одном коне, но эти бедные годы остались далеко позади.

Теперь это был самый могущественный и богатый орден, полностью преобразовавший всю финансовую систему Средневековья, богатейшие феодалы, занимавшиеся ростовщичеством. В числе их должников были влиятельные люди королевства, и даже сам король Филипп Красивый, которому вечно не хватало денег.

– Более четырехсот тысяч флоринов? Да, за такие деньги вполне можно и убить, – с горькой усмешкой объявил Жак де Моле и обреченно покачал головой.

– Мессир, еще не все потеряно, – обратился к магистру рыцарь Леон. – Мы вполне можем драться, мы будем сражаться…

Слова Леона были поддержаны дружным хором остальных храмовников.

– Драться? Сражаться? – сердито блеснул глазами магистр. – Со всем Парижем? Сколько у нас здесь войск? – обратился он к Гуго.

– Двести рыцарей плюс два десятка оруженосцев и мелких прислужников, – бодро ответил Гуго. – Мы можем отправить гонцов к членам братства в Авеньоне, Месигоре… Подмога придет через пару дней, и тогда…

– Через пару дней будет поздно, – покачал головой Жак де Моле.

– Но мы… – снова встрял в разговор Леон.

– Так, тихо! О сговоре Папы Климента и Филиппа я уже давно знаю, их лживые сладкие речи не могли обмануть Великого Магистра, – гордо блеснули глаза де Моле. – Но это не главное… Филипп жаждет наших денег, сокровищ ордена. Но он ничего не получит. Прямо сейчас, не мешкая, вы, девять наших братьев, перевезете вот эти сундуки и свитки, – Моле кивнул в сторону собранных сундуков и тюков. – Перевезете через Ла-Манш. На том берегу вас встретят наши преданные братья и скажут, что нужно делать, куда отправиться…

– Как символично – история нашего ордена началась с девяти рыцарей, и именно девятью рыцарями она и закончится, – грустно улыбнулся Гуго де Пайро.

Он прекрасно знал о планах Магистра, они вдвоем подробно разработали маршруты, чтобы скрыть сокровища ордена от жадного короля.

– А как же?.. – хотел задать вопрос Леон, но, встретив суровый взгляд магистра, промолчал и твердо кивнул, так же как и остальные избранные.

Под покровом ночи девять рыцарей Храма вместе со своими оруженосцами на телегах, груженных сеном, вывезли все сокровища ордена тамплиеров за пределы Франции.

Через пару часов ровно в полночь замок Тампль окружили воины короля, всех оставшихся хамовников арестовали, в том числе Великого Магистра Жака де Моле.

Но Филипп Красивый просчитался – в замке не было найдено ни одного экю. Все сокровища и священные реликвии ордена бесследно исчезли…

Санкт-Петербург. Наши дни

– Это просто нереально, это невозможно, это просто нонсенс какой-то, – с завываниями на одной ноте подбирала эпитеты полная дама со старомодной прической. Она рыдала на руках у молодого взъерошенного оперативника Владимира Шестакова, который смущенно пожимал плечами и робко поглядывал на следователя Дарью Безбрежную, которая остановилась в дверях и с сочувствием смотрела на потерпевшую.

Хотя потерпевшей ее назвать можно было только условно, пострадавшим в данном деле выступало само государство, в лице известного Эрмитажа и музея Михайловского замка, в котором произошла кража века.

Сейчас в зале Михайловского, где и проходила выставка картин из Эрмитажа, рыдала куратор выставки Олимпиада Смирнова. Именно она отвечала за семь бесценных полотен творчества российских художников XIX века. Отвечала головой, и вот не ответила – все картины испарились в неизвестном направлении.

Следователь Дарья Безбрежная еще не успела полностью ознакомиться с материалами дела, но, судя по всему, дело будет шумное, громкое, а главное – муторное, именно на такие расследования Дарью Николаевну чаще всего и направляли.

– Олимпиада Андреевна, – сухонько кашлянула в кулак Дарья. – Вы можете со мной поговорить? – Она продемонстрировала служебное удостоверение.

Смирнова подняла мутный взгляд на следователя и неопределенно качнула головой.

– Володя, принеси, пожалуйста, водички, а лучше валерьянки, – шепнула пробегающему мимо оперативнику Безбрежная.

Тот безропотно кивнул.

– Итак, Олимпиада Андреевна, вы можете рассказать, что тут у вас произошло? – с заботой в голосе спросила Дарья, обводя взглядом пустые рамы, где еще вчера красовались полотна русских художников XIX века.

Смирнова в ответ часто затрясла головой, как разукрашенный китайский болванчик.

– Я могу, я расскажу… Только это… Это невозможно… Это нереально… Этого не может быть… – снова завыла она.

– Чего не может быть? – удивилась следователь.

– Кражи не может быть! Отсюда выкрасть нереально! – немного взяв себя в руки, ответила Олимпиада Андреевна и выразительно натянула на распухший и красный от слез нос очки с толстыми диоптриями.

«Ага, она еще и близорука», – сделала вывод Безбрежная.

– Если кражи не может быть, то как вы можете объяснить вот это? – Она красноречиво показала рукой на пустые стены. – Сколько здесь было картин?

– Семь полотен, – принялась кусать губы Смирнова.

– Ценные? Какова примерная стоимость?

– У нас все картины в музее бесценны, искусство не продается, – обиженным тоном ответила Олимпиада Андреевна.

– Я понимаю, что искусство не продается, но все-таки, какие картины пропали и сколько они примерно могут стоить? – попыталась замаскировать свое недовольство следователь.

– Здесь на нашей выставке у нас ни Врубель, ни Пикассо не висел, если вы об этом. Выставка была посвящена русским художникам девятнадцатого века, здесь были полотна, посвященные Санкт-Петербургу, которые так или иначе показывают строительство нашего родного города. «Петербургская биржа» Александра Карловича, Максим Воробьев «Исаакиевский собор и памятник Петру Первому», «Триумфальные ворота» акварель Беггрова, «Александрийская колонна в лесах» Гагарина, «Петр Великий. Основание Санкт-Петербурга» Венецианова Алексея Гавриловича, Сильвестр Щедрин «Вид с Петровского острова на Тучков мост и на Васильевский остров в Петербурге» и Федор Алексеев «Вид на Михайловский замок в Петербурге со стороны Фонтанки». Всего семь полотен, повторюсь, бесценных полотен. Это же оригиналы, девятнадцатый век, там один Гагарин стоит как двести моих зарплат. – Смирнова утерлась платком, а потом снова заплакала, лишь махнув следователю.

Дарья задумалась, от свидетельницы сейчас действительно было мало толку, к ней с расспросами она вернется позже, пока предстояло поговорить с охранниками Михайловского замка.

– Олимпиада Андреевна, я вас попрошу – подготовьте мне список всех украденных картин с полным описанием и примерной стоимостью. Хорошо? Спасибо большое, – кивнув поникшей свидетельнице, Безбрежная подошла к толстому гениальному криминалисту Алексею Михайловичу Одывалому, который в данный момент собирал улики, вероятно, оставшиеся на пустых рамах.

– Ну что, как дела, Михалыч? – Дарья поправила выбившуюся прядь темных волос, зачесала ее за ухо.

– Это у вас дела, Дарья Николаевна, у нас так – делишки! – хмыкнул Одывалов.

– Хорошо, как делишки? – согласно кивнула Безбрежная.

– Работали профессионалы, отпечатков почти нет, какие-то смазанные все. Скорее всего, в перчатках работали. Сейчас же все умные, телевизор смотрят – не пойдут на дело с голыми руками, – ворчал эксперт.

– А сигнализация что? А охранники где? – сморщила курносый нос Дарья.

– Охранники вон, в том углу маются, ждут допрос. А сигнализацию отключили, причем отключили вполне профессионально. Наши технари во главе с Зориным там колдуют на пульте. Сигнализацию никто не слышал, не видел.

– А почему они не в главном корпусе Эрмитажа выставку провели, а здесь, в Инженерном замке? – задумалась вслух Безбрежная.

– А это не меня надо спрашивать, а руководство музея, – развел руками Одывалов. – Хотя, если по чесноку, в Эрмитаже, конечно, средства безопасности получше будут. Оттуда что-то выкрасть сложнее, – почесал лысую голову эксперт.

– Спасибо, Михалыч. Пойду охранников попытаю, что да как.

– И к технарям зайди, может, они что накопали, – вернулся к своей работе Михалыч.

Дарья слабо кивнула и, снова окинув взглядом пустые подрамники, отправилась к противоположной стороне зала, где с ноги на ногу переминались два здоровых мужика.

– Добрый день, я следователь Дарья Николаевна Безбрежная. Я хотела бы с вами поговорить.

Мужики синхронно кивнули.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Начальник службы безопасности Сидорчук Владислав Олегович, – ответил высокий, коренастый, с серьезным взглядом карих глаз мужчина.

Второй с пышными усами сообщил:

– Михайлов Сергей Александрович.

– Владислав Олегович, расскажите мне, как так получилось, что исчезли семь полотен с выставки? – строго посмотрела на начальника службы безопасности Дарья.

Ничуть не смутившись, тот ответил:

– Мы проводим внутреннее расследование, о результатах мне докладывают каждые полчаса.

– Внутреннее расследование это, конечно, хорошо, но, я надеюсь, ваше расследование не будет мешать нашему? – Следователь усмехнулась. – Чья была смена вчера?

– Моя, – звучно ответил Михайлов.

– Вы были один? Где ваш коллега? – Дарья посмотрела в документы. – Где второй охранник Потапов?

– В том-то и дело, что Алексея Потапова сейчас наша служба безопасности разыскивает, – вместо Михайлова ответил его начальник.

– То есть охранник Потапов исчез сразу же после ограбления?! Интересно, очень интересно, – ухмыльнулась Дарья и записала в блокноте жирный вопросительный знак напротив фамилии Потапова. – Что вы можете о нем рассказать? Когда вы его видели в последний раз?

– Вчера он не явился на дежурство, – нерешительно ответил Михайлов, выразительно поглядывая на начальника службы безопасности, как бы у него спрашивая согласия на свои ответы.

– А до этого он пропускал когда-нибудь дежурства? Какой он был человек?

– До этого он ни разу не пропускал, он не пил, не курил, был вполне спокойным и ответственным. Мы очень все удивились, что его нет на месте, несколько раз звонили ему на сотовый. Мало ли, что случилось, но телефон у него выключен со вчерашнего вечера, – ответил Сидорчук.

– Хорошо, телефон его мы проверим, запишите номер. Что еще о нем можете рассказать? – обратилась Дарья к Михайлову.

– Он нормальный был, почти… – неопределенно ответил охранник, странно косясь на начальника.

– Что значит «почти»? – уцепилась она за его последние слова.

– Ну, он… ну, это… – замялся охранник.

«Он, определенно, что-то знает про Потапова, но при начальнике безопасности говорить не будет», – вдруг поняла Безбрежная. Начальник безопасности нахмурился и покачал головой.

– Все с Алексеем Потаповым нормально было, мы всех работников при заключении контракта проверяем на детекторе, они проходят консультацию невролога, психиатра, нарколога, без этого они работу не получат. Так вот, Потапов все этапы собеседования блестяще прошел. Все с ним нормально было! – При слове «нормально» Сидорчук красноречиво взглянул на Михайлова.

Тот странно кивнул и потупился в пол.

Безбрежная поняла, что эту тему надо еще раз поднять, но позже, наедине с Михайловым, поэтому решила задать другой вопрос:

– Кто обнаружил отсутствие картин и когда?

– Я обнаружил. Когда Потапов не вышел на дежурство, мне Сергей позвонил, доложил обстановку, я сам лично подъехал. Дежурил с ним. Утром в пять утра после обхода зашел по инструкции сюда в зал – а тут уже пусто. Сразу позвонили руководству, вызвали полицию, – ответил Сидорчук.

– Что ночью было необычного? Что вы слышали? Видели?

– Все было как всегда. Тихо, спокойно.

– Я в два часа ночи проводил обход, картины в этом зале были на месте. В пять уже пустые рамы, – сообщил Михайлов.

– То есть кража произошла с двух до пяти ночи приблизительно, – Дарья записала время в блокнот.

– В других залах что-нибудь пропало? Здесь же, как я понимаю, есть другие бесценные картины, произведения искусства, раритеты – что-нибудь еще похищено?

– Нет, в том-то и дело, что украли только эти семь картин! В другие залы никто и не заходил! По камерам видно! – ответил начальник службы безопасности. – Мы обход по всему музею провели.

– А что с камерами, что с сигнализацией?

– С камерами? – улыбнулся начальник безопасности. – А вы можете сходить, полюбоваться на пульт.

– Хорошо, пройдемте, – энергично кивнула Дарья.

Они прошли в кабинет на первом этаже, где была оборудована каморка охранников. Возле внушительных мониторов вовсю колдовали спецы из технического отдела полиции.

– Гоша, привет. Ну, что скажешь? – следователь поздоровалась с высоким русоволосым парнем.

– Привет, Дарья Николаевна. Отчет будет завтра у тебя на столе, – не переставая ковыряться в подключенном к монитору ноутбуке, ответил он.

– Отчет отчетом, а сейчас в двух словах, почему сигнализация не сработала и почему охранники ничего не видели, не слышали? – тихо спросила Дарья.

– Потому что кино у них красивое крутили, интересное кинцо. Вот, полюбуйся. – Зотов нажал несколько кнопок, и на мониторе появился слабо освещенный зал.

– И что? – вглядываясь в изображение, спросила Дарья.

Это, несомненно, был зал выставки, тот самый зал, где пару минут назад она наблюдала пустые рамы. Сейчас картины были на своих местах. Причем зал скрывался в полутьме, сами картины разглядеть было сложно.

– Что это значит? Картины на своих местах? – спросила следователь.

– Именно. Причем это же видео крутилось и в тот момент, когда проходило ограбление.

– То есть ты хочешь сказать, что охранники видели эту картинку и были уверены, что все на месте?! – удивленно заключила Безбрежная.

– Ага! – подошел к ним Сидорчук. – Мы смотрели на мониторе, но, как вы видите, в зале все спокойно.

– И вы ничего странного не заметили? Как и кто вам это кино настроил? – озабоченно спросила Дарья.

– В том-то и дело, что не заметили. У нас по инструкции каждые три часа обход. В два ночи все было нормально, в пять картин уже не было.

– А как им это кино подключили, я сейчас и разбираюсь, – ответил Зотов. – Так что мне не мешайте, я работаю. – Он снова защелкал клавишами ноута.

– А сигнализация? Каждая картина же должна быть защищена? – снова спросила Дарья.

– А они и защищены были… – ответил Зотов. – Но кто-то тихонечко все отключил, так что, гражданка следователь, не мешайте, все в отчете напишу, – он демонстративно вернулся к своей работе.

Дарья задумчиво кусала колпачок ручки и возле слова «сигнализация» вывела в блокноте два жирных вопросительных знака.

Страницы старой книги… 18 марта 1314 года. Пятница